К 80-летию Победы в Великой Отечественной войне
Нина ВОЛЧЕНКОВА (Брянск)
ВЕРУЮ Бойцам партизанской бригады «Смерть немецким оккупантам» Николай Булдыгин из деревни Гололобово Навлинского района Брянской области окончил церковно-приходскую школу, имел шесть классов образования. Стал мастером, потом начальником участка, директором деревоперерабатывающего завода в селе Алтухово, и его величали по отчеству – Феофанович. Повторяющийся звук выговаривали без расподобления, никакого «хвэ» не было. Работники относились с уважением, зная, что он и впрямь соответствует значению греческого слова «являющий Бога» – добрый, бескорыстный, умный. И люди не пользовались его добротой, они созидали – добывали живицу в богатом сосновом лесу, где воздух чист, тонок и прозрачен. Прозрачной была и тревога с Запада – на Брянщине, как и по всей стране, тоже пахло войной. Николай ждал повестки. Сердце сжималось, глядя на двух дочерей и сына. Но… пришло и его время Родину защищать. Последняя ночь перед отправкой на фронт была долгой. На стене ходики считали минуты, кукушка каждые полчаса делала отчёт перед хозяевами. Темнота ночи стала такой тяжёлой и вязкой, что невозможно вздохнуть. Как ни старалась Настя забыться сном, не получалось. Лежала с открытыми глазами. От лёгкого шороха чьей-то одежды привстала с кровати и босыми ногами почувствовала прохладу пола. Замерла от возникшей перед ней маленькой фигуры женщины во всём чёрном. – Что, Настя, мужа на фронт провожаешь? – Провожаю, – произнесла дрожащим голосом и заплакала. – Не плачь. Пусть читает «Верую», спасён и сохранён будет. Сказала и пропала. Привиделось? Матерь Божия?! Но Настя стала будить мужа, повторяя: «Просыпайся! Слышишь меня?» Наконец-то услышала его голос: «Что случилось? Уже пора?» – Знаешь молитву «Верую»? – Да, знаю. Конечно, знаю. А что? – Читай! – С ума сошла? Ночь на дворе. – Читай, прошу тебя! Голос её дрожал, муж не осмелился настаивать на своём – прочитал так, как бы он находился в церкви. Прослушав, Настя успокоилась, держа в памяти слова женщины в чёрном. Утром рассказала о наказе свыше и проводила любимого мужа на фронт. Читала молитвы о его спасении. Постоянное присутствие «Символа веры» в доме успокаивало, и всякое сомнение им же гасилось. Николай Булдыгин бывал на фронте в разных переделках, смерть постоянно находилась около. Немцы наступали по всему фронту, форсировали Десну. Три армии – 3-я, 13-я и 50-я, в которой он находился, попали в окружение. Сильный миномётный огонь держал на прицеле каждого бойца. Прорваться практически нереально. Скитались по лесам, где на каждом шагу встречались красноармейцы, как будто собрались здесь на давно запланированную маёвку. Двигались очень медленно, застревали в болоте, шли под проливным дождём. Непрерывная канонада звенела в ушах. Артиллеристы, миномётчики и пулемётчики походили на дуэлянтов, а солдаты топтали сапогами свой прежний мир при невозможности защитить его. Было очень неуютно, противно и стыдно. Но какой толк в бичевании себя, когда не в твоей силе это прервать? 50-я армия входила в состав Брянского фронта и сдерживала рвущуюся к Москве 2-ю немецкую танковую армию Гудериана. Во время трагических событий погибло около 90 000 человек. А Николай вышел из окружения, он оказался в списке живых – к своим сумели свыше пробиться 12 000 бойцов. Читал «Верую», где бы ни находился, повторял молитву, как клятву, данную на призывном пункте. «Спасён и сохранён будет!» – помнил Николай и эти слова: в критические моменты жизни и судьбы человеку является надежда на лучшее в Образе Богоматери, Христа, Ангела, и он идёт вперёд во что бы то ни стало. Пули его не трогали, но свистели над головой и со всех сторон. «А я встану, отряхнусь и пошёл», – рассказывал он после своей Насте. Дочери Николая Феофановича, Лидии Николаевне Каширкиной-Булдыгиной, трудно восстанавливать цепочку событий того времени: отец не любил рассказывать, а невольно подслушанные разговоры ребёнка обросли забвением. Однако с ней, моей дорогой соседкой, мы нашли информацию в Интернете, которая прояснила ситуацию, как её отец появился в деревне, когда вышел из окружения. В районе Борщёво Навля – последний большой заслон противника, закрывавший выход из лесов. 13 октября 1941 года, чтобы мобилизовать войска, поднять их дух, командующий Брянским фронтом Андрей Иванович Ерёменко побывал перед новым боем во многих батальонах и в восьми ротах, поговорил с людьми, с командным составом. С рассветом начался бой. Один из батальонов, которому командующий лично поставил задачу, удачным манёвром вышел в тыл немецкой позиции в направлении Борщёво. В это время ударом с фронта прорвали оборону противника. Здесь он был серьёзно ранен и эвакуирован в Москву специально присланным за ним самолётом. В это время Николай Феофанович находился среди бойцов недалеко от родных мест. Не показаться и не посмотреть своих родных не мог. Показался и узнал, что его дядька Мишка стал полицаем. А утром он собственной персоной явился в дом к Николаю и Насте и стал уговаривать племянника пойти служить в полицию, обещая сытую и спокойную жизнь семье, а ему – непыльную работу. Дав срок подумать до завтра, ушёл. Жена посмотрела на закалённого в боях мужа и вынесла своё решение: «Знаешь, Коль, как люди, так и мы: погибнем, с голоду помрём, а в полицаи ты не пойдёшь! Сам видел, что несут нам фрицы проклятые, и понимаешь, зачем они к нам пришли». Разговоры между мужем и женой не прекращались. Им не только хотелось наговориться и насмотреться друг на друга, но и найти решение через мысли вслух. Настя рассказывала о происходящем в деревне и районе, а Николай принимал решение на перспективу. – Как подумаешь, Коля, что вокруг творится, оторопь берёт, страх окутывает. Немцы, а больше холуи их стараются – полицаи с повязками, предатели: вешают, расстреливают за подобранные картофельные очистки, впрягают раздетых женщин в телегу и погоняют, как скотину. И о каком вольном житье говорит дядька? Пресвятая Богородица, помилуй нас. – Ты рассказывай, Настя, рассказывай, мне это надо знать. Жена слышала, что секретарь Навлинского райкома партии Александр Васильевич Суслинсобирает народ. В лесу около села Борщёво уже создан партизанский отряд «Смерть немецким оккупантам». И чтобы не привлекать к себе внимания, Николай твёрдо решил уйти в лесные мстители, а не в полицаи. 16 февраля 1942 года из групп самообороны населённых пунктов Гаврилково, Гололобово, Рёвны сформировали партизанский отряд имени Жданова, вошедший в бригаду «Смерть немецким оккупантам» [http://old.bryanskobl.ru/region/history/guerilla /pril1_narrative. php]. Народ взялся за оружие. Из одного только Гололобово ушли в него мужчины и женщины – 94 человека. Среди них дядька отца Николая – Михаил Васильевич Лукутин, родственник по отцовской линии – Григорий Алексеевич Потапкин. Вот так и оказался Николай Феофанович (Фёдорович) Булдыгин среди своих односельчан и земляков из соседних сёл. Всего отряд насчитывал 300 человек. В списке личного состава его номер – 27 [http://libryansk.ru/navlinskij-rajon-s-revny-spisko-lichnogo-sostava.23351/]. Лидия Николаевна хорошо помнит от матери, что отец ходил в дозор, участвовал во многих операциях партизанского отряда. А ещё ему довелось участвовать в подрыве Голубого моста в Выгоничском районе. В ходе «рельсовой войны» эта операция была одной из наиболее значимых: регулярное движение поездов прервалось на 28 суток. В ноябре 2010 года близ Голубого моста на средства брянских железнодорожников был установлен памятник в честь подвига партизан. В Музее партизанской славы на Партизанской поляне, который открыли в 1977 году, сейчас можно увидеть диораму, которая называется «Взрыв Голубого моста». Николай Феофанович, хранимый Богом, вернулся домой без единой царапины. Работал за себя и за тех, кто не пришёл в деревню к своей семье, никогда не отказывал солдаткам в помощи. В Интернете я открыла Лидии Николаевне страницу «с. Рёвны. Список личного состава партизанского отряда им. Жданова бригады «Смерть немецким оккупантам»и попросила её вчитаться в фамилии людей, которые её отцу остались дорогими, почти родственниками. Она сделала это без труда: Ананькин Николай Афанасьевич Дочитав список до конца, глубоко вздохнула и тихо сказала: «Прокоп Тимошин – мой двоюродный. Это его Катерину с четырьмя детьми угнали немцы в рабство, а только что родившегося перед самой войной она оставила…» Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым.
СУДЬБОНОСНЫЕ ВСТРЕЧИ ДАРУЮТСЯ СВЫШЕ С Николаем Бабаянцем мы знакомы давно, но 5 апреля 2020 года я не забуду никогда. Работая над воспоминаниями жителей Брянщины, России и семейными, я увидела фото солдата и замерла: вот этот кадр войны и мира, союз солдата и ребёнка должен быть на обложке моей книги «И память тонкой нотой зазвенит», задуманной несколько лет назад. Какой замечательный кадр! Почему-то сразу возникла ассоциация с фильмом «Отец солдата» грузинского кинорежиссёра Резо? Давидовича Чхеидзе. Я написала Николаю Николаевичу и попросила разрешения «присвоить» фотоснимок обложке книги, и сразу же получила согласие. История постановочного кадра такова: «Моё любимое фото, где изображены дорогие мне люди – отец и дочь. В 1985 году я готовил его на выставку, посвященную 40-летию Победы, которую организовывал фотоклуб «Хазар». В пункте проката театральных костюмов в Баку я взял гимнастёрку и пилотку. Подшил воротничок, одел отца, прикрепил его медали и сделал несколько проб на широкую плёнку фотоаппарата «Киев-6С». Снимок стал финалистом престижной выставки «Интерпрессфото-85», а я поучил каталог от Союза журналистов СССР. Это было моё первое участие в международной выставке. Работа «Поколения» принимала участие в различных фотовыставках и становилась финалистом в Москве, Капошваре, Тимертау и Павлодаре (Казахстан), Камень-Каширском (Украина), Стерлитамаке (Башкирия), Ереване, Вологде, Лысьве (Пермский край), Красноярске. И сейчас этот фотоснимок привлекает к себе много внимания. Мне очень интересно было слушать Николая Николаевича, который с гордостью произносил, что его отец – Николая Асатурович Бабаян: «Я очень жалею, что довольно мало знал о самом трудном периоде его жизни – об участии в Великой Отечественной войне. Они, ветераны войны, в большинстве своём немногословны. Сами, если их не расспрашивали о войне, мало что рассказывали. Таким был и отец – Николай Асатурович Бабаянц. Всё моё повествование строится на его рассказах и воспоминаниях. Отец родился в семье фотографа 7 ноября 1920 года. В Баку. Это был год установления Советской власти в Азербайджане. В своей большой семье он был первым и единственным мальчиком среди четверых детей. Я помню, родственники шутя называли отца и его трёх сестёр «д*Артаньян и три мушкетёра». До войны отец успел закончить среднюю школу в Баку. В 1940 году Дзержинским райвоенкоматом города был призван в ряды Красной Армии. Мог ли он тогда представить, что 2 года армейской службы продлятся долгих 6 лет, что придётся пройти через всю войну и в 1945 году участвовать в боях за Берлин, а по окончании её ещё год находиться в завоёванной Германии для поддержания порядка в советской зоне оккупации? Война началась, когда отец не успел пройти полный курс школы зенитно-артиллерийского полка под Харьковом. Первое боевое крещение – схватка с немецкими бомбардировщиками и истребителями за железнодорожный мост через Днепр. Наши солдаты встретили немецкий налёт дружным зенитно-артиллерийским и пулемётным огнём. В суматохе первого боя невозможно было сосчитать, кто и сколько сбил. Впоследствии командир батареи разрешил артиллеристам на своём орудии отмечать звёздочкой сбитые фашистские самолёты. Потом артиллерийское подразделение отца защищало от налётов военный аэродром под Полтавой, родную товарную станцию Харьков-2. Взрывы бомб, огонь наших орудий, пожары, крики, гибель боевых товарищей… Однажды, попав в окружение, их батарея осталась без продовольствия. В сложившейся ситуации бойцам нужно было что-то делать, чтобы не потерять свои силы и позиции на линии фронта. Кто-то из красноармейцев вспомнил, что при осмотре местностинаткнулся на захороненную лошадь, присыпанную землёй. Немного подумав, бойцы решили: другого выхода нет, придётся откапывать животное, чтобы его съесть. Так и сделали. Разрубив лошадь, они промыли мясо, уже подгнившее и в опарышах, отварили его в котелках и съели, думая только о выживании. С июля 1941 года отец был участником боёв не только под Полтавой и Харьковом, но и Кременчугом, Сталинградом. Ему пришлось пройти всю эпопею Сталинградской битвы в составе своей зенитно-артиллерийской части. Эпопеи, закончившейся окружением немецкой армии, всей её группировки, разгромом и пленением первого на наших фронтах командующего фельдмаршала Паулюса. Отец рассказывал, что участие в Сталинградской битве в составе 166-го зенитно-артиллерийского полка Резерва Главного Командования у него началось со станции Котлубань, недалеко от Сталинграда, куда подходили наши эшелоны с живой силой и техникой для пополнения. Много чего было под Сталинградом. Сбитые самолёты немцев, потери товарищей. Санитарно-бытовые условия почти отсутствовали. Под одеждой – много вшей. Со слов отца, когда он снимал гимнастёрку и встряхивал, вши сотнями разлетались в разные стороны. Там, под Сталинградом, произошёл памятный и светлый для отца эпизод. Однажды их батарея сбила немецкий самолёт-разведчик, знаменитую «раму» – советские бойцы за характерный внешний вид называли так самолёт «Фокке-Вульф 189». К ним на боевые позиции приехали военные корреспонденты: Константин Симонов, известный уже тогда поэт и писатель, и Борис Полевой, прославившийся потом «Повестью о настоящем человеке». Их приезд на батарею отца стал для бойцов незабываемым праздником. Константин Симонов, автор широко известной на фронте поэмы «Сын артиллериста», сфотографировал фронтовой «лейкой» всех батарейцев группой и поодиночке. Пообещал прислать фотографии. И прислал! Для бойцов это – замечательный подарок. Фотография, где отец в «будёновке» запечатлен вместе со своим боевым товарищем, сохранилась, после войны как величайшая реликвия напоминала всем о героических днях Сталинградской битвы. И ещё одним напоминанием об участии отца в Сталинградской битве стала медаль «За оборону Сталинграда». После разгрома фашистов под городом Сталина отец принимал участие в освобождении Ростова, Харькова, Донбасса, Запорожья, Крыма. 18-ю зенитно-артиллерийскую дивизию, куда их полк влился, наградили Орденом Красного Знамени и присвоили звание «Краснознаменная Симферопольская». В боях при освобождении Крыма отец был ранен в ногу. Вместе с другими раненными его расквартировали в одном из домов в селе Победное под Джанкоем, где их выхаживала одна пожилая женщина. Всю послевоенную жизнь отец часто вспоминал доброе сердце чудесной женщины, рассказывал, как ей приходилось нелегко в то тяжёлое время, да ещё с раненными. Самым большим желанием его было вернуться в это село, проведать и поблагодарить эту пожилую женщину за всё хорошее. И отец дважды, будучи женатым, ездил в это село Крыма. Первый раз поехал один и застал её совсем старушкой. Встреча была очень тёплой, «со слезами на глазах». В её доме собралось чуть ли не полсела. Она был очень рада, что один из солдат «седой, но с чёрными бровями» смог приехать и проведать её. Второй раз отец поехал в Победное с матерью. Женщина уже умерла. Их приняла её дочь – свидетель первой встречи. В августе 1944 года отец вступил в партию. Он принял участие в освобождении Варшавы, взятии Франкфурта-на-Одере и, наконец, Берлина. Победу отец встретил в Саксонии – городе Галле (Halle). Потом краткосрочный отпуск на Родину. Конечно же, он вернулся домой в Баку героем для своих родных и близких. Своим сёстрам отец привез 2 большие трофейные куклы в нарядных платьях, с волосами, которые закрывали глаза в положении лёжа. В то время в нашей стране они были в диковинку. Я помню, что эти куклы очень долгое время были у бабушки на шкафу, и все любовались ими. Находясь в отпуске, отец встретил во дворе дома свою будущую жену Раю (мою мать), и не узнал её. Девочке было всего 11лет, когда он уходил на службу в 1940 году, в 1945-ом она стала уже красивой девушкой. Возникла взаимная симпатия. Уехав в Галле, он писал письма, а она отвечала. У меня хранится фотография, которую отец прислал матери в 1946 году из Германии. На обороте текст: «23.02.46 г. Живи в настоящем – верь в будущее. Николай. Саксония». Отец демобилизовался из армии лишь в середине 1946 года. Из Германии привёз очень красивую итальянскую мандолину. Не имея музыкального образования, он довольно хорошо играл на ней, выступал в художественной самодеятельности. Когда к нам приходили гости на день рождения или на День Победы, они всегда просили отца что-нибудь сыграть на мандолине. Он аккомпанировал матери, когда та пела армянскую народную песню «Луснякгишер» («Лунная ночь»), играл «Дунайские волны», танго «Рио-Рита». А любимой песней была «Смуглянка». Он пел её под собственный аккомпанемент. Я до сих пор не могу без слёз слушать её в фильме «В бой идут одни старики». А ещё отец часто на День Победы читал наизусть поэму Константина Симонова «Сын артиллериста». Помните: «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла!» Он читал её и в 1996 году на своей золотой свадьбе. Возвращаясь к рассказам отца о войне, я вспоминаю его повествование о сыне полка – Пашке. Мы с младшим братом любили ложиться в постель к отцу по обе стороны, пока ещё мать не легла, и просили рассказать о подвигах этого Пашки. Сейчас понимаю: героические истории Пашки выдуманы отцом. Но я всегда, слушая эти рассказы, представлял себя на месте Пашки. В 1946 году отец вернулся из армии, и в ноябре они с матерью создали семью. До 1950 года отец работал весовщиком на железной дороге, фотографом, а потом поступил в среднюю специальную школу МГБ СССР на научно-техническое отделение. Пока отец учился в Москве, они жили на съёмной квартире. Мать работала на нефтебазе по Авиамоторной улице. Они были свидетелями похорон И.В. Сталина в марте 1953 года. У хозяйки, где они жили на квартире в Москве, в давке погибла дочь. В 1940 – 1941, 1944 и 1945 – 1946 годахотец присылал фотографиив Баку своим родителям. Они остались у средней сестры и с ней перекочевали в США, куда в качестве бакинских беженцев-армян перебралась её семья. В 1991 году до ГКЧП я на эту тему сочинил песню, в которой были слова: «Разбросало всех куда попало, не собраться всем уже теперь. Нам Россия Родиною стала, здесь открыта для любого дверь». Семь лет у родителей не было детей, пока в 1953 году не родился я. Причем ядолжен был родиться в Москве, но отец отправил мать рожать в Баку: онхотел, чтобы его родители удостоверились в беременности матери. Я никогдане спрашивал у материи отца о проблеме отсутствия детей, а они об этом не рассказывали. Родители часто вспоминали период жизни в Москве как о тяжёлом времени, о проблемах с едой, но жили дружно и весело, часто собирались компаниями. Окончив школу милиции, отец вернулся в Баку, где стал работать экспертом-криминалистом в железнодорожной милиции. Потом его перевели в Ереван на аналогичную должность. Там в 1955 году родился мой младший брат. Находясь на работе в Ереване, отец нашёл в городе Арташате своего фронтового товарища Левона Акопяна, который был у них в полку водителем. Впоследствии часто всей семьей навещал его до конца 1970-х годов, пока дядя Левон не умер. По истечении двух лет в связи с реорганизацией железной дороги из Закавказской в Азербайджанскую отца из Еревана перевели опять в Баку в Управление транспортной милиции, где он работал до 1982 года, дослужившись от простого эксперта до начальника экспертно-криминалистического отделения. В 1982 году в звании подполковника милиции отец ушёл в отставку. Так уж получилось, что и я иду по стопам своего отца: служил в армии там, где он встретил Победу – в округе Галле. Окончил Высшую следственную школу в Волгограде, который он защищал от немецко-фашистских оккупантов. По окончании учебного заведения пришёл в Азербайджанское УВД на транспорте экспертом-криминалистом на его место. И когда я представился начальнику Управления, он сказал мне: «Если ты будешь хотя бы на 30% похожим на своего отца, то я буду тобой доволен». Вот таким авторитетом он пользовался на работе. В декабре 1988 года в силу трагических обстоятельств, связанных с событиями в Нагорном Карабахе и армянскими погромами в Сумгаите, отцу пришлось покинуть родной Баку и влиться в ряды беженцев. Вместе с матерью, сыновьями, невестками и четырьмя внуками, взяв с собой самые необходимые пожитки, он переехал на постоянное место жительства на родину Александра Твардовского в город Починок Смоленской области: там у жены младшего сына жила родня. Пришлось всё начинать сначала, познавать азы сельской жизни. В 1994 году родители переехали в город Жуковка Брянской области, где к тому времени я проживал с семьёй. Вступил в ветеранскую организацию УВД Брянской области, постоянно участвовал в парадах, посвящённых Дню Победы.Все восхищались его осанкой. Никогда не горбился, шёл в строю демонстрантов с высоко поднятой головой. Посещал клуб «Вдохновение», хорошо танцевал вальс. Был жизнерадостным, любил читать периодику. Я поражался памяти отца и знаниям исторических событий. С ним можно было поговорить на любую тему. Прекрасный собеседник и оратор. Его на всех мероприятиях избирали тамадой. Ничего не предвещало беды. Но в ноябре 1998 года у отца выявили онкологическое заболевание – рак крови. 26 декабря скончался. У его гроба в доме стоял почётный караул из сотрудников жуковской милиции. Николай Асатурович Бабаянц удостоился автоматного салюта при погребении. На сороковой день после смерти головка грифа мандолины, привезённой им из Германии, треснула, упала со стены и разбилась… P.S. Рассказ сына об отце меня потряс. Эта история дарована свыше. По окончании работы над книгой я нашла в интернете фото солдата, его имя на сайте, созданным к Юбилею Победы, – https://pamyat-naroda.su/awards/ 23765959:
Поиски продолжаются Мать Николая Бабаянца – Раиса Галустовна Бабаянц (Балбасова), награждена медалью «За оборону Кавказа», её погибший отец считался без вести пропавшим около 60 лет. Писали в архив Подольска Московской области и другие места, и всегда приходил ответ, что он пропал без вести в 1942 году в боях под Владикавказом. Я попросила Николая Николаевича написать, как нашли могилу, где покоится солдат, и получила такое письмо: «Мой двоюродный брат Альберт Балбасов после того, как с семьей покинул Баку, обосновался в Минеральных Водах, занимался ремонтом холодильников, торговал запчастями для них. Один его знакомый в 2000-х годах сказал ему, что был в Северной Осетии – в селе Рассвет Ардонского района – и видел на братской могиле фамилию Балбасов, такую же, как у Альберта. Брат поехал и убедился, что дед похоронен именно там, и поставил возле братской могилы небольшой памятник. В 2011 году я с женой посетил эти места. Когда приехали, столкнулись с проблемой: не могли найти захоронение и чуть не вернулись обратно в Кисловодск, где находились на отдыхе. В этом небольшом селе, оказывается, четыре воинских захоронения, и одно из них – мусульманское. Я никогда не думал, что можно так хоронить солдат по вероисповеданию, да ещё в такое время. Мы мотались на машине от одного захоронения к другому. До одного доехать не смогли: трудно переправиться через горную речку. Расстроенные, мы решили вернуться назад и заехать в сельсовет. Каково же было наше удивление, когда заадминистративным зданием увидели… памятник, который искали. Подошли к нему… Радость смешалась с болью... Нашли!» Хочется знать больше, но сведений никаких. Интернет и люди молчат. Надеемся, что этот снимок Николая Бабаянца, матери с портретом её отца, который участвует в фотоконкурсе «Комсомольской правды» «Лица труда» в специальной номинации «Мой ветеран», поможет решить и этот вопрос истории.
АННА АФАНАСЬЕВНА И ЕЁ СЕМЬЯ Шёл 1941 год… Пылали сёла, города, люди оставались без крова, враг продвигался в глубь страны, рвался к самому её сердцу – Москве. Ранним июльским утром в селе Молотино Жирятинского района Брянской области жителей разбудила немецкая речь, рокот мотоциклов и тяжёлая поступь немецких солдат. Спрятав детей в пырей или чулан, жители села со страхом ожидали незваных гостей, которые вскоре всех собрали на площади. Искали семьи партизан и тех, кто к ним ушёл. Нашлась слабая душонка, многие в тот день были брошены в колодец. Среди них – дети, старики. В избу, где жила семья – мать Анна Афанасьевна Тужикова и двое детей, семилетняя Анастасия и пятилетняя Дина, вошли немцы. На ломаном русском языке сообщили, что здесь будет располагаться почта. Детей отправили на печь, чтобы не мешали. Целыми днями приходили и уходили куда-то немецкие посыльные с письмами и донесениями. За селом в поле, в одном из стогов сена, был спрятан тяжелораненый боец. Жители села носили туда еду, перевязывали раны. Немцы узнали об этом. Окружив стог, вытащили окровавленного советского солдата и на глазах у всех на площади расстреляли. Жителей, женщин, стариков, детей, за помощь бойцу согнали в болото. Двое суток они стояли в болотной жиже. Днём солнце жгло, пиявки всасывались в кожу, комары висели тучами, а ночью холодная вода сводила ноги. Были без пищи и воды. Немцы надеялись, что жители, не выдержав, пойдут на предательство и выдадут партизан. Не получив желаемого, разогнали их по домам. Как-то днём в избу к Анне зашёл латыш в немецкой форме. В доме никого не было. Он стал громко ругаться, пугать детей, тыкать в них пальцем. И Дина, плюнула ему в лицо. Он побагровел, стащил её с печки, бросил в мотоцикл и поехал к железной дороге. Анна, узнав об этом, закричала, со слезами обратилась к главному немцу почты, чтобы вернули её маленькую и глупую дочь. Упав на колени, вымаливала своего ребёнка всеми понятными и непонятными ей словами. Немец, недолго думая, отправился за девочкой. Через некоторое время Анна, рыдая, прижимала к груди напуганную Дину, не веря, что всё закончилось благополучно.Немец строго предупредил Анну, чтобы лучше смотрела за детьми, иначе «капут ей и её дочерям», – он еле уговорил латыша отдать девочку. По ночам зарево поднималось где-то далеко, а грохотало совсем рядом. По селу прошёл слух, что немцы съезжают, их место займут каратели. Трое суток просидела Анна в лесной землянке. Многие жители успели спрятаться и спаслись. А когда вернулись, увидели сгоревшие дома, кто-то потерял близких и оплакивал их. Вскоре появились партизаны. Жители их встречали с радостью, кормили, чем могли в этих условиях: кто припрятал в поле хлеб, кто скот. Люди делились последним, чтобы только скорее пришла долгожданная Победа. Сколько зим и вёсен прошло, сколько похоронок получено. Погиб и муж Анны, находившийся на фронте с первого дня войны. Многие не вернулись! Вечная память! Вечный покой!
Правдоподобно ли то, что пришедший как завоеватель немец помчался спасать русскую девочку? Да, такое на самом деле произошло: Анна, в доме которой он находился большую часть суток, вела себя тихо, смиренно, но никогда не угождала. Она была особенной, кроткой. Ко Господу отошла на праздник Иконы Казанской Божией Матери. Отпевавший её священник назвал рабу Божию Анну святой, низко поклонился и поцеловал в лоб. Как близкого ему человека. Фотографии Анны Афанасьевны с девочками и красавицы Дины я получила из рук замечательной женщины, с которой видимся в храме иконы Свенской Божией Матери нашего посёлка Свень, – Татьяны Старокожевой, родной сестры Людмилы Поляковой. Я не могла не спросить у Татьянушки полное имя пятилетней Дины. – Евдокия, – ответила она мне спокойно. – Имя-то чудесное. Странно. – Мама не хотела, чтобы называли по-деревенски: Евдя, Евдоня, Доняха, Евдося, Дося, Евдоха, Евдоша, Евдуня, Дуня, Дуняра, Дунятка, Дуняша, Дуняха или Авдотька, Авдоня, Авдоха, Авдоша, Авдуля, Авдуся, Дуся… Татьяна перечисляла без остановки, но с улыбкой. Улыбалась и я: не случайно ведь такое соцветие одного имени. Да, оно было популярно в России среди простых сословий, но до XVIII века – среди высшего света. Евдокия – женское имя греческого происхождения и переводится как «благоволение, любовь». В европейских языках часто смешивается с именем Евдоксия, собственно греческое, – «Благославная». Всё есть – и благо, и воля, и любовь, и добрая слава. * * * Всё на войне бывает, не так, как хочется нам. Народ от беды изнывает, но делит её пополам. Судьба сценарии пишет, и невозможно понять, какой она темой дышит, чем нам свою боль унять. Израненного солдата прятали вы в стогу, мужа, чьего-то брата, чтоб он не достался врагу. Время было не властно стрелки назад крутить. Солдату в стогу опасно… Предатель помог убить. Стояли в болотной жиже две ночи, два полных дня. Страх подползал всё ближе, но сердце просило огня. Совесть не успокоить, и боль не унять никак. Силы бы вам удвоить, увидеть бы свыше знак. Терпенья на все напасти просили среди лесов, но вражьи кипели страсти на тысячи голосов. Стояли среди печали и колотых ран земли, и ждали вы, очень ждали, что прилетят журавли. Со дня Великой Победы немало промчалось лет. Низкий поклон вам, деды, за ваш негасимый свет. Низкий поклон, солдатки, что вы смогли сберечь землю, детей, порядки, славную русскую речь.
НЕ ДАЙ БОГ ВОЙНЫ! Не дай Бог войны! Она началась, когда я окончила первый класс. Восемь лет! Папа ушёл на фронт по первой мобилизации. Мама работала станочницей на заводе. Мы жили в посёлке Кокоревка Суземского района с бабушкой и дедушкой. Первые бомбёжки августа 1941 года. Немецкие самолёты часто висели над железной дорогой и заводом, который эвакуировали в Сибирь. Все женщины копали вокруг села противотанковые рвы. Очень страшно, когда немецкий разведчик видел скопление людей и направлял бомбардировщики, не глядя, взрослые или дети. Первого сентября мы традиционно пошли в школу, что за церковью. Вокруг плодовые деревья. Прошёл урок, фашисты стали бомбить церковь. Дети и учителя выскочили из школы. На наших глазах убили старика, двух женщин и девочку. Она держала на руках братика, прижимая к себе. Девчонки разбежались по домам, а мальчишки, когда улетели самолёты, стали собирать гильзы. Больше мы в школу не ходили. В это время наши войска отступали, часть их – на Трубчевск. И вот появились немцы. Страшно было: мы думали, что они не люди, а драконы, если убивают. Оказалось, люди, но очень злые. Сразу начали проверять все дома, искали красноармейцев. Но жители, хотя остались старики да женщины, хорошо прятали наших солдат, если кто-то из них зашёл в дом до прихода немцев. Потом немцы начали ловить кур: отвернёт ей голову, ловит следующую. Другие тащат свиней из сараев, тут же режут. Нас окутывал страх: куры кудахчут, свиньи визжат, костры на всех улицах горят. Если вдруг заметили возмущение или громкий разговор, стреляли из автоматов. Ужас! Хорошо, что они бесчинствовали лишь до утра и уехали на своих очень больших лошадях. Через неделю приехали другие немцы. Вели себя так же и пробыли две недели. А самолёты всё бомбят, а разведчик всё вынюхивает. Слава Богу, уехали. И целую зиму их не было. В это время молодые ребята по 16 – 17 лет, наши красноармейцы из окружения, молодые девушки и старики покрепче организовали партизанский отряд. Так мы прожили зиму 1941 – 1942 года. В Брасовском районе, что рядом с нами, установилась немецкая власть. Посёлок Локоть до войны славился конезаводом. В этих конюшнях фашисты организовали тюрьму, стали хватать из соседних сёл людей и бросать туда. В начале мая 1942 года партизаны приказали уйти всем жителям в лес: стало известно о приходе новых частей фашистов. Вначале люди ушли не очень далеко от села, но нагрянули немцы и полицаи, подожгли каждый дом – полыхало всё село. 35 человек не успели уйти, их расстреляли, даже маленького мальчика не пожалели, подняли на штык. Ужас! Затем нам приказали уйти в лес ближе к партизанам, и все стали строить землянки. В августе 1942 с боем ворвались немцы. Их привели полицаи. Всех выстроили и погнали. Приближался вечер. Нас загнали автоматами в дзоты, где по колено воды. Как селёдки в бочке, мы стояли друг возле друга. Немцы боялись оставаться на окраине леса ночью и переместились в бывшее село, а нас остались охранять два полицая. Моя бабушка очень боялась немцев: в первый раз её очень избили, и она стала уговаривать женщин бежать: «Если нам нечего будет есть, мы выйдем на мороз и лучше замёрзнем». Одна молодая женщина вылезла в амбразуру, ей подали детей, так же выбрались 30 – 35 человек. Сначала ползли, затем побежали в лес. Наутро оставшихся там вывели, погнали к тюрьме и по дороге расстреляли. Мы спаслись, но в этом лагере уже нельзя было оставаться. Ушли ещё дальше в лес. Снова рыли землянки. А весной 1943 года прибыли каратели на зачистку леса от партизан, которые не давали покоя немцам. Было много уничтожено немецких укреплений и живой силы. Мы все ушли в большое болото, но немцы с овчарками снова нашли нас. Выстроили на дороге, впереди поставили пулемёты и хотели расстрелять. Подбежал переводчик, что-то сказал, и нас погнали в Локотскую тюрьму. Во время пути, если кто чуть отставал, расстреливали. В Локте мы пробыли недели две. Людей – со всех окрестных деревень. Стали отбирать: стариков – на расстрел, молодых женщин – в Германию на работы. Всё происходило постепенно. Затем часть людей погрузили в вагон и отправили в Прибалтику, а нас – в белорусский город Борисов. Ехали очень долго, нас подсоединяли к фашистским эшелонам, наш вагон находился в середине состава. Поезд останавливался, немцы заставляли выйти нескольким мужчинам, чтобы закопать умерших. Еды никакой не давали. В лагере Борисова были и пленные красноармейцы. Мы получали раз в день по маленькому кусочку хлеба и баланды – по кружке заваренных жидких отрубей. Пухли от голода, умирали старые и дети. В сентябре нас снова погрузили в вагон и привезли в Черниговскую область, разместили по сёлам к одиноким жителям. Наша хозяйка была совсем молодой, они с мужем только перед войной поженились. Его забрали в армию. Очень добрая. Она старалась подкормить две семьи. Наши женщины прессовали сено для немецких лошадей. Стыдно вспомнить, но мы с сестрой побирались. Если заходили в дом победнее или туда, где мужчины сражались на фронте, мы получали хлеб, нам наливали супа или давали каши. А если оказывались в доме полицая-богача, натравливали собак или вышвыривали. Бабушка просила нас терпеть и не заходить к ним, чтобы не убили. Как мы надеялись, когда слышали стрельбу! Это приближалась Красная Армия, и восприятие канонады сравнивалось с песней. В конце ноября 1943 года мы, освобождённые в конце октября, вернулись. Добирались долго. Приехали. Есть нечего, жить негде, но радость, что на свободе, переполняла наши сердца. Ещё долго пришлось бедствовать, потом стали давать немного муки, крупы, хлеба. Взрослые много работали, а мы пошли в школу. Не дай Бог войны! * * * Матери и бабушки! Родные! Золотая женская душа! Ваша сила – сосны вековые, светлая дорога хороша. Вы прошли сквозь ад войны и боли, но сердца не очерствели, нет. Колосится рожь в широком поле, васильки, ромашки дарят свет.
И СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ДОСТОЙНЫ! С Ниной Филипповной Евтиховой-Зубаревой мы почти соседи. Но на каком бы расстоянии ни находились, всегда знаем, что сказать друг другу при встрече. Теперь у нас есть общая забота – увековечивание памяти дорогих её сердцу людей. Всё начиналось с кратковременных бесед в рейсовом автобусе, теперь картина жизни и подвига предстала предо мной в полном объёме. Не скрою, рада и благодарна за оказанное доверие, счастлива, что прикасаюсь сердцем своим к ещё одной истории семьи.
Итак, Зубарев Филипп Акимович и Зубарева-Макарова Анна Сергеевна. О сложной судьбе своих родителей рассказала их дочь – Нина Филипповна: «Моя мама родилась 14 марта 1922 года в посёлке Ушмун Черемховского района Иркутской области в семье охотника-промысловика. Их жилищем был скит, находившийся далеко в тайге, который с высоты птичьего полёта напоминал небольшое поселение со своим хозяйством. Отец, отличный охотник, за зиму заготавливал много пушнины, сдавал государству, а летом с семьей занимался хозяйственными делами. В семье было 10 детей – 9 девочек и мальчик. Их нужно было накормить и одеть! Держали скот – лошадей и коров, которым требовалось много сена, птицы тоже было в достатке. Все дружно работали. Моей маме трудолюбие, заложенное в детстве, помогло выжить и во время войны, когда отца, Макарова Сергея Апполинарьевича, призвали в армию. На фронте он был снайпером под Москвой – Сибирские дивизии в страшных боях остановили немцев под Москвой. Он погиб в январе 1942 года. Старшие сестры были замужем, младшие дети не подходили на фронт по возрасту, а маму призвали в армию и отправили в Читу на курсы поваров. В августе 1942 года, сразу после окончания курсов, она оказалась на 2-м Украинском Фронте на полевой кухне. Рассказывала, как тяжело было тогда всем, девушкам особенно. Холодно, большие морозы, а кухня обязана работать. Воду носили издалека, под котлами поддерживали огонь, чтобы закипела и варилась каша, борщ, макароны. Бойцам на передовой выдавался сухпаёк, горячее –один раз в день. Готовую еду на передовую доставляли на специально оборудованной повозке. Боец управлял лошадью, а мама, мой главный шеф-повар, наливала суп в котелки, раскладывала кашу, подавала чай. Хорошо, если не было налёта авиации, бомбёжки, обстрела – повозка с кухней благополучно прибывала. Тогда девушки-раздатчицы на плечи надевали (как рюкзак) специальные термоса и по-пластунски добирались до передовой. Мама рассказывала: «Ползёшь, а пули над головой свистят. Когда пуля попадала в термос с кашей, не было большой беды, а вот если в суп, то в термосе, пока приползёшь, остается одна гуща. Сама же вся мокрая и ароматная от бульона». Мама служила на полевой кухне до 1943 года. За это время она была контужена: её привалило землей, от взрыва снаряда ничего не слышала. Легко ранена в ногу, а в спину попал осколок. Лежала в полевом госпитале, где и познакомилась с отцом – Зубаревым Филиппом Акимовичем. Он приезжал встретиться с братом – Василием, врачом этого госпиталя недалеко от фронта. Когда маму выписали из госпиталя, отец походатайствовал перед начальством, чтобы её направили на полевую кухню 2-го Украинского Фронта, где отец служил начальником штаба 28-й Инженерно-сапёрной бригады, Так как у них уже были чувства (а на войне они более яркие и горячие), они не теряли друг друга и часто встречались. И узаконили свои отношения. Когда мама забеременела, уже вышел приказ Г.К. Жукова об эвакуации беременных женщин в тыл. Родина мамы далеко, в Забайкалье, поэтому было принято решение отвезти её в уже освобождённую к тому времени Белоруссию. Отец отвёз маму к своим родителям, а сам вернулся на фронт добивать врагов. Она родила мальчика, но ребёнок заболел и умер в младенчестве. Мама прожила с родителями мужа до Победы. После войны дивизию отца перебросили на Дальний Восток –продолжалась война с Японией. Папа приехал в Белоруссию, чтобы забрать маму с собой, но у неё не было паспорта, а военный билет она сдала в военкомат. По дороге в сельсовет его сбивает грузовая машина, и он в тяжёлом состоянии оказывается в больнице, где ему делают сразу две операции. Вот как бывает в жизни: прошёл всю войну от Одессы до Праги, ни разу не был ранен, храбро воевал, награждён не однажды, а здесь вот такой случай. Из больницы сообщили в военкомат о случившемся. Время очень сложное, поэтому его из действующей армии комиссовали. И началась гражданская жизнь моих родителей. Они обосновались в Белоруссии и приступили к работе: отец – завучем в школе, мама – в пекарне выпекала хлеб и булки. В 1947 году родилась я, в 1951-ом папу на правили по партийной линии в школу № 73 станции Полужье Московской железной дороги Брянской области. Директором школы он работал до 1971 года. Судьба матери была неотрывно связана с отцом. Везде с ним – в радости и горе, всё делили пополам. Мама была очень красивой, энергичной, веселой – с детства я её помню такой. У нас в семье никогда никто не повышал голоса. Она очень любила семью – детей и мужа. Очень заразительно смеялась, могла делать любую работу: косила и клала стога, ловко управляясь наверху – ничего не боялась, сажала огород, полола, никогда не унывала. Очень любила стряпать – печь булки, пирожки, шанежки с картошкой, расстегаи с рыбой. Очень рано вставала, и к завтраку – всё свеженькое. Мама не имела хорошего образования, но разговаривала на чистом русском языке, грамотно умела общаться с людьми. Всегда доброжелательна, вежлива, аккуратна. В доме пахло чистотой. К слову, о чистоте. Мама в начале замужества жила с папиными родителями в деревне, где бельё стирали в бочке: складывали, пересыпая просеянной золой, заливали кипятком (бучили – устар.) и потом пральником (вальком для стирки белья или гладко выструганной доской с ручкой, чтобы выбивать из белья золу. Название предмета от слова «прати» – стирать). Свекор всегда говорил, чтобы его бельё стирала только Анюта – так он ласково называл невестку, а свекрови говорил: «Молочка ей наливай почаще, а то больно худенькая». На праздники она делала прически, подкручивая свои чёрные волосы. Вместе с отцом и учителями она ездила на экскурсию в Ленинград, была в Эрмитаже; в Москве смотрела «Лебединое озеро» в Большом театре и на всю жизнь полюбила балет. Мама часто говорила, что благодарна Богу и судьбе за счастье, которое она встретила на фронте – ведь могла и не встретить! Очень рано наш папа ушёл из жизни (в 56лет), а мамочка прожила без него 37лет. Помогала растить внуков. Никому не мешала, не надоедала. Не болела. Однажды легла спать и к нам не вернулась – ушла к папе. Она очень любила его, а он её – свою Аннушку. Отношения отца и матери всегда вызывали удивление и восхищение односельчан, а для нас детей были и остаются примером на всю жизнь!» В РККА старший лейтенант с 26 октября 1938 года. Место призыва: Быховский РВК, Белорусская ССР, Могилёвская обл., Быховский р-н. Эти данные хранятся в Проекте «Дорога памяти» в Главном Храме Вооруженных сил России, номер записи: 1265683643 [http:// podvignaroda.ru/?# id=1265683643 &tab=navDetailManCard]. Всё, что связано с родовой памятью, Нина Филипповна хранит бережно, с желанием показывает награды отца, который родился в 1915 году в д. Хатановичи Сокольнического сельсовета, Кричевского района, Могилевской области, Белорусской ССР. Перечень наград: В частях бригады служит со дня её формирования. Исполняя должность начальника АТС 86 инженерно-сапёрного батальона, товарищ Зубарев своей самоотверженной работой привёл артимущество и автотранспорт батальона в образцовый порядок. Т. Зубарев смелый, инициативный офицер. При выполнении батальоном боевого задания по сплошному разминированию отлично организовал транспортировку, учёт, складирование снятых мин и взрывного имущества, не допустив на данном участке ни одного несчастного случая. Своевременное обеспечение батальона имуществом и материалами т. Зубаревым в большей степениспособствовало выполнению боевых заданий по строительству мостов, переправ и укрепления переднего края. Повседневный контроль за сбережением оружия, содержания его в боевой готовности способствовало успешному отражению контратак … ст. лейтенанта Алексо на участке 23СП.б/.СД. Достоин правительственной награды ордена «Красная Звезда». Командир 86 ИСБ гвардии майор…8 июня 1944 года [http://podvignaroda. ru/?#id=30330504 &tab=navDetailManAward]. Приказом № 0321 войскам 4-й ударной армии Ленинградско-го фронта от 21 мая 1945 года адъютант старшего 86 инженерно-сапёрного батальона 2-й инженерно-сапёрной бригады Зубарев Филипп Акимович награждён Орденом Отечественной войны II степени. Дата подвига: 01.06.1944 – 30.06.1944, 01.01.1945-09.05.1945. [http://podvignaroda.ru/?#id=39495667&tab=navDetailMan Award]. Член ВКП(б) с 1942 года, № билета – 4963651. Южный фронт (1941 – 1942), Калининский фронт (1942 – 1943), 1-й Прибал-тийский (1943 – 1944), Ленинградский фронт (1945). Наградной лист Зубарева Ф.А. [http://podvignaroda.ru/?#id=39495661&tab=navDetailDocument] Тов. Зубарев Ф.А. служит в 86 ИСБ-не с июня 1942 до 1945 года, занимая должность начальника АТС. Под его руководством – преаккуратное обеспечение техническими средствами всех операций, проведённых батальоном на 1-м и 2-м Прибалтийских фронтах. При прорыве обороны противника под Полоцком в июне 1944года и при форсировании реки Вента и захвате г. Клайпеда в 1945 году тов. Зубарев находился на самых ответственных участках производимых батальоном работ, обеспечивая их своевременность и высококачественное выполнение. Будучи ст. адъютантом 86 ИСБ-на ст. лейтенант Зубарев принимал активное участие в строительстве дорог, мостов и разминировании участков местности в полосе действий 4-й ударной Армии. Достоин правительственной награды Ордена Отечественной войны I-йстепени(получил Орден Отечественной войны II-й степени). В Акте вручения 500 награжденным (на 28 листах!) указанной медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» от 28 ноября 1945 года, подписанном командиром 2-й инженерно-сапёрной Полоцкой бригады подполковником С.Б. Швариброитом на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 9 мая 1945 года есть и Филипп Акимович Зубарев. После Великой Отечественной войны с ветеранами организовывались встречи. В архиве – теперь уже Нины Филипповны Евтиховой-Зубаревой – хранится приглашения ностальгического содержания. И фотографии мирного времени. 12 октября 2015 года исполнилось 100 лет со дня рождения первого директора Полужской школы Филиппа Акимовича Зубарева. В юбилейный день здание школы – ученики, учителя, родители, выпускники и родственники Зубарева. Незримо присутствовал и сам юбиляр. С большого портрета в зал смотрели умные, внимательные, добрые глаза Филиппа Акимовича. Вот как об этом рассказала председатель Совета ветеранов посёлка Хутор-Бор Л.П. Филатова: «Учителя Н.В. Зайцева и Е. Пинчукова начали праздник с презентации, из которой гости узнали о юбиляре много интересного. Своими воспоминаниями поделились выпускники нашей школы 60 – 70-х годов: Т.П. Иванищева, Н.М. Храмченков, Г.Н. Кузавлева, Л.П. Филатова, Н.П. Дорошко, Г. Симонова, О.В. Фёдорова, Л.И. Цуканова. Все они отмечали не только деловые качества, но и особую душевность своего директора, рассказали, как в нём уживались твердость, требовательность и чуткость, душевность. В 60 – 70-е годы были в нашем посёлке, что ни семья, то многодетная. В школе за парту приходилось усаживать по 3 человека. Филипп Акимович находил средства для оказания материальной помощи семьям с пятью и более детьми. Что уж говорить об обеспеченности школы всем необходимым! В то небогатое время у нас был весь спортивный инвентарь, музыкальные инструменты, оборудование для классов и наглядные пособия.Как ему удавалось, никто до сих пор не знает. Весь зал пел любимую песню юбиляра – «Я люблю тебя, жизнь!» Самый достоверный и откровенный рассказ все услышали, конечно же, из уст дочерей Ф.А. Зубарева – Нины Филипповны и Ольги Филипповны, которые с любовью и нежностью вспоминали своего отца. Он дал им хорошее воспитание, научил любить работу, родину, людей, природу, жизнь. В этом Филиппу Акимовичу помогала его боевая подруга, любовь всей его жизни – жена Анна Сергеевна. Юбилейное торжество закончилось, а расходиться никто не хотел. Это в школе, как будто бы ставшей на время семейным домом, после долгой разлуки встретилась большая родня. И собрал всех наш дорогой и замечательный человек – Филипп Акимович Зубарев. Светлая ему память!» ВАРЛАМОВ АЛЕКСЕЙ ТРОФИМОВИЧ (1908 – 14.04.1959) «Мне хочется рассказать об одном интересном человеке, который стоял у истоков нашего рода, о нём мало кто знает, тем более никто не писал, – так начал свой рассказ Александр Чугур. Варламов Алексей Трофимович– мой прапрадед. Родился в начале XX века в селе Никольском Тамалинского района Пензенской губернии. Точная дата, число и месяц, нам неизвестны. В крестьянской семье было всего два сына – Алексей и Николай. Даже удивительно, ведь семьи в те времена были большими. Но и этих малышей Господь даровал только после того, как их мама, помолившись, пошла пешком из своего села в Киево-Печерскую лавру. Три месяца шла. Дошла. Молилась с верой. Домой возвращалась с надеждой. И вот чудо: сначала Алёша родился, а потом и Коля. В 1930 году, когда Алексею уже исполнилось 22 года, его призвали в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Дома осталась совсем юная жена Акилина, всего четырнадцати лет от роду, но самая любимая, трудолюбивая и верная. Боялся потерять, уходя служить на много лет, вот и женился. И не пожалел ни одной минуты. В 1938 году служил в особом батальоне связи 13 стрелкового корпуса. А потом война. К этому времени Алексей уже был кадровым военным, комиссаром. В 1942 году гвардии капитан Варламов принимал участие в освобождении от немецко-фашистских захватчиков станицы Каргинской Ростовской области. Эта станица, как мне известно, славится именами Тимофея Ермака и Михаила Шолохова. И вот совсем недавно нашей семье удалось узнать, что в этом бою мой прапрадед совершил подвиг: 17 января 1943 года Алексей Трофимович Варламов был награждён Орденом Красной Звезды – знаком беззаветного мужества. В этом бою он получил осколочное ранение в грудь, но выжил – ради жены, маленькой доченьки, очень ждавших его дома. Долго находился на лечении в военном госпитале. С этим осколком в лёгком прожил до 1959 года. Ещё и внучку – мою бабушку Лилию Вадимовну Бударину (Варламову) – успел на руках подержать. Кроме ордена, прапрадед имел много других боевых наград. Я видел только фотографии своего родного человека, потому что нас разделяют несколько поколений, но мне и ещё четырём моим братьям есть чем гордиться. Ведь и наш предок освобождал Родину, отстоял, рискуя своей жизнью и жизнью 800 человек. Пусть это небольшой клочок земли, но тоже внёс свой вклад в приближение Победы, а нам подарил жизнь! Я счастлив, что у нашего семейного дерева такой крепкий корень и прочный ствол! С Днём Великой Победы!» P.S. Сашу я знаю уже несколько лет. В ГБУ СО РЦ «Озёрный», куда он приезжал, выполняет задания под моим руководством – я его учитель. Очень приятно! Будучи в 10 классе МБОУ СОШ № 28 г. Брянска, он участвовал в конкурсах Всероссийского, областного уровня – это проверка собственной значимости для России, которой он служит как ученик и гражданин. Порадовалась, когда узнала, что Александр Чугур стал лауреатом 1 степени Осеннего тура 2019 – 2020 учебного года в номинации «Мои предки» – это Международный проект «Креативность. Интеллект. Талант». В 4 классе Саша, принимая участие в школьном конкурсе к Юбилею Победы, написал стихотворение «Их подвигами славится Россия» и занял 1-е место в номинации «Страдания и подвиг мирного населения»: Их подвигами славится Россия, Рассказ Саши тоже представляет интерес. В том конкурсе, что назван выше, произведение юного участника посчитали лучшим в номинации «Подвиг партизан и подпольщиков».
Я НЕ ЛЮБЛЮ ИГРАТЬ В ВОЙНУ Этот день оставил в моей детской душе неизгладимый след. Было мне тогда около девяти лет. Однажды летом мой дедушка разбудил меня очень рано: – Дорогой внук! Просыпайся! Сегодня мы с тобой отправляемся в путешествие на мою малую родину! Я слышал раньше, что малая родина – место, где ты родился. Но что у моего деда такая важная малая родина, не подозревал. Утро выдалось теплое и ласковое. Мы отправились на автовокзал, сели в автобус и поехали в гости к дедовой малой родине – в Сещу. Этот посёлок находится недалеко от границы Брянской и Смоленской областей. Дедушка всегда очень волновался, когда рассказывал мне что-нибудь из своего детства. Я знал, что он родился почти через три года после Великой Отечественной войны в пяти километрах от Сещи в деревне Радичи в землянке, где ютились родители. Отец его, мой прадед, был на фронте, получил ранение. После войны вернулся в Сещу. Когда дедушка подрос, то пошёл учиться в Сещинскую школу. Вот и сегодня дедушка, волнуясь, начал нашу экскурсию с того, что обратил моё внимание на дату – воскресенье, 22 июня: – Какое совпадение! Ведь в такое же число и такой же день, но много лет назад, в 1941 году, началась Великая Отечественная война. – Тогда немецкие фашисты напали на нашу Родину, – продолжил я. Я читал в книжках об этой войне и смотрел фильмы о героических подвигах советских людей. Но всё это проходило рядом, особо не волнуя мою детскую душу. Автобус несся по трассе Брянск-Смоленск, оставляя за окном перелески и водонапорные башни. И было как-то уютно и тепло рядом с дедом, который всё время о чём-то думал, а иногда разговаривал со мной. Вот и Сеща. Оказалось, что дедушку пригласил в гости его бывший учитель химии Иван Фёдорович. К нему-то мы и отправились. Это был небольшого роста пожилой человек, седой, подвижный, с очень живыми и весёлыми глазами. Он радостно встретил нас на пороге своего небольшого дома: «Проходите, проходите! Посидим, поговорим, познакомимся с молодым человеком». Мы поздоровались и прошли в уютную комнату с высокими книжными полками, беленькими шторками на небольших окнах. Хозяин радушно усадил нас за стол, на котором красовался пузатый электросамовар. Ароматный травяной чай дополнял пирог с чёрной смородиной. Было вкусно! Я с интересом слушал, как беседуют эти два уже немолодых человека. Сначала они говорили о своих делах, потом как-то незаметно перешли на военную тему. Иван Фёдорович рассказал, что к началу войны ему было около десяти лет: – Я был таким же мальчиком, как ты. Отца моего забрали на фронт, а мама работала день и ночь, что-то всё шила и стирала. Когда к нам в Сещу пришли немцы, они оборудовали на Сещинском аэродроме свой, с которого взлетали их самолёты и бомбили наши города, пробивались к Москве. Начались грабежи, аресты, пожары. Многие жители ушли в лес в партизаны. У немцев недалеко от Сещи был ложный аэродром, чтобы обманывать наших лётчиков. Об этом знали многие. Я тоже узнал и на свой страх и риск пробрался к партизанам, зная все местные тропки, и рассказал им. Меня попросили никому не говорить, что я был у них, а если ещё о чём узнаю, то прийти и сказать. Мне приходилось не раз ходить в клетнянский лес к партизанам, передавать записки с какими-то значками от подпольщиков. Иван Фёдорович замолчал, о чём-то подумал и продолжал свой рассказ: – В Сеще сложилась подпольная организация, которую сначала возглавил выпускник нашей Сещинской школы Костя Поваров. Он был направлен сюда командованием Красной Армии для организации подполья на аэродроме. Костя стал полицаем. Он помогал местным жителям, спасал от гибели, уводил в лес к партизанам. Благодаря ему, ни один из наших жителей не был отправлен в Германию. – А что было дальше? – спросил я, с огромным интересом слушая этот рассказ. – Погиб Костя Поваров. Трагически погиб, случайно подорвавшись на мине. После его гибели подполье возглавила Аня Морозова. Она тоже училась в нашей школе. Перед войной пошла работать в лётный гарнизон счетоводом, чтобы помогать матери по хозяйству. Когда началась война, Аня вместе с воинской частью была эвакуирована из Сещи. После прихода немцев она вернулась и вместе со своими подругами стала работать прачкой на оккупантов. По заданию всё, что она узнавала о немцах, передавалось в партизанский отряд. Среди оккупантов были поляки, словаки, чехи, венгры. Вот с ними Аня и подруги и познакомились. И они стали помогать нашим. Подвешивали мины к немецким самолётам, которые в полёте взрывались. Кто-то постарался, чтобы поляк Ян Маньковский был арестован и отправлен на пытки в тюрьму гестапо в Рославль. Он никого не выдал. Фашисты его расстреляли. А подругой его, чуть ли не невестой, была Люся Сенчилина, работавшая вместе с Аней Морозовой. Тут Иван Фёдорович перевёл дух и, обратившись к дедушке, торжественно произнёс: «Твоя учительница немецкого языка Людмила Ивановна – та самая Люся Сенчилина». Я видел, как удивился дедушка. У меня тоже от услышанного перехватило дыхание. «Иван Фёдорович, а где сейчас Людмила Ивановна?» – спросил дед. «Она в 70-х как уехала из Сещи, так я о ней ничего не знаю». Учитель проводил нас до школы, той самой, в которой учились герои-подпольщики, мой дед и он сам. Здесь – памятник героям интернационального подполья – Косте Поварову, Ане Морозовой и Яну Маньковскому. Мы постояли рядом, помолчали. Здесь расстались с учителем, дорогим Иваном Фёдоровичем. Дедушка показал мне окна его класса в школе. Из автобуса, который увозил нас, мы с дедом любовались самолётами-гигантами, стоящими на мирном аэродроме. Так вот какая, оказывается, малая родина у моего деда! Всю обратную дорогу я находился под впечатлением того, что увидел и услышал. Никто не мог бы догадаться, какие чувства охватывают меня, что творится в моём сердце! Ведь я побывал на земле, где когда-то шла страшная война. Я общался с человеком, который видел ту войну своими глазами. Я понял, что очень люблю чистое небо, солнце, зелёную траву с кузнечиками – всё, что принадлежит моей России. Очень ценю своего дедушку, который подарил мне в тот день уголок своей малой родины. Я понял, почему не люблю играть в войну». |
|||||
Наш канал
|
|||||
|
|||||
Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-" |
|||||
|
|||||