| |
О МОЁМ ДЕТСТВЕ
Мне не вспомнить теперь,
как плывут облака над Донбассом,
как волнуется ветер весенний, лаская листву
в том дворе, где асфальт
белым мелом расчерчен на классы,
в том дворе, в той стране,
где давно я уже не живу.
Но причудлива память,
и вновь пятилетней девчонкой
раскопает в песке вдруг
за стёклышком хрупкий секрет:
побегу, малышня, в детский садик
за мамой вдогонку,
а отец во дворе
поправлять будет велосипед.
Это детство моё,
мой товарищ по садику Вовка –
зеленеют коленки, кузнечиком скачет за мной,
к тёте Маше спешим,
где из крана шипит газировка.
Где-то жгут старый мусор,
и вовсе не пахнет войной...
КУПОЛА НА РУСИ
В детстве пели: нет неба, чем наше синее!
Но чернеют от горя, как встарь, купола –
сшиблись братья-славяне: кто в мире сильнее?
и меж ними легли Куликовы поля.
В небеса поднялась за плечом у солдата
колоколенка белая в ясной дали,
будто ангел, крылом осеняет, что свято –
те просторы, где предки в могилы легли…
Наша вера наверх купола возносила,
собирала для праведной битвы полки.
Преподобного Сергия светом, и силой,
и молитвами воины были крепки.
Победим! И вражду, что посеяна подло,
одолеем, коль чёрная жатва пришла.
На Руси купола вдохновляют на подвиг
и зовут на свою высоту купола.
* * *
Иду дорогой к храму
поющим ясным днём,
сияет крест огнём,
стремится ввысь упрямо,
возносит за собой
и радости, и беды,
и день, как небо, светел,
прозрачно-голубой!
* * *
Всё так же голуби взъерошены
холодной, ветреной весной…
Всё так же верим мы в хорошее,
идя дорогою земной.
И воскресает вешней истиной,
и золотится небосвод.
Благословляя мир единственный,
нам голубь веточку несёт!
* * *
Я опять хочу родиться,
повторяясь вновь и вновь
ветром, облаком, синицей –
научи меня, любовь!
Снова с миром звонким слиться
в соловьиных голосах,
и дышать, как дышат птицы –
раствориться в небесах!..
* * *
Память старую крутит ленту:
зимний парк, берёзы в снегу,
я и ты, два беспечных студента,
и слова любви на бегу.
Нам тогда – всего лет по двадцать.
Вот стоим, как в гипсе, застыв –
очень холодно целоваться
(зашвырнули шапки в кусты!)
А теперь вряд ли вспомнит каждый,
почему всё казалось всерьёз?
Видно, снегом почёрканы кадры
в чёрно-белом кино тех берёз…
* * *
Покраснеют рябины,
пожелтеют сады,
и, ни в чём не повинны,
погибнут цветы,
всё покроет холодный
забвения снег –
в этом мире свободным
мнит себя человек?
Тяжелы и угрюмы
небеса надо мной…
Только горькие думы
растают весной –
под снегами черёмух
забвения нет,
и корону подсолнух
носит тысячи лет!
И вдруг песня родится,
первобытно легка,
и свободною птицей
полетит в облака.
|
* * *
И, уходя, сорочьей сплетней
трещит зима над городком.
А солнце лижет снег последний
и щёки тёплым языком.
Рассыпан свет по рощам где-то
лучами призрачных волос.
Весна у зеркала рассвета
их чешет гребнями берёз.
А в небе – журавлиный росчерк,
плывут живые письмена.
И в таинстве дрожащих строчек –
Весна!..
ЛЕДЯНЫЕ ЧАСЫ
Сосулька растёт под карнизом,
роняет слезу на балкон.
На лучик точеный нанизан
сверкающий солнечный звон!
От брызг, от весеннего света
прохожие морщат носы.
Срываются капли, и к лету
спешат ледяные часы.
Накапливает и считает
живые секунды весна.
Сосульку, смеясь, разбивает,
как чашку – на счастье, она!
* * *
Дышу – не могу надышаться
прохладой весеннего дня,
как будто мне снова шестнадцать,
и ты уже любишь меня,
как будто мы встретились в детстве,
любимый, родной человек,
как будто отыщется средство
с тобой не расстаться вовек…
МОЯ ДАЛЁКАЯ ЛЮБОВЬ
Моя далёкая любовь –
желанный берег.
Ты прячешься среди снегов,
но сердце греешь.
Мороз сибирский – не беда
тебе, горячей.
И горько нам с тобой, когда
я плачу, плачу…
Ты северным сияньем мне
раскрасишь полдень,
всё в драгоценной вышине
собой заполнив.
А в полночь будешь целовать
мои ресницы.
И столько лет подряд опять
не будешь сниться.
* * *
Исцели меня, светлое утро,
оберни облаками печаль.
Синей песней – воскресно и мудро
пусть звучит колокольная даль.
Я твоя. Здравствуй, день наречённый!
Я тебя принимаю любым.
Кто прощает – да будет прощённый,
кто разлюбит – да будет любим!
* * *
От жизни старой избавлялась яростно –
отправила на свалку мебель, кофточки…
Над прошлым кто-то всё кружился ястребом,
а то в глаза глядел, присев на корточки.
И думалось про время – то ли замужем,
а может в одиночку перемучено,
что из сандалий выброшены камушки,
что с горки над рекой видней излучина,
что – погляди на мир в любую сторону:
жужжит пчелой, к ногам ромашкой ластится…
что лучшие года ещё не собраны
в лукошко девочкой в любимом платьице.
* * *
Да будет холодеющее небо
и клин, летящий в дальние края!
И хрупкая, таинственная нега
снегов грядущих – тех, где ты и я…
Украсим щедрым золотом осенним
свои пути-дороги и слова!
Смотри, кораблики листвы последней
уже благословляет синева…
* * *
Лёгкий бег секундной стрелки
по дорожке невесомой –
это Время, словно белку,
посадили в колесо мы,
и минуты сочинили,
и построили Пространство…
Мир на части разделили –
потеряли постоянство.
* * *
Смерть плывет под черным парусом –
эй, под белым, не зевай!
Люди лезут к верхним ярусам,
люди делят каравай…
Сухари там или пряники
у судьбы – ад или рай,
всё равно мы на «Титанике»
(кого хочешь, выбирай!..)
* * *
В тёмном небе загорелся огонёк.
Он не скажет никому, что одинок,
просто смотрит, просто светит,
и, один на белом свете,
будто просится он гостем на порог.
Он не знает, сколько счастья знала я…
Но ушла в небытие моя семья,
стало в мире одиноко,
только вот горит высоко
огонёк, надежда светлая моя…
|
