Татьяна Геннадьевна Жилинская

Жилинская Татьяна Геннадьевна – поэт, бард, режиссер, актриса, старший преподаватель Белорусского государственного педагогического университета, кафедры «Теория и методика преподавания искусства».
Дипломант и лауреат многочисленных Международных фестивалей и конкурсов в области литературы, в частности конкурса «Кубок Мира по русской поэзии – 2015», гран-при Международного фестиваля «Славянская лира». Член Союза писателей Беларуси. Живет в Минске.

 

КРУЖКА
Из-под сколов и обломков время вылезло наружу.
Беспокойной мелкой дрожью память ёжилась, ворчала.
Я всего лишь чищу кружку, я всего лишь мою кружку,
Допотопную жестянку, у которой нет начала.

Кем, когда, зачем, и сколько – где ответы на вопросы?
Чем измазан бок: перловкой, или …да, кусочком сала.
Чем пахнуло: чаем, водкой, может, медным купоросом?
И кого она от пули скользким краешком спасала?

Что с неё мне? Память детства, пальцы бабушки и мамы.
Пар, нависший над землею, злость воды, в огонь попавшей.
И колодец по соседству, самый чистый, самый-самый…
Сок березовый, слезою на кривое днище павший.

Миг игры, в которой мячик должен ей сказать спасибо.
И костер с гитарой юной, и поэт, влюблённый в мяту.
И советские поездки – стройотряды по Турксибу.
И рюкзак простого кроя, в сколиозе виноватый.

Белый цвет под запах хлора, полувнятные улыбки,
И зубовный гадкий скрежет о края моей бедняжки.
Шум в ракушке, бриз, «Боржоми». «Не скучай» – с морской открытки.
Позабытый после детства, добрый дух молочной кашки.

Я её отчищу, все же, подождет посуды племя,
Вид для свалки, он абсурден в современной амплитуде.
Ведь по сколотой каёмке здесь моё застыло время.
Я не знаю про начало, но при мне – конца не будет.

БАБА НИНА И БАБА ВАЛЯ
Побудьте со мной, отдохните немного.
С трудом добрели до земного порога.
Путь был непростым из-за облачной дали,
Скажи, баба Нина, скажи, баба Валя?

Я редко стремилась «да вашага чаю»,
Делиться успехом, улыбкой, печалью,
Рассматривать раны, седины, медали –
Твои, баба Нина, твои, баба Валя.

Последний раз, помню, была званым гостем
На светлом, осеннем, смиренном погосте.
Так мудро от нас, от земных «паміралі»,
Что ты, баба Нина, что ты, баба Валя.

Тихонько вдвоем собирались в дорогу,
«Дзеця́м» жизнь свою отписав понемногу.
С разбежкою в месяц «ляглі ў зямлю кралі»,*
И ты – баба Нина, и ты – баба Валя.

Теперь пустота. Не прийти, не проведать.
Ни спеть, ни испечь, ни спросить, ни отведать…
Кому я скатерки стараюсь, крахмалю?
Зачем, баба Нина, зачем, баба Валя?

Ну вот, повидались, пора и обратно.
Там, с Богом, ведите себя деликатно…
Жемчужной росинкой на скатерти пали
Слеза бабы Нины, слеза бабы Вали.
________________
*Легли в землю красавицы

Я СЛОВА СТЕЛИЛА ТИХО
Заглянуло в душу Лихо –
Выпивало «красное»
Я слова стелила тихо,
А спала – с напрасными.

Отменило жестом томным
Все дела неспешные,
Я молилась мыслям умным,
А в итоге – грешная.

Напугало взглядом пресным,
Как ружье двуствольное.
Я хотела песен честных –
А достались – вольные.

Угощало шоколадкой,
Речью, брызнув бойкою.
Я искала правды сладкой,
А нашла – лишь горькую.

Толку с этой вековушей
Мне петлять рассеянно.
Я спасала чью-то душу,
А свою – посеяла.

О НИХ
Не на день расставались - на миг, что зовётся жизнь.
Не клялись, но смотрели. Смотрели глаза в глаза.
Он давно, он давно в этом сердце безмолвно жил
И сначала всё время пытался ей рассказать...
Но она так боялась, боялась его терять,
Что сжимала ладошкой тревожное тик-так-так...
И сама пробиралась по рёбрам за рядом ряд,
И её поселение в сердце - заметный факт!
Тоже что-то сначала пыталась там петь и мыть...
Но зачем - если всё так понятно без всяких слов.
Он ей - мил. Боже, Боже, Ты видишь - он так ей мил!
А она - словно фея из самых волшебных снов.
Очень редко, но всё же, но всё же... по выходным
Получалось друг друга коснуться слегка рукой...
И тогда этот мир становился таким родным...
И тогда получали взаимно такой покой...
А потом расставались на миг, что зовётся жизнь,
С разным адресом, ритмом, стихами, судьбой, семьёй...
Не клялись, но смотрели... Смотрели в одно родство,
Расходились, снегами скрипя, шелестя листвой,
Пробираясь по рёбрам обратно в сердечный быт...
Защищая друг друга от сотни дурных тревог...
Завершая мотивы друг друга кадансом "быть"...
Боже, Боже - за что Ты не дал им один порог?
Так - и тысячам братьев, сестёр... не дано любить...

ЕСЛИ ТЫ МЕНЯ ЗАБУДЕШЬ
Если ты меня забудешь, я, конечно, не заплачу,
Не улягусь на неделю на диване поболеть.
Вероятно, прогуляюсь по немому снегопаду,
Там, где, может быть, хотелось мне тебя поцеловать.
Мне так больно будет, правда… но не долго, не смертельно,
Как-нибудь и эту пытку попытаюсь пережить.
Знаешь, может с той витрины, прикуплю себе картину,
Ту, что нам обоим, помнишь, так понравилась тогда.
Если ты меня забудешь, я –  трусиха, в самом деле…
Почему забыть ты должен, то, что и не началось?
Почему я так волнуюсь про несчастное свиданье,
Почему так больно, трудно, про него не написать?
Нас один безумный город приютить пытался, очень…
У него не получилось. Он, сконфуженный, молчит.
А мои простые мысли о таком и близком чуде,
Им немного надо, право, пожурить самих себя.
Если ты меня забудешь, что-то мы пропустим в жизни,
Что-то нас обгонит снова на доступном вираже.
Если ты меня забудешь, то возможно очень много
Много мелочных бирюлек не закончат свой узор.
Правда, мелочи – лишь звенья, но без них мы не увидим,
Не поймем и не узнаем что-то важное о нас.
Я, конечно, буду долго, очень долго буду думать
Почему не получилось, в чем была я неправа,
Где – опять поторопилась, где – напрасно промолчала.
И про то, как часто будешь ты меня не вспоминать.
Если ты меня забудешь,
Я, поверь мне, не заплачу.
Так что смело можешь, смело, слышишь, смело забывать!
Я тебя забуду тоже на полгода, нет, на время,
То, которое поможет мне тебя не позабыть.
Это время – будет нашим. Мы с тобой вдвоем узнаем
То, что с нами, вероятно, так и не произошло.

САМЫЙ
Самый мой! Сыграй на скрипке….
Ты способен, ты талантлив.
Солнце доблестной улиткой
Виноградный гладит лист.
Ветер скрипнул у калитки,
Отступил, ступил, растаял
От твоей, глупыш, улыбки
От того, что ты речист.

Словом клейким на бумаге,
С неожиданным подвохом:
Сочинил – и полетели
Над твоим предместьем в синь.
Кони, люди – их портфели
В небесах, поди, неплохо
Текста часть читает трагик
Для скучающих разинь.

Сослагательно немеют
Те, кто выглядел умнее.
В небе комик вместо солнца –
Перематывает нить.
Узкоглазые японцы
С любопытством берендеев
Мы вбираем у кофеен
Сумасшедшее «любить»

Вот оно – певуче, тонко!
Славно ты играешь, самый,
Покатав клубок по блюдцу,
Мир открыв, очередной.
Все взлетевшие смеются,
Разобрав тебя на гаммы…
Ты потом придешь сторонкой
Грешный, нежный…
самый мой…

ИГЛА
Извини, родимый мой, не смогла
Ни подшить подол, ни найти ключи.
Что в литом стогу я теперь игла
По секрету кот на ушко́ мурчит.

А ему-то дело – блоху чесать,
Да когтями цапать порыв руки.
Не ищи, настойчивый, сил не трать,
От беды рябиновой зарекись…

Не вздохнуть мне, искренний, не запеть,
Ни понежиться на твоих плечах.
Подняла свекровь вековую плеть,
По навету, яростно… «ох и ах…!

Чтоб тебе судьба – земляная мгла,
Ядовитый дым, пылевой туман…!»
Ты не верь, доверчивый, не могла
Изменять тебе … ты не верь в – обман.

Что теперь, растерянный, что теперь...
Извини, что голоса – не подам…
Ни найду ключи, ни открою дверь,
Не сошью наряд, а останусь там.

Где надежды сгублены, где зола,
Где гречишным запахом выстлан пол…
Забывай, доверчивый, те слова,
Да к другой уткнись в расписной подол.

Той, что будет павою ко двору, –
Так зажмет кулак, засучит рукав,
Что в слезах свекровь помянет иглу,
Как родную дочь, между прочих пав.

Не нова история, не нова.
Выпей, горестный, да еще налей,
Разворошишь стог, да поймешь – игла
Не родит тебе никогда детей.

Так зачем нашел… колко – извини…
Крепко в пальцах сжал, до чего – красив!
Прямо в сердце, знаю, теперь вонзишь
Из последних сил, из последних сил…

БОЛЕЗНЬ
И пелерины пополам с двойной ангиной,
И тихий возглас тут и там – мой милый, милый…
Тяжёлый выдох в тишине, и запах крема.
И «быть» решает, что «не быть» – создаст проблемы.

Пустые рифмы, города, моря и скалы
Рождают миф «как долго я – тебя искала».
Потрогай пульс – я всё смогу, и даже это –
Кивнуть «не жди на берегу» и кануть в лето.

Непритязательный мотив диктует, дышит.
Проявлен звездный негатив, – подсолнух рыжий.
Считает, шепчет, ворожит, стирая лица…
И назидательно молчит моя столица.

МИГ ПАДЕНИЯ
Нельзя её спасти – и падает в ладони
Бескрылым мотыльком наивная мечта.
Чуть-чуть знакомых нот в ранимом баритоне,
А дальше – легкий вздох…
И снова суета
Предвыборных столиц, пропущенных вокзалов,
Приличных пантомим и неприличных слов…
Её нельзя спасти, прости – она упала.
Оставив о себе обрывки сладких снов
О том, что лишь с тобой…
И там, где ты беспечен…
И там, где ты смешной,
И там, где только ты…
Притих внезапно мир простых противоречий,
Стремясь запомнить миг – падения мечты.

ПОКАЯННОЕ
Усталость осталась.
А помнишь, мечталось,
Что будут цветными дворы.
Сегодня оскалы дымящейся стали
Воруют земные дары.
Колодцы да хаты уныло горбаты,
Стыдятся крапивных ковров.
Деревья из сада – плохие солдаты –
Погрызены глупым бобром.
Давно обесточен, а значит, непрочен
Покинутый богом приют.
Там изредка ночью – коварно-порочны –
Хвостатые крысы снуют.
Пропали картошка, бурак да окрошка,
Шашлык, огурец и редис.
Орёт где-то сдуру облезлая кошка,
Забравшись на ветхий карниз.
Там гнездам не виться: торопятся птицы,
Боятся озлобленных крыс.
Блудница душица теряет петлицы,
И вянет душистый анис.
И я не старалась…
Усталость осталась
И запах отравленных зим.
Прости, что не плачу, забытая дача,
Над страхом твоих амнезий.
Сознание сбито работой и бытом,
Мотает брутальная муть.
Прости, что избита, забита, закрыта…
Прости, пожалей и забудь.

НЕВСТРЕЧА
Тлел пятном аляповатым разнесчастно хмурый «Золак»,
Рожи корчил грязный постер под влиянием ветров.
Сквозняки по переходам щекотали сонный город,
Просыпались банкоматы, глупо фыркало метро.
Осторожно крались тени чьих-то вкрадчивых эмоций,
Пряча лица, пряча взгляды, запихнув себя в пальто.
И рассасывались кольца заводского злого смога.
В них ругались чьи-то жены на неряшливость авто.
Я пошла на эту встречу, захватив с собой обиду,
Неуверенность улыбки, неприкаянный смешок.
Пару капель валерьянки. Макияж для супер-вида.
Три, четыре поцелуя и коньяк – на посошок.
Слава богу, не приехал, не увидел, не обидел.
Не оставил без надежды. Не случилось, не сбылось.
На неделю смело можно позабыть про образ гида,
Можно, словно дикой псине, бросить сердцу эту кость,
Что, еще я интересна
Привлекательной походкой,
Не по возрасту нарядом, разговором ни о чем.
Просыпаясь, сонный город, кое-где лечился водкой
И пытался строить планы пост-советским кирпичом.
Зашивал свои карманы, расширял свои границы,
Сочинял свои кошмары и кошмарно пел о том,
Что всю ночь метались кони, на конях скучали принцы.
И дразнился рваный постер языкатым лоскутом.

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную