|
Сагидаш ЗУЛКАРНАЕВА
(Самара)
Настало время лёта и паденья...
(Из новых стихов)
***
Монохромный снег тоски крестит окна до утра.
Потолки мои низки, и на лавке – два ведра.
Нет ни капельки воды, смыть бы с мыслей липкий страх.
Плечи стойкости худы, и у крыльев хлипкий взмах.
Все тетради на полу, на столе луны моток.
Кто я, что я? не пойму...то ль колючка, то ль цветок.
Вновь по жизни без весла, слово босо и смешно.
Светоносная весна, загляни в моё окно!
Кляксой ворон на листе белоснежного двора,
Млеет млеко на плите, в печке мечется жара.
Тихо в доме, как на дне, тонут тени в тине дня.
Синий март парит в окне, клён танцует у плетня.
Значит, надо мрак морить, выходить к степной реке,
С духом неба говорить на духовном языке.
Платье буднее латать, браться снова за весло,
И стихами выметать, все, что в зиму намело.
Все обиды отпустить, и на зорьке золотой
Два ведёрка принести, полных светлою водой.
***
Качает небо лунный ялик снов,
Настало время лёта и паденья,
Так хочется писать стихотворенья,
Но улетают гласные из слов.
Заденешь колокольчик – зазвенит,
И нет конца пернатым тонким звукам,
Протяжным пере кликам, перестукам,
И края нет глагольному – летит.
Под осень к выси тянется душа,
Крылатыми становятся деревья,
На небо смотрит старая деревня,
И я стою у края, не дыша…
***
Листья лета сожжены в топке октября.
Тонет в тине тишины тонкая заря.
Сбив сумятицу листвы, выев студни луж,
Кроет наледью листы хмурый месяц стуж.
Над степною широтой, там, где берег лыс,
Монолитною плитой нависает высь.
А за речкой - варьете: парочка рябин
На пуантах фуэте крутят средь равнин.
Утро трогает струну, ветер гладит лес,
Ворон с лужи пьёт луну, пух летит с небес.
В доме стало, как на дне, стыло и темно.
Весь в прожилках летних дней бьётся лист в окно.
Печь топить пришла пора, душу греть и кров,
То, что вызрело вчера, не посеять вновь.
Вот и месяцу конец, пролетает вмиг.
Лист кленовый меж страниц освещает стих.
***
Среди окраин и разрухи, где шифер мхом оброс на крышах,
Живёт иконная старуха – молись на лик, и Бог услышит!
Она месила век руками. Всё было: голод, униженье,
Почёт – ведь вровень с мужиками пахала до изнеможенья.
С супругом поднимала стены семьи и дома – было дело.
Душа в рубцах, а руки в венах, одна осталась, овдовела.
Сынок и дочка – всё богатство, чего желать душе без кожи…
Глядит старушка без злорадства глазами Бога на прохожих.
Хлопочет в доме спозаранку: то хлеб печёт, то кормит живность,
То прёт бидон с водой на санках. И так кружит по кругу жизни.
Чтоб от хлопот охолонуться включает телик: «что там кажуть?»
И здесь спокойно не сидится: глядит на мир страстей, и вяжет.
А дети редки на пороге, с годами вовсе едут реже.
Из-под ладони на дорогу глядит она, надежду теша…
Мироточит окно наружно, дрожит осенняя осина.
И невдомёк святой старушке – на ней и держится Россия.
***
– Что творится в мире, люд? – Осень, небо киснет.
За окошком дни гниют скользкие, как слизни.
Пахнет водкой и войной, вонь стоит до неба.
Скоро станет неземной для живых планета.
Шар «нашару» прикреплён, скрепы расшатались.
Каждый пятый одолён бесом и шайтаном.
Слово мокнет на снегу, лужи лжи повсюду.
Жить на этом берегу тяжко нынче люду…
– А на улице души серой глухомани
Не Иван, от сна ожив, запрягает сани?..
***
Из пустого в порожнее лейте, рыдайте в ночи,
Распадайтесь на атомы, падайте листьями с веток,
Спите, стоя как дерево, станьте огарком свечи,
В двери неба стучите, лечитесь обманом таблеток,
Свет качайте в окне, и грозите всем вечным богам,
Утоните в тоске, истончите незыблемость сути,
Растворитесь в вине, разберите себя по слогам,
Выньте разум из рам, меж минут потеряйтесь на сутки;
Аффирмацию – будет! твердите и в дождик, и в снег,
Достучитесь до Будды, будите небесные силы,
У дверей безнадежья ключи отберите навек,
Будьте дуба сильней, и все страхи отдайте осине;
Все былые следы сохраните до каждых секунд,
Звуки, запахи, смех запечатайте в памяти сердца,
Обретите крыла, поднимаясь в себе высоко,
И опять опускаясь, ударьтесь о – некуда деться.
Окликайте по имени, фото затрите до дыр,
Позабудьте покой, подменяйте событья и лица,
Отомстите врагам, прокляните безжалостный мир…
Только всё это зря. Никому не дано повториться!
***
Опять война свистит свинцом, всё повторилось в мире бренном.
Дрожит контуженное древо, над сыном плачут мать с отцом.
Опять строке покоя нет, она бежит к военной теме.
Все краски тонут в тине теми, и глаз не радует рассвет.
В огне последняя черта, в окне – час от часу не легче!
Со вкусом крови человечьей в колодце времени вода.
О мире ангелы поют, а мир сегодня слышит бесов.
Остановиться на краю лишь может тот, кто видит бездну.
Редеют ратные ряды, войны проклятой чёрен остов.
Но мир жесток, и через кости вновь пробиваются цветы.
Бегущих дней не удержать, и это время станет былью.
И лишь кресты культями крыльев смятенно будут высь шатать.
Падёт война, вернётся сон – все камни зла на дно ложатся!
Лишь будет долго рябь держаться на вековой воде времён.
***
Ноябрь заныл под ключицей, к селу подключиться пора.
Осеннюю кроет горчицу крупчатый снежок до утра.
Весь двор словно солью посолен, посыпана снегом сосна.
К рассвету проснулся посёлок, и в лунку скатилась луна.
Забегала резво собака, из снега устроив замес,
И ржавый кружочек от бака нарушил работу небес.
Но завтра не будет назёма, мороз на зимовку придёт,
Закрестит окрестность позёмка, и лужи оденутся в лёд.
Пойду за село от порога, гудят провода на ветру,
На длинной верёвке дороги машина висит поутру.
Стряхнув золотые монетки, деревья уходят в себя,
Качается ветер на ветке, последний листок теребя.
Краснеет рассвета косынка, телега гремит за селом,
В забытую кем-то корзинку на зиму снежок заселён.
Пора мне вернуться на землю, чтоб снова зажить высоко,
Настаивать летнюю зелень, замешивать мёд с молоком.
Оставив тревоги за дверью, молиться средь божьих криниц,
Пусть мокрое слово – безверье застынет меж снежных страниц.
***
Московское время проточно проходит, минуя врата
Деревни, где темные ночи, но светлая в окнах вода.
Где скромно живет и обычно, не рушась на этих и тех,
Народец простой, горемычный, открытый душой к доброте.
Пусть бедно, зато неопасно – посеял, а завтра нашёл.
Вот так и становится ясно, кому на Руси хорошо.
И так хорошо, что аж плохо без тьмы самогонного дна,
А там за шкворчащей картохой совсем мужику не до сна.
А в целом тут мало соблазнов — живут в основном старики.
Жила здесь бабёнка отвязно, и та подалась от реки.
И нет здесь угрозы пернатым, и, может, ещё посему,
Раскинувши руки крылато, летает дурак по селу.
***
Хоть небо оловом луди –
Дожди сгущаются под вечер.
Забыта Богом и людьми,
Стоит изба, понурив плечи.
Жучки гнездятся на бревне,
И во дворе царит безмолвье,
И гвоздь навеки на стене
С кольцом ржавеющим помолвлен.
Висит, от времени сера,
Хозяйки сирая циновка,
Провиснув посреди двора,
Спит безрубахая верёвка.
Кругом осот и лебеда,
Заглохло время в доме старом.
Не брякнет конская узда,
Корова не бежит из стада...
Упала старая труба,
И опустились крылья ставней.
Нахохлившись, стоит изба
Отставшей птицею от стаи.
***
А ты не плачь, пусть дни твои лихи,
Под гору время катится монетой.
Переиначь все страхи на стихи,
Петлю и пули на пилюли света.
Неси свой крест, храни любовь и дом,
Когда-нибудь ты станешь в ряд прощённых.
И в час беды не говори о том,
Что крест – не плюс, два минуса скрещённых.
Пускай тебя сжигает мир дотла,
И разрывает стих на звук и голос,
Ты не сходи с небесного седла,
В пургу лишь крепни, словно волчий волос.
Найди от зим судьбы лишь свой рецепт,
Дари любовь, твори, живи не постно.
Ведь из пустых нулей куётся цепь
Глухой тропы. Очнёшься – будет поздно.
А там – весна! в душе растает лёд,
И жизнь вокруг затеет перемены.
Апрельский ветер рекам вскроет вены,
И к водопою ивы поведёт.
***
Скудеют, глохнут сёла ныне,
Под вечер вовсе звуков нет.
Висит, как флаг, платок на тыне,
Закату отдавая цвет.
Исчезли пчёлы, бросив соты
На все четыре стороны.
Хиреет сад, лишь хрен с осотом
Берёт деревню без войны.
Сбежали в город все от Бога,
Отпала грязь из-под колёс.
Зима пришла, ушла дорога,
Расцвёл снегами сад и лес.
Бродячий ветер заметался
У хат, стоящих без замков.
На всё село Иван остался,
Да пара древних стариков.
Бобыль Иван служил в пехоте,
Чудаковат и одинок.
А мимо окон снег проходит,
И не заходит на порог.
Деревню время валит набок,
Разруху не остановить.
Бобыль из снега лепит бабу.
И больше некого любить.
***
Повесился месяц на сучьях.
Светает. Сажусь за весло.
На том берегу в заколючье
Забытое дремлет село.
Дощатое тело деревни
Свой век доживает мирской.
В дворах одичалых сирени
Отчаянно пахнут тоской.
Здесь время как будто бы сбилось,
И дом от затишья оглох,
И бабочка в моль превратилась
В плену паутинных углов.
Завял на завалинке ветер,
Не слышится шелест ветвей.
И только в глуши о бессмертье
Поёт и поёт соловей.
***
Мы к обрыву идём, не боясь,
Будто край – переход к переменам.
Разрываются связки и связь,
Разбивается память о стену.
Увязают во зле голоса,
И толпа превращается в стадо.
Всё же…надо звонить в небеса,
Бог услышит звонящих из ада.
Целым миром о мире молить,
Колоколить, глаголить до неба!
Встать с колен, созидать и творить,
Поле брани засеивать хлебом.
Всё пройдёт, восстановится мир,
Стихнет ветер, замолкнут орудья.
Оставаться собою, людьми
Надо даже в период безлюдья.
***
Под бархатною пылью тишины
Лежала степь от края и до края,
Окутывал пространство вышины
Сиреневый туман шального мая.
А первого июня – небеса
Разверзлись окаянными мечами.
И дрогнуло оконце, как слеза,
Когда тебя не стало за плечами.
За окнами зима и снег кружит,
Усталый ветер кашляет надсадно.
Мне без тебя невыносимо жить!..
Дойдёшь до Бога…поверни обратно.
***
Предзимье. Время эвтаназии для мокрых, выцветших цветов.
В ознобе день, дожди в экстазе, и в желчи листьев гладь прудов.
Как перед бурею большою, свинцом налито небо всклень.
И все вокруг, кому не лень, линяют шкурой и душою.
В глубоком трансе дремлет лес, и с невесомости небесной
Летит и падает отвесно незыблемого снега взвесь.
Вослед слепому снегопаду придут дожди, размажут тушь
По грязным лицам пьяных луж и будут плакать до упаду…
И этот ливень октября сведёт на нет ожоги снега.
Но эта битва будет зря – зимы хитрее нет стратега.
…Взять паузу и затянуть до декабря, а там не грустно
Скользить по льду гипотенуз, а в мае – вновь перезагрузка.
Пробьёт висок весенний ток, желток на небе будет всмятку.
И вновь взойдёт в полях тетрадки стихотворения росток.
***
Я по горло стою в небесах,
Ничего в этой жизни не надо.
Все заслуги мои — на весах,
Все дороги открыты для ада.
Чую сердцем – я жизнь допою,
Вскроет небо к забвению вены.
Сколько можно мне жить на краю,
Будто край – переход к переменам.
Боже правый, где правда, скажи
В этом стынью обугленном веке?..
Вышли солью из горла души
Слов моих пересохшие реки.
***
Ну что сказать, всё будет так, как надо.
Не вау, а во! Нева оделась в снег.
Молись, молись, чтоб ночью канонада
До ближних доходила лишь во сне.
Пусть город спит, и дети спят в квартирах,
Молчит сирена, не чернеет наст.
Молись о мире, всем желая мира,
И пусть Всевышний сверху слышит нас.
***
Снова крылья чувствую подкожно,
Лист пернатый кличет за собой…
Улететь за ним на небо можно,
Но лишь в снах воротишься домой.
Всё на свете бренно и непрочно,
Есть концы у руны и струны.
Спит лишь вечно в черносливе ночи
Золотая косточка луны.
***
Полна луна, как барыня,
В моей душе – светлынь!
Пью чай, тепло заваренный,
Со вкусом лунных дынь.
В небесной бочке осени
Заквашены дожди.
Кругом – в ночи и просини
Листва, листы, лишь ты...
***
На все четыре стороны – бетон!
Холодный город небо подъедает.
Порою здесь в безверье пропадаю,
Но не меняю голос свой и тон.
Вновь важные задиры - петухи
Щипают строки и цветные перья.
Одно перо не трогайте, тетери,
Которым я пишу свои стихи!
|
|
