ОБУГЛЕННАЯ ОДЕССА
На обгорелый труп наткнулся одессит.
Он пнул его ногой: «Пускай в аду горит!»
Лицо искажено, и черви губ пылают.
Он злобою кипит! А друг его рыдает.

«Победа!» - он кричит, и палкой бьет лежачих.
Вот тоже одессит, он пламенем охвачен.
Он факел, он живой, он жаркой свечкой тает,
Душа над мостовой, как легкий шар, взлетает...

Друг обгорелый труп рукою гладит белой,
Он черным в дом вошел, а вышел поседелым.
«За что?» - он говорит, но голос тонет в крике
Живых, кто не горит, и не скрывал улики:

Как лаял пистолет по сжатым в окнах людям,
И пуля, как стилет, насквозь пронзала груди.
Как пламя языком лизало плоть живую -
Не факел - человек летит на мостовую.

А после мародер проходит шагом скорым
Меж трупов, что лежат вповалку в коридорах.
Не зажимает нос, не вытирает руку,
Но вывернул карман того, кто скорчен в муках.

Героям слава, да! Тому, кто сжег соседа,
Кто, кровью опьянен, убив, кричит: «Победа!»
Кто воспитал детей, что с радостным настроем
В бутылки льют бензин для лучшего убоя.

О ненависть, вино, что влито ядом в жилы!
На дней веретено намотаны могилы.
Соседа бьет сосед, и брат идет на брата -
Славянства общий след теряется куда-то.

И город, как солдат, стяжавший боль и славу,
В один поставлен ряд с Освенцимом, Дахау,
Где запросто убьют - не ради интереса,
Где вместе не живут. Простишь ли ты, Одесса?
4-5 мая 2014 г.

* * *
Ты прости меня, мать,
Что ушел воевать,
Хоть мне нету шестнадцати лет.

Ты спроси у реки,
Ты спроси у земли,
И они тебе скажут в ответ:

- Не брани сына, мать,
Он ушел воевать
За родные поля и кресты,

С неизвестным врагом
За спиной, за кустом,
Искушающим из темноты.

Знает только Господь,
Как его обороть,
Но ты все же у ветра спроси,

Как твой маленький сын
С ним сражался один
За спасение светлой Руси.

- Ой, ты, ветер, скажи,
Сердце мне развяжи,
Где мой мальчик, когда его ждать?

- Он на миг прикорнул,
И навеки уснул.
Не брани, не брани сына, мать.

***
Под пушечным огнем пожары
Из града в град.
Под новым бомбовым ударом
Молись, солдат!
Все небо пулями прошито
Над головой,
Молись, солдат, полуубитый,
Полуживой.

Ты сердце, кровью облитОе,
Сожми в руке.
Ведь жизнь твоя гроша не стоит,
На волоске.

Юнец, безусый доброволец,
Ты бел лицом.
Молись, как страстный богомолец,
Перед концом.

Пока снаряды роют норы
И длится бой,
Ты кожей чувствуешь просторы
Руси Святой.

На тополя ее, на склоны,
На глубь, на высь,
Как на заветную икону –
Молись, молись!

* * *
Над мятежной Украиной
Пролетает самолет,
Режет ее тенью длинной,
Как огромный бутерброд.
Спят во Киеве во граде
Золотые купола,
И крадется к ним, не глядя,
Тень заморского крыла.
И глаза в глаза славяне
Смотрят, вновь разделены.
Продавая на Майдане
Все, от мыла до страны.
Веселятся, не остыли,
Лают сиплые басы.
Все чубы пораспустили,
Порасправили усы.
Солнце катится на запад.
Там смеется кукловод.
Будет стиснут в крепких лапах
Распоясанный народ.
Пусть потешится, поскачет,
Поорет и побузит,
Это ничего не значит,
И проходит, словно стыд.
Тополя со страстью дикой
Гнутся на ветру, трещат.
Колыбель Руси Великой,
Раскачался Киев-град.
От ожогов ног заморских
Киевский дымит асфальт.
Крикунов заправских горстка
Вновь сбивается на альт.
И гудит толпа густая,
Как бывало на веку,
Словно свора или стая,
Слепо веря вожаку.
На дороги белой скатерть,
Старорусские пути,
Выведи их, Божья Матерь,
И прости, прости, прости!

***
Девки пляшут на майдане,
Парубки ревут телками,
Пот течет, как будто в бане,
Расступитесь, кто не пьян!

Выпучив глаза с испуга,
За грудки берут друг друга,
Помолчать - такая мука,
Все, кто слышит - на майдан!

Ноги сами в пляс пустились,
Языки пораспустились,
Радости сдержать не силясь,
Все, кто дышит - на майдан!

Там так много интереса -
Объясняет жизнь повеса,
В ней не смысля ни бельмеса,
Ликом красен, но не пьян.

Буйство потекло рекою,
И невидимой рукою
Кто-то водит над толпою,
Собирая на майдан.

Девки, дедки, офицеры,
Бизнесмены-пионеры,
Символы сменили веры,
Синь небес да на шафран.

Пламя адское пылает,
Беса пятачок шныряет,
Руки цепкие сжимают,
Так очнитесь, кто не пьян!

ПАЯЦ
На площадь темную, на плац,
Я выхожу одна из тыщи.
А там очередной паяц
Кривляется и смерти ищет.
Как страшен он, многоголов,
И как меняет он личины!
До смысла его скользких слов
Доискиваться нет причины.
И перед взорами толпы,
Перед ее отверстым слухом
Он обещает не гробы,
Не гибель и не заваруху.
Он раздвояется, скользит
И завораживает речью.
И одобрительно гудит
Толпа, готовая к увечью.
Кривляка, дергунок, урод,
Над нею правит без утайки.
И ослепленный им народ
Его выслушивает байки.
И вдруг бросается, крушит,
Рвет, мечет, убивает, гонит.
Потом, опомнившись, молчит,
И мертвых, преклонясь, хоронит.