|
09.09.2016 г. ДВА 75-ЛЕТИЯ И КУЛЬТУРНОЕ НЕРАЗЛИЧЕНИЕ Русский календарь, хоть исторический, хоть литературный, поражает символическими совпадениями и поучительными сближениями. На минувшей неделе исполнилось 75 лет двум писателям – давно умершему в США, но всё более присутствующему на российском книжном рынке Сергею Довлатову и недавно ещё официально ценимому, известному не менее старших писателей-деревенщиков, плодотворно работающему, но уходящему с книжного рынка Владимиру Крупину. Что же показало это совпадение? АНЕКДОТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ В прошлое воскресенье на федеральном канале «Россия-24» было отмечено встык два юбилея – 75-летие Сергея Довлатова и… 10-летие мульсериала «Лунтик», но не 75-летие Владимира Крупина. Сначала пошёл Фильм Алексея Михалева «Довлатов» - явная журналистская неудача, которая была предопределена тем, что с придыханием рассказывалось о питерских коммуналках и художнике из Митьков, о развалюхе в Пушкинском заповеднике и случайном собутыльнике в Комарове. Автор только забыл рассказать о главном – о Довлатове-писателе, о его месте в русской литературе. Просто, без затей – вот вам гений, а вот разрушенная лестница, по которой он ходил. Кстати, только скульптор и процитировал две сентенции Довлатова, которые глубиной не поразили. Одна из них: «Счастлив тот, кто пишет, что думает, и несчастлив тот, кто думает, как пишет». Спорно и невнятно – понятнее высказывание Батюшкова, который заметил, что «первое правило поэзии – пиши, как живёшь». Но в фильме - о «живёшь», о портвейне и коммуналках было больше, чем о тайнах письма и творчества. Правда, особой тайны у Довлатова и нет. Может, этим он заурядного читателя и подкупает. Как сказал в ЛГ похожий писатель В. Попов: «А кому сегодня крупные-то алмазы нужны? С ними запаришься…». Владимир Соловьев – не телеведущий, а другой - автор книги «Три еврея, или Утешение в слезах», безжалостно пишет, как гранятся мелкие алмазики: «В Америке Бродский самоутверждался, давая "путевки в жизнь" в русскоязычном заграничном мире: комплиментарные отзывы своим бывшим питерским знакомым. А те воспринимали его как дойную корову. Тайную природу его покровительства просек Сергей Довлатов и отчеканил в формуле: «Иосиф, унизьте, но помогите». Бродский не просто помог, а сделал Довлатова. Кто-то вскричит: «Но читают его сегодня в России! Но хвалит в ЛГ взахлёб русский писатель А. Сегень!». Ну и что? Читают и ржут те, кто не читал Чехова, Аверченко и «Записки на манжетах» Булгакова, а похвальба писателей в СМИ – всегда конъюктурна. Не верю, что Сегень перечитывает Довлатова перед сном.
Вообще, чтобы меня Сегень, Токарева и другие апологеты не заподозрили в несуществующей ревности, дам слово поклоннице, потому что трезвее всего Довлатов сам о себе сказал. Вот Елена Клепикова: «Его как-то ощутимо подпирало время. Была жгучая потребность реализации. Я была потрясена, когда он, разговорившись, выдал что-то вроде своего писательского манифеста. Приблизительно так: Я — писатель-середняк, упирающий на мастерство. Приличный третий сорт. Массовик-затейник. Неизящный беллетрист. У меня нет тяги в будущее. Я — муха-однодневка, заряженная энергией и талантом, но только на этот день. А ее заставляют ждать завтра и послезавтра. А вы предлагаете мне писать для себя и в стол. Все равно что живым — в гроб». (Соловьев В., Клепикова Е. Довлатов вверх ногами: Трагедия веселого человека. М., 2001. С. 80–81). Загадка: как же из третьесортного писателя, из мухи-однодневки сделали слона? Не за рост же! Тот же В. Соловьёв повторил точное определение творчества Довлатова: «Кто-то назвал литературное письмо Довлатова анекдотическим реализмом — не вижу в этом ничего уничижительного. Он и в самом деле хранил в своей памяти и частично использовал в прозе обширную коллекцию анекдотов своих знакомых (и незнакомых) либо про них самих». А я хочу назвать другого мастера анекдотического (и классического) реализма, только не местечкового и не эмигрантского, а русского – Владимира Крупина. По иронии судьбы, словно для наглядности, ему в эти же сентябрьские дни исполнилось тоже 75 лет. Стал на лекции уверять студентов отделения литературного творчества МГУКИ, что Крупин куда более крупный мастер слова и знаток России, её православной души. Он тоже мастерски использует байки, анекдоты, частушки и присказки. Читатели «Российского писателя» это знают, а вот молодые, чувствую, слушают из уважения, но не верят. Они уже отравлены тем, что упомянутый Ю. Милославский, повествуя о делании Довлатова с помощью Бродского, назвал культурным неразличением. США это начали, конечно, раньше капиталистической России. Там поняли, что для книжного рынка, для СМИ прихотливый, переменчивый, естественно дышащий литературный мир с яркими индивидуальностями – просто не нужен. Зачем заморачиваться, ждать появления крупных талантов, возиться с ними? Их надо делать самим, назначать Фолкнерами и Чеховыми наших дней! И принялись масштабно делать то, что у нас называется «раскручивание». Есть великий поэт русско-еврейской диаспоры Бродский, надо создать прозаическое подобие – Довлатов. Не ждать ведь, когда и впрямь крупный талант слиняет. А вдруг это окажется русский Крупин? Ведь он как раз на заре 80-х полноправно вошёл в отечественную литературу, поскольку повесть «Живая вода», увидевшая свет в 1980 году, принесла писателю российскую славу и даже зарубежную известность. При Юрии Любимове, с его одобрения, начали репетировать «Живую воду» на Таганке. Крупин вспоминает: «81-й год. Свежесть смерти Высоцкого. Театр трясло. Даже плановый ремонт зала истолковали как удар по свободомыслию. Пьянки тоже были. Но пьесу репетировали азартно. Я ходил в театр как в дом родной. Меня там уже считали своим. На репетиции стоял у задних кресел, откуда осветительница Оля давала свет на сцену. Она была не равнодушной работницей, слушала и смотрела. Когда ей нравилась какая реплика, она поворачивалась ко мне и говорила: «Ну, вы нормально!». Актёры Таганки искренне сопереживали, когда на просмотре новый главный режиссёр Эфрос посмотрел и сказал совершенно оскорбительно: «Ну, это воскресенье в сельском клубе»…». Так Крупин не прошёл испытание «элитой», которая у нас теперь диктует всё сильнее – нового Любимова с его пониманием масштаба Фёдора Абрамова, Бориса Можаева и того же Крупина – не появится. Поклонники Довлатова твердят в Фейсбуке: национальность не при чём, её подчёркивают только завистники. Не знаю… Да вы почитайте автобиографическую прозу самого Довлатова – он начинает прямо со своей национальности, с прадеда-семита, в частности… Через год за повесть Крупина «Сороковой день», напечатанную в «Нашем современнике», был уволен Юрий Селезнёв – заместитель главного редактора этого журнала, замечательный критик и писатель. Её как антисоветскую читали по «Немецкой волне», а она просто была горько-правдивой, но автор не собирался становится диссидентом, а это для диктующей идеологию либеральной касты – приговор! В 1992 году у Крупина вышло две статьи: «Демократы нужны России, как корове седло» и «До чего, христопродавцы, вы Россию довели». Статьи были очень резкие, и однажды ему даже квартиру подожгли. И на телевидение перестали звать, до сих пор не зовут, не сняли программу даже на «Культуре», даже с учётом того, что Крупин удостоился чести быть первым из награждённых Патриаршей премией. Этого ничтожно мало для нынешнего ТВ – там другие кумиры, например, всё более становящийся пародией на писателя-мыслителя и обличителя М. Веллер. Вообще, как делаются имена, что такое книжный рынок и круговорот подтухшей, а не свежей воды в природе наших СМИ и диктующих структур показала 29-я ММКВЯ.
КАК СУЖАЕТСЯ ПОЛЕ Книжная выставка открылась в начальную пору листопада - 7 сентября в павильоне №75 ВДНХ, где представлено по реляциям пресс-центра около 500 издательств из России и 37 стран мира. Напомню, что в 2009 году выставка впервые прошла в новом, просторном 75-м павильоне (тогда ВВЦ) — гигантском стеклянном строении (но меньше Ельцин-центра, конечно!). В трех его выставочных залах разместилось более 800 экспозиций, где были представлены 180 тысяч изданий из 55 стран. На 25-ой юбилейной выставке было аж 1540 участников (издательства, книготорги и прочие) из 45 стран. Как видим, количество участников-издательств убывает. Почему? Во-первых, становится дороже участие, во-вторых, для многих средних и мелких издательств не по плечу соперничать с монстрами-монополистами. Теряется и коммерческий, и представительский смысл. В программе было объявлено, что после официального открытия с 13-00 пустят рядовых посетителей. Подошёл после лекций в половине второго, очередь за билетами и на вход – огромная, в дверях возле охраны давка: не пускают не только пенсионеров-льготников, но и представителей прессы, чтобы получить аккредитацию, гостей стендов и презентаций. Шум, толкотня, крики: «Почему устроили такое безобразие?». Подошёл разозлённый распорядитель, стал требовать кого-то из организаторов. Напор и ругань усиливались. Это было похоже на какую-то неумную провокацию – наконец, охрана дрогнула. Внутри всё было просторно и малолюдно, начинались мероприятия с редкими кучками посетителей. Что это было, зачем? – то ли кто-то команду дал, чтобы почётных гостей не тревожить, телевизионщикам без толкотни снимать, то ли просто дурость и недоработка, как и во многом другом. Впервые, например, не было схем и списка участников даже для прессы, огромных наглядных стендов для посетителей. А ведь прежняя дирекция и не с таким наплывом, повторяю, справлялась. Есть впечатление, что простора прибавилось, чтобы царили и по площадям, и по расположению несколько издательских монстров. Читатели не представляют, что такое современное издательское поле. «На рынке российского книгоиздания есть царь. И это — Олег Новиков»,— говорит о бизнесмене-миллионере программный директор Института книги Александр Гаврилов. За последние годы Новиков, основатель крупнейшей компании "Эксмо", поглотил своего основного конкурента АСТ и в придачу еще несколько крупных издательств. После того, как он приобрёл специализирующееся на учебной и детской литературе издательство "Дрофа" Новиков заполнил последний пробел на карте своей империи. Теперь монополистом на книжном рынке его считают все, кроме него самого и ФАС. Участники рынка, особенно нацеленные на современную литературу и просветительство, относятся к Новикову, мягко говоря, раздраженно и настороженно. «Новиков создал безликую машину по производству книг, которая в самое ближайшее время может погубить всю культуру книгоиздания»,— предрекал совладелец книжного магазина "Фаланстер" Борис Куприянов. «Единственной целью Олега всегда были деньги,— утверждает тот же Александр Гаврилов.— Помню, у них в начале нулевых был спор с владельцем "Олма Медиа Групп" Олегом Ткачом, кто первый купит Bentley. То есть не кто первый издаст что-то великое, а именно купит Bentley!» Кстати, никто не выиграл — их всех обскакал Сергей Кондратов из "Терры". Вот что такое современный книжный рынок! – он зеркало и продолжение олигархического, кособокого базара, построенного в России. Но и Российская книжная палата, и ФАС признаков монополизма в деятельности Новикова не видит. Он сам признаётся: да, не просветитель! – но утверждает, что контролирует не больше трети книжного рынка. А разве это не чудовищно много, когда речь идёт о современной литературе? Все говорят: на телевидении, в премиальных тусовках, на литературных выставках - одни и те же раскрученные лица. Вот новиковы их и раскручивают – тут уже не листопад имён и книг, а круговорот воды в природе, как учат в начальной школе. Посмотрите первые репортажи, материалы пресс-центра, лица выступающих авторов прямо у входа в павильон на гигантском стенде АСТ – малая обойма, никого из провинции, новой литературной волны. Я пришёл, когда выступал Е. Водолазкин с новым неудачным романом «Авиатор», рассказывал, во сколько он нынче просыпается, когда творит. А ведь правду об этом романе я прочитал только в курсовой моего студента из Осташкова на Селигере Семёна Карелина: «Случилось так, что «Авиатор» не справился с управлением, провалился на стадии задумки. Евгений Адамович хотел написать роман о Соловках, но к несчастью автора Захар Прилепин действительно написал роман о Соловках, который по сути целостен и исчерпывающ. Как говорит сам Водолазкин, об этом он знал еще до выхода «Обители» и хотел даже вырезать части о Соловках. А стоило вырезать – весь роман». Но это «невырезанный роман продолжают навязывать. А уходил из павильона – там сидела тёплая компания других навязываемых авторов. Так, Д. Глуховский вещал, что не переживал о крушении СССР, а «наблюдал с любопытством, потому что семья не бедствовала». Кто б сомневался, к тому же он готовился ехать учиться в Израиль. И добавил: «Мы притворяемся сейчас сталинским СССР». В каком смысле? Ни по борьбе с «проклятой кастой», ни по литературной политике – нисколько не притворяемся, наоборот, демонстративно повторяем азы дикого капитализма и выращиваем вот такие продукты рынка. Микрофон получил Е. Бунимович, очереди ждала Л. Улицкая. Поднялся на подиум и тут же ушёл С. Шаргунов, который то ли понял, что чужероден в этой компании, то ли как медийное лицо торопился на другой стенд. А тут и микрофон вырубился – сама техника не выдержала либеральной трепотни. А диктор уже объявлял о встрече с М. Веллером и А. Гордоном, а по проходу со своей свитой шёл В. Жириновский на стенд ЛДПР. Мы, посетители, словно включили обрыдший телевизор! Лично я выступал на главной сцене, где Славянский фонд письменности и культуры представлял весомый фолиант «Кавказский крест». Автор - Вячеслав Гнеденко, журналист, учёный, писатель живёт этой неисчерпаемой исторической и геополитической темой. Но мы говорили не только о книге, но и о том, что литература народов России, в том числе кавказских, так и не находит дороги к русскому читателю, даже несмотря на личные обещания президента Владимира Путина после всех встреч с писателями возродить практику советских лет, порушенную школу перевода. Рассказал со сцены о нашем выездном секретариате в Южной Осетии, прочитал стихи, которые начинаются так:
Дорога змеилась и ввысь возносилась, Публике и организаторам очень понравилось, но из телеканалов снимал действо на главной сцене только «Спас» - остальным нужна Улицкая и её компания. Понимаете, чем больше самобытных имён, разных издательств, ярких новинок, чем полнокровнее многонациональная литературная жизнь, тем труднее управлять книжным рынком в нужном направлении, рубить осеннюю «капусту» и создавать массового читателя, для которого анекдотичный баловень Довлатов, прорвавшийся «там», куда ценнее и коммерчески успешнее, чем русский реалист и православный очеркист Крупин здесь. Что и подтвердило наглядно - через СМИ и ТВ - два 75-летия. Грустно и даже страшновато, хотя сам Владимир Николаевич скажет: «Это Господь нам новые испытания посылает, потому что любит». Господь ли, Володя?.. От души тебя поздравляю! Жаль, что уже на телевидении не работаю, хотя, думаю, теперь русскому патриоту авторскую программу и не дадут, хотя, конечно, национальность не при чём… |
