ВЫБРАННОЕ ИЗ ПЕРЕПИСКИ 2012 ГОДА

— Привет, Михаил! Избороздилось лицо морщинами? Я смотрел тебя через Скифа и сибиряков. Ты еще был живой. Даже в гостях те у тебя побывали. У меня есть ощущение, что ты бросил пить. Вспомнил премию Николая Островского. И теперь, вероятно, сердце горит, но не сгорает.. Логинов я. Саша. Еще жив. Живу на севере. Пока живу на севере. Ну в большом-то Северном смысле там и останусь. А пока предстоит переезд во Владимир. Ничего умного не хочу тебе писать.  Ум — не копейка в кармане.

БЕГЛЕЦ ИЗ РАЯ
Я был всегда в предварительных списках
На полученье гражданства в раю.
Как исключили? Внесли своих близких?
Дайте-ка я еще раз посмотрю.

Да, обнесли! Ну и славно, и с Богом!
Перекантуемся, ладно, ничё…
Каждый идет своей крестной дорогой.
Что ж это сердцу-то так горячо!

— Может ошибка?
— Послушай, любезный,
                         Списки заверены, вот и печать…
…Значит, уйду снова в «Сны бессловесных»
Неизъяснимые души читать.

Пусть будет все, как и было вначале –
Шелк говорливый и плеск золотой,
Радости выше и ниже печали,
Русское слово в оправе простой.

Вот перед ним я и сирый, и голый –
Град стороною и дождь не сечет.
Нет еще в любящем сердце раскола,
Так еще, трещинка, — это не в счет!

Сумерки звездную выткут обитель.
Буду смотреть до рассветных часов,
Как завершает творец-Вседержитель
Райскую лепку ночных облаков.

Самаре, привет! Я примерно такой, как в этих строчках. Но только примерно.

Не могу не спросить — как здоровье? И с кем вы, мастера культуры?..

Последний раз я тебя видел на совещании молодых. За столиком. В кафе-ресторане.. Восемьдесят какой-то год. Подмосковье. Туркомплекс Орленок.  Ладно. Жду ответа. Александр Логинов.

— Саша, рад твоему письму. Я помнил о тебе всегда. Есть моменты в нашей с тобой жизни, которые не забываются. Изредка читал твои стихотворения, и радовался. Не понимаю твоих слов о Скифе и сибиряках. Кто это? Что это? В гостях у меня никого не было очень много лет. Опять концы и начала не сходятся. Ты бы пояснил. Про премию Островского я забыл, а ты помнишь. Зачем? А что означает фраза: "Ты ещё был живой"? «Мать честная»,  как ты любил восклицать, ничего не пойму.
Но я всё равно рад.

Последние три месяца я тоже был в переехавших — жил под Москвой, в Истре. Потом оказалось, что покойный Коля Дмитриев был прав в том, что старые деревья пересаживать нельзя. Я вернулся к себе в деревню. Как Буратино, гоняю крыс. За печкой кричит сверчок о погибели этого мира. Подпеваю ему, но никто не слышит.
Пиши. Нас мало осталось — настоящих. Твой М.А.

19.02.2012, 20:34

— Саша, ты прислал два раза одно и то же письмо.

— Ничего страшного. Хуже, если б — ни разу. Счас вот справлюсь и поясню. Погодь пока. Рад чрезвычайно встрече. Виной стихи. А так, конкретно, что ты в общежитии  для меня сделал? А я для тебя. Хотя присутствие друг перед другом — уже немало. Сегодня не готов писать подробно. Да и завтра пожалуй тоже. Остается вечер нынешний и потом. Я фото видел твое. На Волге. Из Подмосковья друзья, наверное, были. А я подумал — сибиряки. Это было в момент, когда я искал с тобой связь. Не нашел, да и плюнул. Читал стихи, что были у тебя в инете. Про какое-то Золотое перо, вроде, читал. Перо ли? Ладно, хватит. Чем живешь? Где берешь деньги? Состоишь ли на службе? Есть ли людской адрес?

Учти. Времени у нас земного под завязку. Или в обрез. Не улыбнешься — не проживешь. Саша

 — Был, Саша, случай в общежитии, был. Я сидел утром один в комнате и умирал. Было плохо, как никогда не было. Вошёл ты, очень долго смотрел на меня, молчал, оценивал ситуацию и меня. Это было очень долго. Потом вышел и вернулся со стаканом. В нём было 80 граммов водки. Но у меня в горле встала какая-то херотень и не давала мне сделать даже глотка. Над стаканом я мучился очень долго, так и не смог выпить. Выпил ты и с презрением посмотрел на меня. Когда я выжил, подумал, что это сродни подвигу —  принести мне свои последние утренние капли. И очень зауважал тебя после этого.
Живу я на пенсию, вернее, выживаю со своей Татьяной и Омелией. Пью запоями, выхожу очень трудно, но на седьмой день после запоя начинаю писать запоем. Всё, что мной написано, написано после запоев. В другое время — ничего. Рад, что ты нашёлся. Нас осталось мало.

Желаю лёгкого выхода из твоего нынешнего состояния. Да, недавно Володя Денисов приезжал ко мне в гости. Мы пили только виски — и никакого похмелья. Странно, да? Но именно так всё и было. У меня на виски денег нет. Всё больше пью портвейн по 50 рублей. Обнимаю. Твой М.А.

— Вина больше не пей. Да, это Денисов был на фотографии. На лодке. На Волге. Я Маргарите показывал: «Узнаешь?»  Она говорит: «Анищенко узнаю, а Денисова нет». Между прочим ,он освоил высшие литературные полеты ? Вопрос. Ответ. Сижу-пишу. Глоток пива на память неплохого человека, в одной сборной по волейболу играли. Предисловие к книге воспоминаний. Не издевайся.  Не пишем свою судьбу-память — и родословной нет. Тебе ль не знать, коль к прозе приложил руку. Не знаю, как с тобой общаться. Я тоже выпиваю, но не до такой же степени малочисленности выпитого. Кстати, мне шестьдесят три. И поведенческое мое настроение относительно алкоголя — соответственное.
Дашь десять стихотворений в областную литературную газету без гонорара? Газета непонятная. Полулюбительская. Два номера было посвящено убийству меня. Дети. Нас и не так убивали. А в газете меня любят. Но демократия. В газету дам два-три стихотворения. И несколько своих слов. Семь оставшихся для меня. И для нашего профессионального журнала "Двина", редактор которого Миша Попов на одном из юбилейных застолий по поводу СП России раздраженно-обидчиво высказал мне в лицо : «Это в каких же ты предварительных списках состоишь? И где же мы? Мы в каких списках?».  Я тебе это стихотворение показывал. «Беглец из рая».  Я ему ответил.: «Не знаю, как вы, но я был всегда в предварительных списках на полученье гражданства в раю»... И тут меня дернуло. Я перечислил имена русских классических поэтов, подвергшихся... Хотя, заметил, самый ничтожнейший из вас-нас имеет такое же право. Я тогда читал книжку Володи Личутина "Сны бессловесных". Вот так вот нас задирает и убивает пафос.

Простая, легкая строка. И вопрос: «А почему ты присвоил себе такое право?» . «Какое» — «Спрашивать». Логинов.


— Саша, высылаю стихи прикреплённым файлом. Напишу тебе позже немного. Очень рад, что в твоей жизни есть Маргарита. Я её хорошо помню.

Склоняясь над могилами и кровью,
Раскуривая трубку у плетня,
Я Русь люблю. Но странно – не любовью,
А чем-то, что сияет вне меня.

Люблю, как любит боль свою калека,
Люблю, когда поёт она и врёт.
Так Бог, наверно, любит человека,
Который завтра вечером умрёт.

Я ВОДУ НОШУ
Я воду ношу, раздвигая сугробы.
Мне воду носить все трудней и трудней.
Но как бы ни стало и ни было чтобы,
Я буду носить её милой моей.

Река холоднее небесного одра.
Я прорубь рублю от зари до зари.
Бери, моя радость, хрустальные вёдра,
Хрусти леденцами, стирай и вари.

Уйду от сугроба, дойду до сугроба,
Три раза позволю себе покурить.
Я воду ношу – до порога, до гроба,
А дальше не знаю, кто будет носить.

А дальше – вот в том-то и смертная мука,
Увижу ли, как ты одна в январе,
Стоишь над рекой, как любовь и разлука,
Забыв, что вода замерзает в ведре…

Но это еще не теперь, и дорога
Протоптана мною в снегу и во мгле…
И смотрит Господь удивленно и строго,
И знает, зачем я живу на Земле.


— А почему только два. Дай мне из старых, одряхлевших. Дай еще два-три. Как ребенок просит. Тянет ручонки — дай! Я не играю. Я говорю ...

— Прости, Михаил! Первое стихотворение. «Обычно».— сказал я. «Да нет! Нет!» — прокричала моя жена Маргарита.
«А вот это?» — «Редкое стихотворение» — она, посмотрев на меня с грустью. Ты понял, Миша, о чем речь? Вот так нужно подавать отличные стихи своим близким и знакомым. Чуть-чуть оставлять для себя.

21.02.2012

— Милый мастер и Маргарита, как же трудно понять тебя, когда ты весь не в строчках, а между строк. Но я постараюсь понять.
Обнимаю. Твой М.А.

— Редким было названо стихотворение — "Я воду ношу". Хотя  она знает много других.

21.02.2012

— Рад.

22.02.2012

Добрый вечер Мастеру и Маргарите.
Саш, тут Чевгун просит твой адрес. Дать или не дать? Анищенко.

21.02.2012

— Миша! А у меня — доброе утро! Метель. Значит, я дома. И мой поскрипывающий левый коленный сустав отдохнет от рыбацких переходов. Прожил твои стихи. Молчу. Потому что я горький оптимист. Вот тебе притча для раздумий. Свежая, сиюминутная.

Реки разливанныя. Веселящий газ.
Как то в юность пьяную получил я в глаз.

Может и по глупости, но не в этом суть:
Тот фонарик с юности освещает путь.

Тот фонарик с юности освещает путь.
Все мои товарищи пили да и пьют.

Только я, расчетливый, стал чуток умней.
Хорошо, не очень ли – пьяных быть пьяней.

Дружбанов и ворогов – дал себе зарок —
Лучше я их — волоком. Ну а дальше Бог

Отведет местечко им в закутке своем.
Кому рай за печкою, а кому облом.

Мне ж с моим фонариком вглядываться в темь.
С рюмкой да чинариком на остатний день.

А Чевгун, этот тот который Сергей или кто? В принципе, согласен. Живой человек, живое слово, что еще нужно на старости лет. Будем здоровы. Саша.

10.03.2012

— Дорогой Помор, рад твоему письму. В моей деревне минус тридцать пять, и уже много лет за март печь-акула сжирает дров больше, чем за всю зиму. Но вот читаю твои стихи — теплее, теплее...
— Хорошо ли тебе, красавица, тепло ли?
— Тепло, теплее некуда, дедушка!
Чевгун это тот, что Сергей.
Спасибо, что прожил мои стихи и, войдя в дверь, не выпрыгнул в окно.
Радуюсь. твой Миша Анищенко.

12.03.2012

— Миша, пожалуй, что минус тридцать пять у вас не должно быть. Все-таки март. Ну-ка, выгляни в окно-то. Чай весна с капелью пришла. Волга вскроется. А вместе с ней и мы вышибем пробку, откупорим свою душу для солнца и света.

12.03.2012

— Нет, Саша, тридцать пять ночью. Чурова Долина — Лукоморье — Самарская Лука — Лука Мары и — странное и тревожное место.
Откупорить шампанское хочется. Но я собираю пробки — душу свою затыкать. Во всём был прав Серёжа, во всё-ём.

12.03.2012

— Пробка не от шампанского. В горле затхлый дух. Морок. Тьма северная. Вот все это и вышибу. Белые ночи надо белым и чистым встречать. И тебе, Миша, того же желаю. Но у меня-то жизнь скоро изменится. На житие во Владимир справляемся с Ритой. А здесь, на родине моей, хотя бы домик в деревне сконопатить. Попозже напишу тебе все.

12.03.2012

— Я, Саша, тоже недавно переселялся — в Истру. Но Коля Дмитриев был прав: старые деревья пересаживать нельзя. И я вернулся в свой город, в свои курмыши. До конца. До смертного конца.

12.03.2012

&mdash ;Утро, Миша, утро. Заглянул в интернет. Посмотрел на погоду. Ты прав. В Среднем Поволжье минусовые тридцатники по ночам. Живем во время аномалии.

12.03.2012

— Мёрзни, мёрзни, волчий хвост! А ещё золотое колечко носи! В. Боков.

Вот избушка.
Лес да кукушка.
Хлам наворочен
Возле обочин.
Ну а если на небе луна,
Падают звёзды
Справа и слева,
Появляется тут же она,
Королева.
Она дует в пастушью дудку,
Открывает собачью будку.
Улыбается мне: «Вассал,
Что ты нового написал?»
И даёт мне ошейник – носи.
Так положено на Руси.

Твой Анищенко.

13.03.2012

АПОКАЛИПСИС
Опять сгорят дрова в печи
Погаснет звёздочка свечи.
И будут рваться нити
В постылом лабиринте.
И ты, покинув отчий дом,
Пройдёшь Гоморру и Содом,
И на развалинах Кремля,
С тоской Адама, скажешь: «Бля!
Я шёл сюда по гребням скал,
Я правду русскую искал.
Почто же ты, моя земля,
Не дождалась Ивана, бля?»
Но запоёт петух в торбе,
И ангел спустится к тебе.
Он скажет: «Господи еси,
Как славно нынче на Руси.
Бери, Иван, двенадцать дев,
Твори, Иван, другой посев.
Пусть будет русской вся земля,
Давай, Иван, работай, бля!»


— Добрый вечер, Михаил! Так что там по поводу предложить твои стихи журналу "Двина".  Те, которые ты захочешь Представлю их я. Что-то напишу. Предварительно показав тебе. А там редколлегия решит. Хотя я тоже член редколлегии. Не слишком активный, правда. Поскольку живу на отшибе. Есть еще региональная газета литературная. Со странным названием "Графоман". Но это дело такое... В Союзе нашем к ней неоднозначное отношение.

Тут кое-кто из наших тобой интересуется. Знает по публикациям. Но твои стихи я не имею права никому показывать. Через печать — другое дело. Хотя как скажешь. Обнимаю. Жму руку. Александр.

 — Александр, делай со мной, что хошь. Отбор стихотворений для журнала делай тоже сам. Так же, как яблоня не знает вкуса собственных яблок, так же и я не знаю вкуса своих стихотворений. Вот такая со мной беда. Насчёт странной газеты "Графоман", к которой кто-то странно относится... Нам-то с тобой какое дело до них? Меня евреи объявили врагом и жутким антисемитом, а записные патриоты кричат, что я жидам продался. Кто из них хуже? Как говорил мой любимый Пимен Карпов в книге "Пламень" — оба хуже. И Шекспир так же говорил.

Ты не думай о них. Пиши. Нас мало осталось. И если нам ещё даровано какое-то время — значит, не всё мы ещё написали и сделали. Обнимаю. Михаил.

20.03.2012

Прости, но только что написал стихотворение для тебя.

АЛЕКСАНДРУ ЛОГИНОВУ
Завтра от Родины снова убудет,
Падают люди, листва и вода.
Гордиев узел никто не разрубит.
Время и мне уходить навсегда.

Нет у меня ни собаки, ни друга,
Тьма за душою всё больше веска.
Смертную маску надела округа,
Гипсом на ней застывают века.

Даром себя ремеслом я неволю,
Смертные мысли на сердце таю.
Не отпускает на вольную волю,
Муза, согнувшая спину мою.

Зря мне грозят золотыми звонками.
Муза не ведает времени счёт.
Просто сидит, и хрустит позвонками,
Руку мою по бумаге ведёт.

Да, а когда твой день рождения?

20.03.2012

Прости, ещё стихотворение народилось. Это для Маргариты.

Мне письмо прислали дети
И с рисунками тетрадь.
Не велят мне в Шелехмети
Эти дети – умирать.
Дети мудрые, как Вишна,
Пишут (с богом заодно) —
«Не грустите, дядя Миша,
Мы приедем к вам, на дно.
Мы дадим еды собаке,
И, на чуровом песке,
Мысли чёрные, как раки,
Сварим в вашем котелке.
Будем слушать вас за чаем,
Много дней и много лет.
Мы от вас души не чаем,
Потому что вы поэт!»
Я курю, смеюсь и таю,
Пью наливку под луной:
И всю ночь письмо читаю,
Сочинённое женой.
Надо мной худая крыша,
Перекошено окно…
«Не грустите, дядя Миша,
Мы приедем к вам, на дно».

20.03.2012

— Давай, давай — пройдем по позвонкам. Не нагнетай. Я в таком же ошейнике,  как и ты.

21.03.2012

Вот избушка.
Лес да кукушка.
Хлам наворочен
Возле обочин.
Ну а если на небе луна,
Падают звёзды
Справа и слева,
Появляется тут же она,
Королева.
Она дует в пастушью дудку,
Открывает собачью будку.
Улыбается мне: «Вассал,
Что ты нового написал?»
И даёт мне ошейник – носи.
Так положено на Руси.

ПТИЧКА
       Села на ограду золотая птичка.
                      Светлана Кекова
Лягу у тропинки в брызги курослепа,
Погляжу на землю, погляжу на небо.
Сядет возле уха птичка-невеличка,
Голосок зелёный вспыхнет, словно спичка.
Вспыхнет и погаснет голосок мгновенный,
Но чуть-чуть теплее станет во Вселенной.
Я глаза закрою, думая устало,
Что не даром птичка в гости прилетала.
Что не будут вянуть листья курослепа,
Что нам хватит с милой и воды, и хлеба.
Что не будет чавкать под ногами слякоть,
Где нам приказали пропадать и плакать.
Улетай же, птичка, сизая головка…
Сочинять и верить – вся моя уловка. 

20.03.2012

— Из заметок на полях стихов Михаила Анищенко.

Монолог, который никогда не окончится.

Раньше я уходил чаще. Теперь ухожу реже. Но уходы стали длиннее. Словно какая-то бродячая собака живет во мне. И в какое-то время она вырывается на волю, на свободу. Зачем ей конура моего тела. Кто-то семь дней пьет, а потом пишет стихи. А я семь дней плачу. Как-то она там, бродячая моя душа. Не сгинула? Я плачу с такой же страстью и самозабвением, как входит в запой сокровенный пьяница. Мои близкие и родные привыкли к этому. Они ждут... Меня.
Здравствуй и ты, Миша! Я вернулся. Я жив.

22.03.2012

— А вообще, сейчас за мной заедут, и я отправлюсь на зимнюю рыбалку в район Карелии. И пусть это мероприятие не сорвется.

22.03.2012

— Да, Саша, теперь самая рыбалка — по последнему льду. Рад, что ты вышел на лёд, выбравшись из своей "творческой" недели. Держись за всё, что держит и ничего не требует взамен.

Вот только что у меня новые ублюдки родились:

Когда всю ночь трещат морозы,
Хочу, потерянный, как «ять»,
Стереть с твоих подглазий слёзы,
Последний скарб в охапку взять.
Пойти продать штаны и платья,
Купить конфет, сказать: «Люблю!»
Потом шагнуть в твои объятья,
Как Франсуа Виньон в петлю.

Это вся моя жизнь на кону.
Надевая последнюю тогу,
Я тебя не отдам никому,
Ни царю, ни герою, ни Богу.
Мне при жизни дана только ты,
И умру я легко, как Морозко,
Чтоб из сердца всходили цветы,
Чтоб трава восходила из мозга.
Надо мной не горюй, не взывай,
Не тревожь очарованной глины…
И подругам своим не давай
Резать горло моим георгинам.

Еще.

Там, где ждут поездов города,
Где река и причал голубой,
Нас не будет уже никогда,
(надо слово добавить) с тобой.

Ты живёшь без меня, не скорбя,
С лебединой звездою во лбу…
Успокоюсь и я без тебя,
(надо слово добавить), в гробу.

Ты придёшь и замрёшь у берёз,
В разноцветном моём шапито;
И задашь тот же самый вопрос
(надо слово добавить): за что?

04.04.2012

— Вот, Миша. Вернулся. Сегодня. Наверное, допишу.

С утра до вечера складирую
все, что мыслишки нахарезили:
стихи с прорехами и дырами,
так и не ставшие поэзией.

Раскладываю их по полочкам
и посыпаю солью буден —
пусть обо мне напомнят, сволочи,
когда мы в мир другой убудем.

Неприбранного, полупьяного
от словаря весны-распутницы,
подснежниковыми полянами
бредущего за рыбой-утицей.

Под талым снегом океанится
другая жизнь...

06.04.2012

— Сегодня был на юбилее у русского художника Геннадия Кулишова. Помимо живописи, он замечательный эксклибрист. Пил вино. Вел себя достойно. Ушел с женой в последних редких рядах. А вчера было так плохо. Не думал, что выживу. Кстати, на юбилей приехала моя хорошая и, считай, близкая Клавдия Хорошавина, кинорежиссер,  сибирячка и архангелогородка. Но ты ее фильмов о Валентине Распутине и Владимире Личутине, вероятно, не видел. Закрытые показы. Благодаря ей и моей жене я и живой. Обнимаю. Саша

06.04.2012

— Я всегда был уверен, Саша, что никто так страшно и трудно не выходит из запоя, как я. И всё же какие-то методы помогают. Смерть держит за руку уже не семь дней, как это было раньше, а только три дня. Потом уже верится, что жизнь продолжается. В последнее время (Володя Денисов научил) пью виски с тоником, и наутро похмелья фактически нет. Хватает пива, чтобы поправиться. Ещё лучше после виски и похмелиться виски, но с моей пенсией (а мы живём на неё вдвоём с Татьяной) не особенно разбежишься в сторону элитного магазина. Тем более, что от моей деревни они находятся далеко и ехать в город очень дорого. Автобусов нет, только нанимать машину. В копеечку обходится. Я очень рад, что на встрече с художником ты был на высоте (прости за банальность), но остаться человеком до самого конца вечера — это очень красиво. Живи долго, дай мне слово, что будешь жить долго. Если мы к старости стали писать и думать, и чувствовать глубже и яснее, значит, с нами так всё и было задумано.

Я вечером пишу о смерти — ничего не могу с собой поделать, а перед тем, как лечь спать, пишу стихотворение о том, что умирать не собираюсь. Вот только что написал.

Там, где я был во всём виновен,
Где вянет мята и чабрец,
Зелёным глазом плачет овен
И золотым – косит телец.
Моя родная! Что же, что же,
Тебя пугает дней черёд?
Змея над сброшенною кожей
Не плачет ночи напролёт.

Давай замрём в ночи, у порта,
И ничего, что холода,
И что всю ночь моя аорта
Несёт в крови кусочки льда.

Мы целый век с тобой едины,
И вот теперь – рука в руке…
И по реке проходят льдины,
Но всё же тают вдалеке.

Не умирают Русь и Волга,
Виват им, милая, виват!
Мы будем жить с тобою долго,
Хотя я очень виноват.

Но там, где был я так виновен,
Не веря в тягостный конец,
Зелёным глазом плачет овен
И золотым – косит телец.

08.04.2012

 — Михаил!

Ну что там, комп? Отремонтирован?
К стихам прилажены шасси,
чтоб над космическими дырами
взлетать с утра, часов с шести?

Душа, небось, не бродит нищенкой...
Ах, шелехметские поля!...
Здорово, Михаил Анищенко!
Я.

08.04.2012

— У тебя что, и вправду ноутбук из строя выходил. Без вопроса. Стихи ру. Ты, человек одиночества, долго их не вытянешь. А и вытянешь — глотку забьешь отзывами. А не забьешь — умрешь тихо. Нет, ты страстями и русской несчастной судьбой продлишь свою жизнь — на какое-то время — в стихах ру.... Еще раз тебе говорю, в стихире минусов много. Это океан, наполненный ядами и гадами искушения. Или наоборот. Мол, ты со всеми. И к тебе потянутся, потянутся все зомби от поэзии и литературы в целом. А плюс — житие во времени, быстрое, почти смертельное житие поэта. Мгновенный отклик на жизнь вовне. Но, увы, — не лучшие силы за тобой следят. Лучшие силы внутри тебя. Так что все в себя — и — все из тебя. СЕГОДНЯ ПЕРВОМАЙ ДЛЯ МЕГАПОЛИСОВ. ОНИ ДУМАЮТ, ЧТО ПРОЖИВУТ БЕЗ МЕНЯ, БЕЗ НАС. ТАК ХОЧЕТСЯ БЫТЬ РЕЗЕРОВЩИКОМ СЛОВА.

— Саша, милый мой, я это всё понимаю. Я просто, как летучая рыба, на одно мгновение взлетел над водой. Скоро задохнусь, и тут же уйду в себя, в свою избушку. Спасибо.

01.05.2012

Саша, откликнись хотя бы одним словом. Что-то я сегодня волнуюсь и думаю о тебе. Миша.

04.10.2012

— Ты, че! Заболел? Вообще-то, мы люди одинокие, будучи женатыми. Но и это лишь игра слов. Ты хоть понимаешь, что мне шестьдесят пятый год. У меня разрывы сознания.

Антрацитный паук
Или – пишется сгоряча.

Чего бы мне не посвятить это ненаписанное стихотворение тебе... Держи наброски.

В это трудное лето не плавился воск,
Превратились в кремень поминальные свечи,
Раскудрявились кроны у русских берез,
Каждый вечер дышал ветром чуждых наречий.
А за что мне любить эту жизнь, — с бодуна?
Я о лете поплакать могу. И не боле…
Но к концу сентября поднимусь я со дна,
Как из угольных шахт поднимается горе.
Поднялось....

— Саш, там Колыма тоже беспокоится. Ты бы связался с ним. И чего бы нам с тобой впервые в проходящей жизни не напечататься под одной обложкой?

06.10.2012

— Под какой такой обложкой, Миша? В последний раз я пересекал Стикс, когда он замерз. Пара таких же полумертвецов, как и я, не особо стремилась на другой берег. В общем, ПРИШЛОСЬ МНЕ, ВОССЕВ НА НОСУ ЛОДКИ, разбивать лед. Не помню чем. Возможно, пешней. Хотя откуда взялась у Харона пешня? Каждая трещина кровава и кричаща. Поскольку не молчат подводные рты. А ведь можно было сбежать, или затаиться вместе с двумя недоумками, не желающими смерти,
на этом берегу. Так у тебя все нормально? Говори, в чем дело. Я направлю остатние силы, чтобы вместе, под одной обложкой!
Что за обложка? А перед Колымой я виноват. Но виноват с маленькой буквы.. Я жив, и только благодаря...
Я ироничен. Мы случайно появляемся на свет. Но так же — непредсказуемо — и – исчезаем.
Кстати, кто будет режиссером и редактором, если под одной обложкой?

— Жив?

— Саша, Колыма издает какой-то коллективный сборник. Взял у меня подборку. Я хотел бы, чтобы и твои стихи были рядом с моими. Пошли ему стихотворений сорок. Коли уж в жизни врозь, хотя бы под одной обложкой будем вместе. Хорошо?

06.10.2012

— Ладно, разберусь. Будь...

— Непредсказуемо — и – исчезаем.

— Связался я с Колымой. Теперь обговариваю кое-что. Надо же знать, что за книга. Не попасть бы впросак. С редакторами и корректорами никудышными. И концепция книги какова? А то что бумажная — это хорошо. Ты Игоря про бомбардируй (каково словцо!). Эта сволочь, мой компьютер, все время "про" от "бомб" отделяет. Иссохшие мозги, прости, не справляются.
Бомбардировка в чем состоит: Он лицо третье и главное. По отношению к нам.... Под одной крышей... Мишенька, мы люди свободные. Как говорится — только богу одному. Игорь мятущийся человек. То, что он полюбил тебя — поэта, еще ничего не значит. В силу его возраста. Хотя пережил и испытал нравственного направления ударов жизни не меньше нас. Закваска-то в нем прилично наша. Хотя меня все на вы называет. Да и хорошо.

Я пока в Каргополе. Сегодня лодку на берег вытащил. Почти. Был шквалистый ветер. Так я ее по прибытию воды со скоростью поезда — вытащил на мель. Вода спадет — а лодчонка уже на суше. Поставим с сыном на катки. И затащим в гору. Пусть зимует. А к весне, уж и не знаю теперь, переберемся, видимо, в город Владимир. Единственная личная квартира теперь только там. А о лодчонке надо заботиться. Может, кому и передам-подарю Деревяшка, но пару навигаций еще отходит. Привет. Пиши. В гости к тебе хочу.

Надо "Антрацитного паука" заканчивать. Есть у меня такое стихотворение. Сутки на стихире было. Ты меня не упрекай, что я мало тебя стихирного читаю. Всему свое время. Знаю тебя. Люблю. А возвратился ты для меня и новым со времен  литинститута — опять — экс — с публикации в "Нашем современнике". Эта публикация, как «башмачкин» времен той России, незабвенный Акакий Акакиевич, — выделялась на фоне общего поэтического настроения журнала...Все. Устал. Все-таки подъем в шесть сказывается. Александр.

— Хорошо! Я сговорился. А хорошо ли тебе, Миша?

— Миша! Ты жив? Читал твою подборку в Современнике... Есть вопросы. Чего закрыл страницу? Моя любовь к тебе неизменна. Но человеческие вопросы — остаются.. Пишу мало. Почти умираю. Не бойся, не в буквальном смысле. Даю тебе "антрацитного паука".

А затем было 24 октября. И страшный звонок Ольги Корзовой.

Это стихотворение опоздало ровно на сутки. Прости, Миша!!!

Клещи времени сомкнулись.

АНТРАЦИТНЫЙ ПАУК
В это трудное лето не плавился воск,
Превратились в кремень поминальные свечи,
запечалились кроны у русских берез,
Каждый вечер дышал ветром чуждых наречий.
… И над всем зависал антрацитный паук,
И, как только звезда Вифлеема погасла,
Из космических бездн он явился на звук
Утомленного сердца земли.
И напрасно
 осенял я крестом эти долы и лес.
Бог воздал за бездарное время цветенья:
И теперь ни цветов, ни плодов,
 а с небес
Опускает паук паутину забвенья.
Стали выси черны, и слеза солона
покатилась по склону ночного нагорья.
…Но к концу ноября я поднялся со дна,
Как из угольных шахт поднимается горе.
Запеклись мои губы. Глаза выжег зной,
И тростинка души в небеса прохрипела:
— Возвратите мне Родины свет золотой!
Отпустите на волю и Слово, и Дело!
Но пока не остыл луч Христовой звезды,
И живет еще память в моих хромосомах, —
Соловьи, жаворонки, синицы, клесты —
Все поющее, звонкое – снова и снова
Из корпускул безвременья, пепла тщеты
Восстает, разрывает паучьи тенета.
Быть тебе в адских безднах, король нищеты –
На тебя объявляю охоту!

…Восьмиглазый, ты прячешься в рыжей траве,
мохноногий — в листве, опаленной багрянцем.
Но тебе не достать меня, черной вдове!..
Я сквозь осень иду, и не надо ривьер
лигурийских морей.
                           И лежат в моем ранце
Шифровальные доски, цифирный расчет.
Как последний солдат уходящего лета,
Понимаю, что мне не положен почет
Караульной листвы.
                            Как успеть до рассвета
Залатать эти дыры разверзшихся сфер,
Укрепить над землей моей звездную крышу?
И, да сгинет, мохнатое племя химер,
и последний приют свой найдет Агасфер,
И я Божие Слово услышу…

2012

Русь, куда ж несёшься ты? — дай ответ. Не дает ответа.
Нет ответа………………………….. Нет.
И все-таки, Миша! Мы остаемся!

Захлебываясь, ловим ртами
Слепую водяную пыль…
А за уральскими хребтами
Лежит промерзлая Сибирь.

И в Магадан, и в Якутске
Отчаянные холода!
А здесь у нас летают утки
И в речке полая вода

Стою на берегу, растерян,
ржавеет за спиной барак.
Географически мы – Север.
Но эта хлябь, но этот мрак…

Под низким небом темный вереск,
Тоски декабрьской монолит.
Здесь семга не идет на нерест,
И лось призывно не трубит.

Тяжелым топливом ракетным
Отравлен воздух декабря.

Зря рядом с зоною запретной
Отец мой бросил якоря.

Здесь сыплет с неба год от году
Не снег – раскисший чернослив.
Нас, видно, матушка-природа
Испытывает на разрыв.

Что нужно нам, слепцам угрюмым:
Чтоб свет струился по лицу –
Объединительную думу,
Равновеликую Творцу.

Я мудрые читаю книги,
Иду туда, где аналой.
Но тектонические сдвиги
Раскалывают разум мой.

Сквозь плоть и кровь мою проходит
Земли взрывной меридиан.
И там, где быть бы небосводу,
Флюоресцирует экран.

Возможно, кто-то теплокровный
В эфире Землю отыскал —
И полетел сквозь космос черный
Душеспасительный сигнал.

И Тот, кем этот мир основан,
Послал в ответ горящий луч,
И Богоявленное слово
Прожгло свинцовый панцирь туч.

Раскачивая сосен кроны,
Звучал пронзительный ноктюрн.
Мой Север примерял корону
Снегов и льдов, красив и юн.

Окутанный морозной пылью,
В ладонях согревал зарю
И в небо прорастал Сибирью,
Алел, подобно снегирю.

И, хохоча, из снежной пушки
Палил в роскошный небосвод,
Пил спирт-сырец из медной кружки,
И по лицу струился пот...