Издано в "Российском писателе"

Людмила ВОРОБЬЁВА (Минск)

«Быть сыном земли – это тоже искусство…»

О книге избранных произведений Хизри Асадулаева «Эхо корней» (Москва: Редакционно-издательский дом «Российский писатель», 2020)


Хизри Асадулаев. Эхо корней. Стихи и баллады. Перевод с каратинского Анатолия Аврутина. М.: Редакционно-издательский дом «Российский писатель», 2019. –  136 с.
В книгу избранных стихов Хизри Асадулаева – человека разностороннего дарования: скульптора, живописца, музыканта, поэта, народного художника Дагестана и народного художника Чечни – вошли произведения, написанные за последние несколько лет и лучшие стихи из тепло принятого читателями предыдущего сборника «Проблески таинства».
Поэт остается верным основной теме своего творчества – глубочайшей любви ко всему самому дорогому: женщине, матери, Отчизне, родному языку…
Для широкого круга читателей.

Горы – / Будто идолы, / Всё резче
Проступают / В гулкой вышине,
Это сын вершин, / Небесный Резчик,
Бесприютный, / Сумрачный / И вещий,
Дни для озаренья / Дарит мне.
(Рыгор Бородулин, посвящение,
адресованное Хизри Асадулаеву)

Дагестан. Что мы знаем об этом крае, расположенном в северо-восточной части Кавказа? Известно – это Страна гор, очерченная красивой канвой Каспия, – «Средиземное море Востока», – так волшебно, находясь в экспедиции по Дагестану, когда-то называл его Велимир Хлебников. А восторгаясь горными вершинами, тщетно пытаясь различить их границы с морем, поэт и путешественник писал в своих «Кавказских очерках»: «О, великую, божественную мысль зарыла природа в сердце гор, этих каменных исполинов земли…» Примечательно и то, что здесь, как нигде в мире, звучит многоголосье разных языков и наречий. Вновь прикоснуться к этой древней земле, лучше понять глубинную душу её народа, можно открыв новую книгу «Эхо корней» Хизри Асадулаева – исключительно яркой творческой личности: скульптора, живописца, народного художника Дагестана и народного художника Чечни, музыканта, поэта, переводчика, общественного деятеля. Согласитесь, какая невероятная симфония талантов в одном человеке!
  
Хизри Асадулаев – автор поэтических сборников «Нiгiмат Благость» (на каратинском языке), «Горо» (на белорусском языке, перевод Р. Бородулина), «Проблески таинства» (на русском языке, перевод А. Аврутина). Надо сказать, что его предыдущая книга «Проблески таинства» (Минск: Кнігасбор, 2011) была радушно, с искренним интересом принята белорусским читателем, её успеху способствовали и блестящие переводы, сделанные известным поэтом, лауреатом Национальной литературной премии Беларуси и Большой литературной премии России Анатолием Аврутиным. Сборник «Эхо корней» – продолжение более углубленного диалога автора и переводчика, который стал их подлинным обоюдным сотворчеством. В предисловии Анатолий Аврутин замечает, что за прошедшие четыре года, пока данная книга ожидала своего издания, к автору пришло заслуженное признание, сегодня он действительно широко известен как мастер монументальной скульптуры, поэтому и стихи его приобретают иное звучание, требуют иного осмысления и восприятия. Написав ранее о книге «Проблески таинства», а также послесловие к тогда ещё рукописному варианту текста книги «Эхо корней», мне хотелось бы сказать, как в общих штрихах, так и в некоторых моментах более подробно об этой замечательной книге, которая буквально недавно увидел свет в Москве и которую я с радостью и душевным волнением держу в руках. 
 
Наряду с выдающимися достижениями в искусстве, книга «Эхо корней» – ещё одно творческое открытие, ещё одна покорённая им вершина, ещё одна грань таланта поэта-философа и гражданина, а если точнее и проникновеннее, просто по-доброму мудрого человека Хизри Асадулаева. В ней отразилась не только судьба Дагестана, его малой родины, но и судьба России, целой страны, без которой нет и судьбы самого художника. Только приняв своё кровное, национальное, можно увидеть планетарные, общечеловеческие горизонты. Поэтому судьба Дагестана – мощная внутренняя тема автора, ведущая к первоистокам, чтобы, впитав соки отчей земли, он смог открыть для себя иные пространства и миры. Неслучайно книга начинается эмоционально сильным разделом «Земля отцов».

Земля моих предков… Святые могилы… / Здесь первый мой вдох Карата подарила.
Глоток молока из груди материнской – / Он тоже, конечно же, был каратинским.
Я ползал еще, ушибаясь о камень, / Но отчую землю пощупал руками.
<…>
И слово, и книги волшебная сила – / Всем этим меня Карата наградила.
Быть сыном земли – это тоже искусство, / От первого танца до первого чувства.
Я вырос… Художник… Объездил полсвета, / Но без Караты мне не нужно все это.
  
Именно здесь, генетически, с молоком матери, будущий художник вбирал в себя силы и мудрость предков. За мудрыми строками его произведений проступает красота и дух всего Кавказа – свободолюбивого, правдивого, высокодуховного. Мы видим удивительное прикаспийское пространство, слышим песню гор, угадываем безмолвный разговор камня, вместе с автором спешим туда, где звучит неумолкающая и живительная мелодия пандура. Из огня и воды во время сна был сотворён Дагестан – гласит горская легенда. И поэт восторженно подтверждает это в своих стихах:

О, как же ты велик, Господь! / Молю, чтоб ныне и всегда
Мне врачевали дух и плоть / Молитва… Небо…И вода…
 
Огонь и вода – два вечно хранимых символа народа. Но есть ещё орёл и орлица, которые во всех этнических культурах Земли символизируют мощь, страсть, стремительность и энергию.  

Как зеленеет майская трава / Под сенью гор седого Дагестана!
Родная Карата… Здесь утром рано / От радости кружится голова.
В зрачки вобрав цветение садов, / С кувшинами к воде спешат горянки,
Дрожит цветок на крохотной полянке / И каждый миг пронзителен и нов.
<…>
Над этой красотой парит орел, / К себе зовя неспешными крылами…
Я уезжал… Я долго был не с вами, / Но голос гор домой меня привел.
 
История жизни горских народов, трагизм и стойкость человеческих судеб всегда были и остаются главными темами в творчестве Хизри Асадулаева. Пронзительный взгляд художника целеустремлён к реалистической правде. Так, произведение «Земля отцов», написанное в стихотворном жанре эпической баллады, хранит историческую память, извечные чаяния и высокие помыслы людей, живущих на этой древней и многострадальной земле:

По отцовской земле столько верст безустанно протопав,
В суете серых будней поняв, как страшна суета,
Я заметил не раз – много было великих потопов,
Смыло целые страны, но так же стоит Карата.
<…>
Знаю, много аулов исчезло и горных селений:
То война, то пожары, то скалы трясутся – беда!
Но на отчей земле будто не было землетрясений
И, Всевышним хранимая, гордо стоит Карата.
И когда засыхали поля и не знали соседи,
Чем кормить в лютый голод своих разнесчастных детей,
В Карате находилась хоть горстка какой-нибудь снеди,
И беда отступала в безудержной злобе своей.
Отчего ж так ведется, что вечно здесь всё – честь по чести,
Что здесь дышится вольно и хочется снова вздохнуть?
Каждый мыслит свое… Но давайте подумаем вместе,
Если думают вместе, скорей проясняется суть!
<…>
Все три тысячи лет каратинцы характер ковали
И не знали позора… И в Лету струилась вода…
Старики, уходя, молодым свою честь завещали –
Так идет сквозь столетья…А в этом и есть правота!
Снова ветер шумит… Снова звезды гуляют по крышам.
Снова аист приносит в селенье счастливую весть.
Так давайте же мы и потомкам об этом напишем –
Больше нету секретов, лишь память и Родина есть!
  
Возможно, в таком разумном и неторопливом, в то же время не лишённом и определённой внутренней драматургии разговоре, который с нами ведёт поэт, лучше всего усваиваются суровые уроки истории, поучительные во всех отношениях. Ведь мир для всех людей Земли – по-прежнему самая большая ценность.
 
Национальная культура каждого народа – это прежде всего его родной язык, любовь к нему помогает постигать и культуру других стран. Хизри Асадулаев – основоположник каратинской литературы, достойно представленный в авторитетных антологиях литературы народов России. Он перевёл на каратинский классиков русской, белорусской, зарубежной литературы и современных поэтов. В Дагестане сегодня четырнадцать государственных языков. В стихах «Каратинский язык» поэт напишет вдохновенные строки:

Я рожден каратинцем, но только сейчас / Осознал своей Родины ласковый глас.
Сколь отпущено жизни, я буду беречь / Каратинский народ, каратинскую речь.
  
А в балладе «Земля отцов» в присущей ему по-философски выверенной манере скажет в очередной раз о необходимости сохранения родовых корней:

Каратинский язык, на обычаи предков помножен,
Пронесли сквозь века, а в нем слово высокое: «Честь!»
Нам родимое слово в беде и в удаче поможет,
Только помни его… А секрет, может, в этом и есть?
  
Но судьба Хизри Асадулаева сложилась так, что второй родиной стала для него и Беларусь, о которой он говорит с неподдельным душевным теплом и откровением: «Я с добрыми мыслями некогда в Минск переехал – / По-доброму встретила, помню, меня Беларусь». Проникаясь мелодичной красотой белорусского слова, Хизри Асадулаев изучает белорусский язык – это ли не знак признательности и уважения к белорусской культуре и литературе?! Исключительное качество – быть благодарным той стране, где ты живёшь, людям, какие встретились на твоём жизненном пути, – редкое качество, идущее от внутреннего благородства и нравственного воспитания человека. Беларусь тоже оценила мастера, за выдающиеся достижения он награждён медалью Ф. Скорины. В то же время есть у него и такие цельные строки: «Я дома, в Минске… Чту свою мечту. / Гляжу в окно и вижу… Карату», – и горный Кавказ, и удивительное Каспийское море, и белорусские леса, голубые озёра и реки – две сплетающиеся судьбы, дающие начало новой жизни, зазвучали в трепетном сердце горца единой музыкой любви, никогда не умолкающим, зовущим «эхом корней».
  
Творчество, искусство являются одной из ведущих тем в поэзии Хизри Асадулаева. У настоящего художника всегда присутствует обострённое чувство ответственности и личной неизбывной вины. Скульптор, как и поэт, не может не быть философом. Скульптура учит разбираться в людях, у автора свой скульптурный мир и своя особая философия. Лишь тогда дерзновенная попытка добиться в молчащем искусстве совершенства художественного воплощения может увенчаться успехом. И мы обречены постигать это магическое воздействие искусства живописи и скульптуры, владеющего таинственным даром молчания, из века в век всматриваясь в глаза картин и скульптур, отражающих вечность. Великий Леонардо да Винчи в своём трактате «Суждение о науке и искусстве» говорил о том, что «живопись распространяется на философию природы», «поэзия распространяется на философию морали», а ту же «музыку нельзя назвать иначе как сестрой живописи». Вот наглядно и зримо – три ипостаси творческой личности Хизри Асадулаева, органично сочетающиеся между собой и дополняющие друг друга.

Поэзии автора характерен самобытный колорит, ярко выраженная национальная окрашенность, каждое его произведение глубоко индивидуально и несёт – то нечастое и безусловное своеобразие, когда его стихи безошибочно узнаёшь и отличаешь в многообразном поэтическом потоке современности. Собственную историю становления художник пронзительно выразил в удивительно правдивых стихах:

 О высоком мечтал, / И мольберт водрузив на треножник,
Я не слушал отца / и не слушал советов семьи:
«Работа – учитель, работа – кузнец и сапожник,
А разве работа – «мазюкалки» эти твои?
Но что-то будило, / Волной подступало под горло,
И нес по стремнине меня / вдохновения чёлн.
Искусство вливало мне в сердце мелодию горна,
И в формах летучих являлась мелодия волн.
Какой там Бертольдо, / Какой там еще Гирландайо?..
Но жажда познания – / это превыше всего.
И если сегодня, седея, я что-нибудь знаю,
То лишь потому, что тогда я не знал ничего.
Давно я – художник, / Давно уже выросли дети,
Но часто тревожит / щемящее чувство вины –
Вдруг прав был отец, и сегодня «мазюкалки» эти,
В жестокое время опять никому не нужны?
 
Предельная откровенность, обнажённость чувств, боль и горечь непонимания многих вещей, но и вера, стоическая убеждённость высокого человеческого предназначения, что ведут к намеченной цели, прочитываются в этом произведении-исповеди. Нет – не знал он тогда ничего, мальчишка из далёкого каратинского села, о Гирландайо, учителе Микеланджело. Это познание пришло позже. «Терпи! Когда рождается человек, с ним рождается его работа», – говорил мастер флорентийской школы, высказывание которого во всех главных смыслах можно считать пророческим (цитата из романа Ирвинга Стоуна «Муки и радости»). Разве не терпение, упорство и труд помогли и Хизри Асадулаеву стать настоящим и признанным мастером?!
  
«Лиши меня искусства, и во мне ничего не останется», – ещё одна цитата из известного романа, изречённая Гирландайо. Но не будем забывать, что и поэзия – тоже искусство, требующее всего человека. Не зря же считают, что у поэта может остановиться только сердце. Творческая личность очень часто работает на пределе своих внутренних возможностей и в большей степени бывает метафизически обескровлена собственным творческим началом. «Поэт видит неизваянную статую, ненаписанную картину и слышит неигранную музыку», – тонко чувствовала мир художника слова М. Цветаева. Стихотворение по сути – это эстетическое произведение, как скульптура, вода, жемчуг, грубый камень. Когда художник талантлив, всё для него становится уникальным способом передачи смыслов. Сила поэтического слова способна приумножить любовь и добро во всём мире. Недаром древние восточный мудрецы с благоговением относились к поэтам. Высоким художественным словом воспел «Мой Дагестан» Расул Гамзатов. Мудрая строка народного поэта Дагестана стала во многом вещей и пророческой и для Хизри Асадулаева, что нашло проникновенное выражение в его поэтическом посвящении: «Огромный шар земной прижав к сердечной ране, / Умел не замечать своих сердечных ран. / Весь мир с твоей строкой узнал о Дагестане, / Промолви вслух «Расул», услышишь – «Дагестан». Символичны своим индивидуальным моментом и стихи, остающиеся в памяти «Почему же ты не опоздал?», адресованные всеми любимому поэту и человеку, когда один единственный раз он «себе однажды изменил, / Пришел… Врата небесные открыл?.. / Весь Дагестан от горя зарыдал: / «О, пусть бы ты на небо опоздал!..»
  
Мягкий лиризм расуловой строки, пронзающей сердце, угадывается у Хизри Асадулаева и в его трепетно-нежном произведении о матери:

Даже песня конечна, как строчка ни лейся, / Даже скалы конечны, конечна волна…
Было два у меня дорогих «эдельвейса», / Были мать и отец… Нынче мама одна.
   
Особенно это созвучие ощущается в последних строках:

Если что, прибегу… Головою повинной / Припаду, добротой твоей очи слепя.
Чтоб вовек не сработались чудо-рубины – / Те, что в ходиках сердца скрипят у тебя…
  
Образ женщины в его поэзии олицетворяет верность, душевную красоту, высоту чувств, есть у художника одно небольшое стихотворение, заключающее в себе бесконечную тайну и мудрую силу настоящей любви, что не напоказ, а глубоко скрыта от посторонних глаз:

Во всем этом мире убогом, / Где дали от горя пусты,
Лишь ты мне дарована Богом, / Лишь ты мое счастье, лишь ты…
Когда захлестнет лихолетье / И горе смыкает уста,
Вдвоем мы с тобою на свете, / А значит – и даль не пуста.
<…>
А значит и в бурю, и в слякоть, / Забыв про узду и коня,
Готов я поститься и плакать – / О Боже, ты есть у меня…
 
«Любовь – это одна из самых скрытых милостей Бесконечно Милосердного Создателя нашего человеку», – пишет в книге «Критерии, или Огни в пути» известный философ-просветитель Фетхуллах Гюлен, будучи убеждён, что именно любовь спасает человека на жизненном пути, любовь помогает сохранять веру, сливаясь в одно целое с любовью к Создателю.
  
А вот перед нами и лирико-философские стихи «Осень», написанные пером художника в необычных сопоставлениях, напоминающих вечные Экклезиастовы истины. Осень в природе и в судьбе поэта, казалось бы, всё похоже, но насколько она пронзительней, печальней для человека невозвратностью, конечностью бытия:
Кружатся листья, нехотя летя, / Тропинки сада ржавью устилая.
Беру листок… Зазубринка у края… / О, старец-лист, недавний лист-дитя…
<…>
И я – листок… Пока – живой на вид, / Но помню, что иссякнут силы в теле.
Они уже на землю полетели, / А мне все это только предстоит.
 
Однако именно философский взгляд на мир помогает Хизри Асадулаеву не остаться равнодушным и к острым, болевым моментам нашего сложного века. Пожалуй, самое большое зло на земле – это войны, которые не заканчиваются на планете и несут не только разрушения, но прежде всего калечат человеческие души. Безжалостность, жестокость любой войны неизбежны. Как поэт-гражданин пишет Хизри Асадулаев и об Ираке, Сирии, близка ему и боль Новороссии, где «танками раздавлена заря…» Как не вспомнить здесь строки Расула Гамзатова из его известного стихотворения «Нас двадцать миллионов… не вернувшихся с войны», мощные и пророческие строки о том, «что в бой пойдут и мёртвые солдаты, / когда живых тревога призовёт».
  
Весьма примечательно в биографии Хизри Асадулаева и то, что как мастер монументального искусства в 2019 году накануне двадцатилетия разгрома вторгшихся на территорию Дагестана международных бандформирований, он создаёт героический «Памятник доблести солдата-победителя, воина-интернационалиста и отваге народного ополчения в борьбе с международным терроризмом», который получил высокую оценку президента России Владимира Путина, присутствующего на торжествах. У дагестанца Мурада Ахмедова есть убедительные и образные строки, адресованные скульптору слова и поэту скульптуры Хизри Асадулаеву: «…Штихель кораблём плывёт в резьбе, / Этот путь – как памятник себе».
  
Восток никогда не переставал удивлять вселенским размахом, и мудрость, исходящая от Востока, была всегда направлена на единство и объединение. И творения Хизри – словно зримая иллюстрация к книге историй человеческих жизней: и узнаваемых, и неожиданных. Новый шаг в освоении военной проблематики, когда в центре человек, его внутренний мир, поэт представил в лирико-патриотической балладе «Горская быль». Тема войны неисчерпаема, ведь она у каждого была своя. В балладе автора интересно то, что война уходит на задний план, а победа пребывает любовью, дарующей жизнь и мир в их самом широком, надмирном понимании. «Прекрасно помню свои ощущения, которые испытал, впервые познакомившись с подстрочником этой удивительной вещи. Вначале сидел несколько часов, будто оглушённый, потом схватил блокнот и не вставал из-за стола более суток, пока не перевёл последнюю строку», – пишет в предисловии к книге «Эхо корней» Анатолий Аврутин.     
  
История любви каратинца Исмаила и красавицы-немки Марии, спасшей от неминуемой гибели раненого советского солдата, действительно потрясающа, она никого не оставит равнодушным. Исмаил возвращается в родное село с любимой девушкой Марией, где его ждут родные, ждёт его невеста. Достаточно строгий и сдержанный словесный рисунок полон глубоких подтекстов, открывающих целую бездну абсолютно разных, противоречивых чувств и эмоций: страх, ненависть, неприятие, презрение, позор, жалость, милосердие, прощение, гордость, стойкость, вера.  Но всё переносит и всё побеждает святая любовь, ибо она добро, в ней нет места злу, – так гласят высшие откровения и Библии, и Корана.

И он закричал… / Что превыше всех клятв и молений
Святая любовь, / что от смерти спасает людей.
Мария спасла его… / Встал пред селом на колени,
Потом поклонился / и бывшей невесте своей.
И тон изменился: / – А слушай, она, как картинка…
Спасла – значит наша… / Смотрите – совсем налегке…
И встала Мария: / «Я тоже теперь каратинка…»
И что-то шепнула / на ломаном их языке.
И всё… И забылись / Недавние злые укоры.
С немецким акцентом / лилась каратинская речь.
И плакало небо… / И следом заплакали горы…
А люди молчали, / не в силах ни слова изречь.
  
Подобное произведение Хизри Асадулаева в поэзии, как и памятник воинам в монументальной скульптуре, – дар Всевышнего, миг озарения, освещающий жизнь. А ещё, безусловно, – это и духовное родство двух художников: автора и переводчика, их поэтический триумф и совместное творческое открытие. Нельзя не отметить здесь неоценимую роль перевода. Ведь национальная культура способствует сближению народов, через собственную культуру поэт открывает и познаёт остальной мир, который в этой неумолкающей и разнообразной полифонии голосов желает услышать и его голос. Состоялась бы в полной мере книга «Эхо корней», как, собственно, и предыдущая «Проблески таинства», не будь переводов подобного уровня?! Перевод совершает переход из одной культуры в другую, являясь самым надёжным способом единения и соприкосновения человеческих душ. Работая над переводом, каждый переводчик идёт от общего контура стихотворения, включая стихотворный размер и характер рифмовки, к частным, отдельным образам. Это сродни работе живописца, и перевод оказывается, как бы портретом переводимого стихотворного оригинала, и в чём-то, разумеется, и портретом его автора. Но крайне непросто постигнуть логику оригинала, уловить взгляд его автора, что, вне всякого сомнения, удаётся поэту Анатолию Аврутину, привнёсшему в переводы Хизри Асадулаева и нечто своё: красоту лёгкой лирической строки, философскую глубину проникновения в ткань стиха, острое историческое ощущение времени. Анатолий Аврутин, благодаря такому философскому подходу к переводимому тексту, к восприятию его как некоего культурного кода эпохи, смог сохранить культурную национальную традицию, особую специфику её поэтической интонации. «Горская быль» – показательный пример, высвечивающий новаторский характер произведения и перевода, когда нити былого соединяются с нашей реальностью, когда происходит то редкое и точное попадание в цель, свидетельствующее о подлинном открытии двух художников слова.  
  
Взрастить в себе «Дерево Добра» и отдать его лучшие плоды людям – главный смысл жизни и судьбы Хизри Асадулаева. Ему дано увидеть «незримый свет людских сердец», чужая судьба для него близка и притягательна, ведь только в ней заключается вечно неразгаданная тайна. «О, русские учительницы-птицы, / Вас занесло на Северный Кавказ, / Где дети жаждут русскому учиться, / Где в класс войдешь – полсотни темных глаз…» – так одухотворённо поэт скажет, сравнивая их с прекрасными образами птиц, о русских женщинах, самоотверженных и жертвенных, посвятивших себя служению добру, немеркнущему свету знаний, и навсегда связавших свою судьбу с Дагестаном. «Дверь распахнут, платком прикрыв седины… / Шагают, неприступные на вид. / И слышат, как орел, вспорхнув с вершины, / О чем-то им по-русски прокричит…» – крепкие духовные корни пустили они в эту древнюю землю, ставшую им по-настоящему родной, ставшую их опорой и надеждой.
  
Тонкой наблюдательностью природы человека, его характера и поступков пронизаны в книге высказывания о жизни, афоризмы о смысле бытия, короткие философские умозаключения, вошедшие в раздел «Мудрость устной речи», которому в полной мере присущи умное сердце и сердечный ум самого автора.  Они напоминают восточные рубаи-четверостишия. Но можно у автора встретить и стихи в две строфы. Искрометная мудрость, скрытая эмоциональность, немногословность и выверенность мысли характерны для произведений этой краткой и отчётливой формы. Остроумные, иногда по-доброму ироничные, а главное ясные всем, они ещё и весьма поучительны, в особенности, когда поэт ведёт речь «про наши вконец обмельчавшие души», про совесть и честь, нынче напрочь утраченные. Невозможно удержаться, чтобы их не процитировать. Вот лишь некоторые четверостишия из этой богатой кладези народной мудрости:

Из всех кинжалов / лучший тот клинок,
Который ты / из ножен не извлёк.

Или ещё:

На дереве хорошем / сладок плод…
Лишь тот хорош, / кто праведно живет!
Давайте насладимся и таким, эстетически художественным:
Без глубины – вершины не познать… / Проделав путь, мучительный и длинный,
Я на вершине понял, что опять / Меня влекут бездонные глубины.

Впрочем, можно открыть любую страницу данного поэтического сборника и найти в нём очень много созвучно-родственного и душе, и сердцу, и мыслям.

Как видим, в понимании общечеловеческих ценностей автор книги «Эхо корней» выходит далеко за рамки национальных приоритетов, поэтому его творчество по духу близко и понятно всем народам. Вливаясь в общее мировое звучание, оно несёт неизменный гуманистический посыл: милосердие, любовь к ближнему. И, когда поэт и художник говорит в одном из своих лаконизмов: «Не дай вам Бог понять на склоне лет – / Призванье есть… Да вот свершений нет…» – мы точно знаем: это не о нём. Хизри Асадулаев, будучи в прекрасной творческой форме, уже оставил свой яркий след на пути большого мироздания, ведь для каждого художника важно не уйти, не раствориться во времени бесследно:

В знак особой любви мне при жизни даровано Богом,
Даже в небо уйдя на прощальный, мучительный круг,
Вместе с вами любить, вместе с вами брести по дорогам,
Вам в твореньях оставив тепло не слабеющих рук.

Жизнь и искусство –  музыка, живопись, поэзия – одно целое, устремлённое к вечности. И таланты, так щедро отпущенные милостью Всевышнего, уникальные способности владеть кистью, резцом и пером Хизри Асадулаев отдаёт на благо всех людей, на общее созидание добра и мира.

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Комментариев:

Вернуться на главную