|
* * *
Сквозь морозные узоры –
Солнце на стекле.
Праздник долгих разговоров,
Скатерть на столе,
Накрахмаленная туго,
Музыка и свет,
Да холодной чистой вьюги
В сердце лёгкий след.
***
Снегопады, снегопады…
Хоть чуть-чуть меня порадуй:
Письмецо мне напиши,
Не от скуки – от души.
Не напишешь, не напишешь…
Белый снег лежит на крышах,
Под ногами снег скрипит,
И земля под снегом спит.
Да и я давно забыла,
Что весной когда-то было.
Не пиши письмо, не надо.
Снегопады, снегопады…
***
Пахнет ёлкой. Пахнет детством.
Распахнулась даль,- взгляни!
Мне глядеть – не наглядеться
В золотые эти дни.
Мне дышать – не надышаться
Лёгким воздухом зимы.
Восхищаться, любоваться
Сказкой зимней Чухломы.
Утону в сугробах снежных.
Пусть целуется мороз
Крепко-крепко, нежно- нежно
Аж до самых сладких слёз.
***
Внесли дрова с мороза,
У печки положили
И запахом берёзы
Мне голову вскружили.
Так пахло чем-то чистым
И чем-то свежим очень,
Что показалось : листья
Проклюнулись из почек.
А после пламя билось,
Как листья золотое
И ночью что-то снилось
Мне светлое такое.
***
Мне одиноко здесь. Снега
Лежат нетронутой страницей.
Грустят промёрзшие стога
И бродит рыжая лисица…
Но в синий сумеречный час
Здесь тишина полна тревоги,
И снова думаю о Вас
И вижу дальние дороги.
***
Белое-белое поле –
Краю-конца не видать.
Вот где метелям раздолье,
Вот где ветрам погулять!
Сыплет , и кружит, и вьётся…
Холодно. Чисто. Светло.
Конь тут едва ли пробьётся –
По пояс всё замело.
Всюду равнина без края,
В шубе застывшая ель.
Я ни на что не сменяю
Русскую нашу метель!
***
Хлеба и зрелищ!
(Клич римской черни
при императоре Августе)
«Хлеба и зрелищ! Зрелищ и хлеба!»
Господи, нет больше сил.
А надо мною – высокое небо,
Скорбная память могил.
«Хлеба и зрелищ!»- Господи Боже!
Замерли стрелки часов.
Я ощущаю всей кровью, всей кожей
Грозную память веков.
СЕСТРЕ ВЕРЕ
«Помнишь ли ты ?» – вдруг нечаянно молвится.
Вздрогнет душа и замрёт.
Помнишь, бежали в туман за околицу –
Что там? Не счастье ли ждёт?
Где мы? Неужто, себя потерявшие,
В этой нелепой игре,
Звонко кукушку не станем допрашивать,
Книги читать на заре?
Милое-милое, давнее-давнее…
Мама навстречу идёт.
Всё, что теперь, – оглянись же! – не главное.
Главное – то, что нас ждёт.
Солнышко светит и травы колышутся.
Юностью пахнет земля.
Как же легко, как привольно там дышится!
В небо вросли тополя.
Так ведь и мы – уж поверь мне, пожалуйста,
В небо, как в землю врастём,
Словно навеки с тобой убежали мы
За голубой окоём.
Всё здесь останется, нами забытое,
Лишь бы себя не забыть.
Не оттого ли собакой побитою
Плачет душа и болит?
|
***
В тусклом свете осеннего дня,
Дня, в котором погасла надежда,
Что и любят, и помнят меня,
Я стою между жизнью и между
Неприкаянностью души –
Неизбежностью этой осенней.
Одинокая ночь завершит
Мой набросок, и чёрные тени
Лягут там, где положено лечь.
Я с природою спорить не в силах.
Но родная волнуется речь
В моих звонко натянутых жилах.
Больше жизни ценила всегда
Эту – страстную, эту – живую…
Оттого и сладка лебеда
Твоих жгучих, как лёд, поцелуев.
***
Над грязным снегом, над серыми крышами
Небо синим и розовым вышито.
Я на него засмотрюсь под вечер,
И ляжет оно мне легонько на плечи.
Так бережно, так невесомо коснётся,
Что певчею птицей душа встрепенётся
И полетит над серыми крышами,
Оставив внизу всё пустое и лишнее.
***
Сытый голодного не поймёт.
Мне ль забывать об этом?
Мне ли смотреть в ваш раскрытый рот,
Набитый хлебом с котлетой?
Я-то помню, забыть не могу,
Но девочка та не в силах.
Душу девочки как сберегу,
Что у стола застыла,
Что смотрит в раскрытую вашу пасть
С таким немым изумленьем.
Но я не позволю ей упасть,
Не дам ей упасть на колени!
Сытый голодного не поймёт.
Не плачь: вот – хлеб, вот – водица.
Какой это век? Какой это год?
Как голова кружится…
ОТТЕПЕЛЬ
В день сумрачный сырого февраля
Вдруг затоскуешь чёрною тоскою
О том, что утром звонкая заря
Не вспыхнула над спящею рекою.
О том, что с крыш –не вовремя!- капель,
Что хочется февральской дикой вьюги,
Чтоб снег, как вор, вползал в любую щель
И предлагал бы зимние услуги.
Чтоб кошка размурлыкалась к теплу
На жаркой печке вечером домашним,
И чтобы пах оттаявший тулуп
Полузабытым, сладостным, вчерашним.
Но день сырой ползёт едва-едва
И лень пошевелить рукою даже,
Чтоб записать заветные слова,
Которые сырой февраль подскажет.
***
Едва не замёрзла ведь пьяная баба
Среди деревенских снегов.
Уже замерзала…Ах, если бы…кабы…
Ужо натворила б «делов»
Её из сугроба едва волочила:
Душа-то живая поди…
Ах, как же меня же она «сволочила»,
Бутылку прижавши к груди.
Какая жестокая жуткая проза!
Откуда ж поэзии быть?
Кричала мне баба с тоской и угрозой :
Пила, ну и буду я пить!
Меня не спасёшь, будь ты трижды поэтом…
Ох, лучше бы я померла!»
…И мир раскололся. И трещина эта
Сквозь самое сердце прошла.
***
Как же душу рассказать словами? –
Вновь решаю старую задачу.
В детстве было: прижималась к маме,
Мама все поймёт, о чём я плачу.
Будет мне спокойно улыбаться,
Раскрывая добрые объятья.
Я теперь к земле хочу прижаться,
Словно в детстве к маминому платью.
|