| |
* * *
Помню откос ромашковый,
Яростно пахнет полынь
И облака- барашками,
И неба над нами синь.
Что мне в этом мгновении,
Память зачем хранит
Иволги нежное пение,
Вздохи тревожных ракит?..
Не было это, было ли,-
Сама не могу понять.
Помню до боли милую
Лёгкую благодать…
***
Нет, я не старости боюсь,
Но я боюсь всего сильнее,
Что радость, нежность , боль иль грусть
В душе с годами потускнеют.
Что равнодушия печать
На чувства трепетные ляжет.
Нет, мне не страшно умирать
И не страшн'о страданье даже.
Не отрави, моя земля,
Души моей бесстрастья ядом,
И пусть родные тополя
Всегда ей будут райским садом.
***
Мои руки грубы от работы домашней,
А на сердце нежность такая зреет
К опустевшим лесам, к этой чёрной пашне,
Что сказать о ней я уже не смею.
Лишь всё чаще и чаще к земле припадая,
Я над нею рыдаю чибисом, плачу…
Потому что нежность к земле такая,
Что слова уже ничего не значат
***
Веточка черёмухи в стакане –
Сердца немудрёная услада.
Ни чинов, ни почестей, ни званий –
Больше ничего ведь и не надо.
Веточка черёмухи в стакане,
Не дразни так горьким ароматом.
Разве ты не видишь: ветер пьяный
По лугам шатается несмятым?
Белые осыплет лепесточки,
Как фату с невесты и, ликуя,
Унесёт черёмуховой ночкой
И до горьких слёз он зацелует.
В ПАРКЕ
Прикованы в парке цепями качели,
И парк потемнел и притих.
Лишь сумрачно смотрят надменные ели
На бедных собратьев своих.
Мне нравятся 'озера мерные всплески.
Постой. Помолчи. Не спеши.
Пусть ветер сырой, по-осеннему резкий,
Смятенной коснётся души.
Он душу мою отчего-то волнует-
Холодный, российский, сквозной.
Так первая сладость мужских поцелуев
Волнует своей новизной
***
Я письма перечту опять.
Мы столько лет с тобой знакомы.
Я научилась понимать,
Что молния – опасней грома.
Что для любви законов нет,
Что от разлук – не умирают…
Я напишу тебе ответ .
Люблю ли я? Прости, не знаю…
Я письма перечту опять.
Не умирают от разлуки.
И ты – на верность! – можешь взять
Мои доверчивые руки.
ПАПИН ВАТНИК
Секонд -хенд, секон- хенд ,- барахло на продажу!
Как хотите: поштучно, а можно на вес.
Барахло из Европы, из Америки даже.
«Прочно. Выгодно. Дёшево»,- шепчет вам бес.
Мне припомнится папин заплатанный ватник.
Он в любые согреет меня холода,
Потому что посажены мамой заплатки…
Не для форса- для жизни он шит. Для труда.
***
Едва не замёрзла ведь пьяная баба
Среди деревенских снегов.
Уже замерзала…Ах, если бы…кабы…
Ужо натворила б «делов».
Её из сугроба едва волочила.
Душа-то живая, поди…
Ах, как же меня же она «сволочила»,
Бутылку прижавши к груди.
Какая жестокая жуткая проза!
Откуда ж поэзии быть?
Кричала мне баба с тоской и угрозой :
«Пила, ну и буду я пить!
Меня не спасёшь, будь ты трижды поэтом.
Ох, лучше бы я умерла!»
…И мир раскололся. И трещина эта
Сквозь самое сердце прошла.
***
Пела бабка протяжную песню
В городской одинокой квартире,
И была песня сладостной вестью
В равнодушно-грохочущем мире.
Пела бабка легко и протяжно…
Ну, так что же? Ну, пела и пела.
Но из самых нужнейших и важных
Было это немудрое дело.
Пела бабка как будто бы зыбку
В деревенской избёнке качала,
И скользила печально улыбка,
И слеза по морщинкам стекала.
Пела бабка о горькой разлуке,
О любви и о чьей-то печали,
И её беспокойные руки
На коленях устало лежали.
Всё звучала старинная песня,
А когда тот напев оборвался,
Ещё долго дешёвенький крестик
На груди её тощей качался.
***
Распахнута душа навстречу сентябрю.
Последнее тепло прощальной ласки лета.
Я ничего не жду, я просто подарю
Всё, чем душа жива и чем ещё согрета.
На одичалый мир вот этот детский взгляд.
Быть может, станет он нечаянным открытьем.
Я ничего не жду. Я не вернусь назад.
Я просто лишь скажу: «Прощайте и – простите!»
Распахнута душа. Последнее тепло.
Как сладостно мне быть отчаянно-свободной.
Лети, моя душа. Ты встала на крыло,
И путь твой предрешён осеннею природой.
ВЕКОВУХА
Она из деревни ни шагу,
Живёт одиноко в глуши.
О ней не слагаются саги.
В живых у неё ни души.
Любимый без весточки сгинул
На той окаянной войне,
А ей так мечталось о сыне…
Лишь фото висит на стене.
Ни мужа у ней и ни сына,
И баба она , и мужик.
Икона в окладе старинном –
Скорбящей нездешний в ней лик.
Свой век прожила вековухой.
Любила. Забыть не смогла.
И вот она стала старухой,
А вроде ещё не жила.
Растёт под окошком рябина,
Холодные гроздья горят .
Ни мужа у ней и ни сына…
Осенний пылает закат.
***
На зимнего Николу иду я к дядьке в гости,
А дядька – алкоголик. Он жизнь свою пропил.
Шагаю я по тропке, шагаю через мостик…
Ну, мостик – это громко: дощечка без перил.
У дядьки пусто в доме. Уехала старуха.
А нынче – именины, а душу чем согреть?
А нынче он , конечно, как и всегда «под мухой».
Некрасова прочтёт мне, и песни будет петь.
Мне грустно и печально в его холодном доме,
И, если откровенно, не хочется идти.
Но думаю, что если…Ну, кто, скажите, кроме?
К нему ведь лишь пьянчужкам, конечно, по пути.
Несу ему гостинец- пирог с вареньем сладким,
Но жизнь его вареньем, увы, не подсластить.
Он скажет мне: «Вот видишь?- всё у меня в порядке.
А чаю не хочу я. Я водку буду пить».
Мой дядька, дядя Коля, был, правда, алкоголик,
Но на его могилке весной цветы цветут,.
И никуда не деться мне от сердечной боли.
Над ним кукушки плачут да иволги поют.
|
***
Скупают самовары и иконы,
Скупают патефоны, ордена…
Скупают в магазине, всё законно,
Коробушка у них полным-полна.
Солдатская награда «За отвагу».
Почём она у них идёт сейчас?
Стоит старик. Лицо- белей бумаги.
Солдат, он воевал за вас. За нас.
Он кровью расплатился за награду
И выжил для того ли он, ответь,
Чтоб в день священный горького парада
Подонок мог медаль его надеть?
Скупают ордена, а с ними души.
Но мёртвые они у них давно.
А то, что на крови, им не разрушить,
И никому на свете не дано.
Не плачь, отец. За это униженье,
За рыночный ли, прочий ли их рай
Они ответят. «Аз воздам отмщенье».
Ты только потерпи, не умирай!
***
Милая, пенсии-то не дают?
Слышно, вчера за второе давали.
Значит, и завтра получим едва ли.
(Господи, видишь ли: всё ещё ждут!)
Дочка-то тоже без денег сидит,
Хлеб да картошка, а детки-то малы…
(Господи, легче ли, если б молчала?-
Прямо в глаза мне покорно глядит).
Что ей отвечу? Какие слова
Я отыщу, чтобы не были всуе?
Чаша сия да меня не минует!
С вами я рядом, покуда жива.
(1990-ые г.г.)
***
Так и живём да хлеб жуём.
Покуда живы – не умрём
Врагам своим в угоду.
Мы снова камни соберём,
Мы вновь «Дубинушку» споём.
Мы – крепкая порода.
Горят рябины и душа,
Но из небесного ковша
Хлебнём и – за работу.
Нет, не медный звон гроша,
Живём мы, каясь и греша,
Лишь об одном забота.
Покуда живы – Русь стоит,
Рябина горькая горит,
Награда и отрада.
Хлеб пожуёшь и вот уж сыт,
Душа над бренностью парит,
А большего – не надо!
***
Белый иней на трауре мёртвых цветов.
Как он бел невозможно и как он непрочен!
Воздух крепко настоян на горечи слов
И трепещет, как жизнь, на осине листочек.
Этот воздух бодрит, и дорога легка,
И душа напиталась живительной влагой
Из того упоительного родника,
Что по вёснам поёт в полуночном овраге.
***
Этот угол медвежий,
Тропок милая вязь
Там, где ноги мне нежат
И осока, и грязь.
Где фиалка ночная
Хрупкой свечкой горит,
И, мой путь освещая,
Мою душу хранит.
Там тугие туманы
Пеленают зарю.
Светом тем осиянна
И живу, и творю.
КОСНОЯЗЫЧЬЕ
Косноязычье детских лет,
Ты – боль моя, косноязычье.
Как в слово воплотить твой бред,
Невнятный лепет, щебет птичий.
Мы произносим: «Лепота!»
И – замираем. Слов не надо.
Где та незримая черта,
Где та высокая преграда,
Что словеса пустые вмиг-
Души ненужную полову
Отделит? И раздастся крик,
И, может быть, родится Слово?
Косноязычье детских лет,
Тебя боюсь, тебе я рада.
Я б столько натворила бед,
Когда б ты не было преградой.
Но страшно мне ( о, не спеши!-
Найди единственное слово!)
Косноязычие души,
А не словесная полова.
***
В тусклом свете осеннего дня,
Дня, в котором погасла надежда,
Что и любят, и помнят меня,
Я стою между жизнью и между
Неприкаянностью души -
Неизбежностью этой осенней.
Одинокая ночь завершит
Мой набросок, и чёрные тени
Лягут там, где положено лечь.
Я с природою спорить не в силах.
Но родная волнуется речь
В моих звонко натянутых жилах.
Больше жизни ценила всегда
Эту – страстную, эту- живую…
Оттого и сладка лебеда
Твоих жгучих, как лёд, поцелуев.
НАСТРОЕНИЕ
Сумасшедшие ветра
И тревожные метели
Мне сегодня надоели,
Хоть ждала я их вчера.
Если горько мне ,- смеюсь.
Если радостно,- расплачусь…
Я свои глаза не прячу,
А в твои – взглянуть боюсь.
***
Нахлынет, душу растревожит
И – не понять, куда ушло…
Так, словно тёплый летний дождик
Вдруг тихо постучал в стекло,
Шепнул о чём-то давнем очень,
Оставил свежесть на губах
И терпкость горьковатых почек,
И капли влаги на словах.
***
Когда это было,- не знаю,
В какие-такие года
Цвели все черёмухи в мае ,
Звенела и пела вода?
На веточке юного клёна
Скворец о любви распевал,
А где-то мальчишка влюблённый
Стихи вдохновенно читал.
И женщина, май вспоминая,
До света уснуть не могла…
Когда это было,- не знаю,
В какие-такие года?
***
Очистится душа от суеты.
Желанный миг милее дней лукавых.
Душа чиста, и помыслы чисты,
И не томит тщеславия отрава.
И можно просто веровать и ждать
Стихов, любви, улыбок щедрых лета,
И на любовь – любовью отвечать,
И на приветы отвечать приветом.
Как ясен мир в любви и доброте,
Когда душа прозрела и созрела.
Пусть даже так - распятой на кресте,-
Но ввысь она летит голубкой белой.
***
Отшумели весенние ливни,
Отцвели одуванчики в срок,
А душа всё по-детски наивна,
Все уроки ей, видно, не впрок.
Всё считает кукушкины годы,
Ей синица в руках - не резон.
Всё желанней безумной свободы
Луговых колокольчиков звон.
Всё милей ей родимые веси,
Золотых одуванчиков вздох
Да рассыпанный в поднебесье
Жаворонков жемчужный горох. |
