Сборник повестей и рассказов Мамеда Халилова «Дом окнами на восток» вышел в 2013 году в ярославском Издательском Доме «Печать».

Пожалуй, хорошо, что книгу я прочитала только сейчас, потому что ясная философская проза требует такого же ясного восприятия, а оно приходит к прозаику-читателю не сразу.

Меня всегда удивляло, как поэты сходу видят и слышат сбой стихотворного размера. Мне, например, чтобы это увидеть, надо сесть и высчитать слоги и ударения, желательно при этом ещё с карандашом в руке. Точно так же, как слух поэта настраивается количеством прочитанных стихов, формируется и слух прозаика, причём не просто количеством прочитанной прозы, а привычкой эту прозу анализировать. Если бы вдруг меня пригласили вести курсы для начинающих прозаиков, я бы заставила всех и каждого писать по одной критической статье раз в квартал. Можно, пожалуй, чередовать: нечётные кварталы – критическая статья, чётные – реферат по классическому философскому трактату.

«Дом окнами на восток» – книга многожанровая, включает в себя две остросоциальные повести (одна из которых и дала название сборнику), рассказы, зарисовки, даже сценки театра абсурда и философические эпистолии. Последние обращены к Евгению (фамилия не указана), но я подозреваю, что это может быть автор предисловия к книге Евгений Чеканов.

О повести «Дом окнами на восток» можно было бы написать большую статью. Но я только вкратце скажу, что её герой Алибек, словно витязь на распутье, остановился, чтобы понять, правильный ли путь он когда-то выбрал, куда ему идти дальше и может ли человек вообще вернуться к тому дому, в котором он вырос и из которого ушёл.

Если бы не короткий рассказ «Свежий снег» из записей разных лет под общим названием «Молитвенный коврик», я бы написала именно об этой книгообразующей повести. Но рассказ меня пленил, другого слова не подобрать.

Герой рассказа – дед по имени Муси – «давно был готов к смерти и не боялся её». Читаю я эту характеристику, всего несколько слов, а сколько проносится образов! Сколько раз я видела в глазах людей страх даже не смерти, а именно темы смерти, присутствующей в прозе. Причём самой объяснимой смерти от старости или тяжёлой болезни, а не трагической внезапной. «Не пиши про это!» А почему не писать? Я-то как раз считаю, что вглядеться в смерть – это избавиться от страха перед ней, а значит стать по-настоящему свободным человеком. Конечно, дед Муси сразу же показался мне интереснейшим героем. Тем более что автор не пытается заставить меня плакать, употребляя слово «смерть». А я, честное слово, за одно лишь это благодарна каждому автору, пишущему на эту тему. Даже Пратчетту, у которого Смерть – мужчина-скелет – с каждым романом становился всё более очеловеченным, да ещё любителем рок-музыки. Забавный фантастический герой, но с психотерапевтическим эффектом.

Итак, если дед Муси не боялся смерти, о чём же рассказ? Тема задаётся автором буквально в следующем предложении, а далее разрабатывается: «Но полностью смириться с необходимостью ухода ему мешало сознание, – не весь полный объём его бывшего развитого сознания, а какая-то составная, очень важная его часть. Ему во что бы то ни стало хотелось что-то осознать напоследок. Понять что-то такое, что всю жизнь ускользало от него».

Дед Муси пытается объяснить необъяснимое, чтобы обрести возможность умереть спокойно. Его разбитое возрастом сознание сравнивается с шариками ртути, которые человек пытается собрать, а они разбегаются в разные стороны. И вот, в один из жарких летних дней, когда ему становится лучше, он просит… принести ему свежего снега.

Мамед Халилов не описывает реакцию близких. Последняя воля умирающего – закон. Молодые люди запрягают лошадей и едут в горы к леднику. Снег ещё надо довезти, и они берут с собой глиняные кувшины, чтобы на обратной дороге обложить их льдом и завернуть в войлок. У каждого молодого человека наверняка в душе были даже не сомнения, а полная уверенность, что они делают абсурдные вещи. Это читается между строк. Но вслух никто не сказал ни слова. Безропотно запрягли и поехали.

Наконец снег доставлен, и все заинтригованы, что же скажет дед Муси, для какого великого открытия было приложено столько усилий? Старик коснулся снега губами и языком и «улыбнувшись одними глазами, отчётливо сказал: "Я всё понял. Человеку это неподъёмно…"»

И опять нет ни слова, какова же была реакция семьи. Лишь последнее предложение рассказа ясно говорит о том, какую сложную загадку дед Муси оставил тем, кто может оценить эту сложность, даже если это всего один человек, он же автор. «И вот уже тридцать лет я пытаюсь понять, что таилось в загадочных последних словах умирающего старика».

Я, конечно, и сама задумалась, почему именно снег стал последним желанием деда Муси. Только ли речь о недоступном ощущении, которое хочется ещё раз испытать? Напомню, что действие происходит в разгар лета, а до зимы старик вряд ли доживёт.

Мне кажется, что в рассказе происходит рождение символа смерти. Если бы снег был однозначным, общепринятым символом смерти, то не было бы никакой интриги, зачем старику снег. Но в том-то и дело, что снег – это то ли смерть, то ли сон и покой с последующим пробуждением. Не эта ли двойственность мучила деда Муси, который никак не мог понять, что же будет после смерти? И покой к нему пришёл с пониманием того, что само незнание и есть благо. Недаром он молил Всевышнего простить ему грех многомудрия.

Рассказ занимает меньше двух страниц, а в нём, кажется, вся мудрость жизни без пошлой сентиментальности, написано просто и красиво. И хочется одновременно и грустить, и улыбаться.

Вверх

Комментариев: