«Сказка - ложь, да в ней намёк! Добрым молодцам урок»

… Первого хазарянина, опрометчиво засмотревшегося на яркий княжеский бунчук,  Иван сразил пикой, угодив её остриём чуть выше того места, где возле горла врага заканчивалось полотно блестящей кольчуги. От сильного удара древко выскользнуло из руки, но она привычным и мгновенным движением выхватила из ножен меч. И очень вовремя: слева, под углом на воина неслись сразу два всадника  с занесёнными для нападения палашами.  Одного из них, отбив  блескучий клинок, Иван успел рубануть косым и точным ударом. А вот от второго супостата сам увернуться не смог – от неминуемой смерти спас, пожалуй, прочный шлем. Теряя сознание, воин свалился с коня и как войско великого Святослава  добивало орду паразитического Хазарского каганата, уже не видел.

Было это, как известно, 3 июля 964 года. Но проснувшись в одно из январских утр 2017 года, Иван с трудом разлепил глаза, ощущая  явную  боль от того, более тысячи лет назад удара ловкого противника.  Погладил ушибленное место, не понимая где он, в каком времени.  Не сразу сообразил, что  его участие в исторической битве всего лишь сон,  хоть и правдоподобный но мало объяснимый.  Вряд ли, подумалось, может человеку сниться то, чего никогда с  ним не было. Но – глубоко задумался…

Через неделю примерно странная грёза повторилась. На этот раз он чуть ли нога к ноге вместе с Александром Невским громил иноземцев. Затем – участие в Куликовской битве… В 1612-м выкуривал из Кремля охамевших поляков! И – Полтавская битва,  Чесменский бой, участие с Суворовым в русско-турецкой компании…

Изумляло Ивана то, что он, агроном по образованию,  не очень-то увлекался историей.То есть в отличие от фанатов, устраивающих в последние годы многочисленные «реконструкции» исторических сражений никогда не изучал  специально видов вооружения,  формы различных полков, включая величину погонов, цвет и размеры обмундировки и прочих деталей и тонкоcтей.  Но вот диво дивное: в каждой битве Иван Иван ощущал себя не воображаемым, а самым что ни на есть настоящим участником.  И что особенно обескураживало, наутро ощупывал ноющие части раненого или ушибленного в бою тела.

Дошло до того, что после «взятия» Измаила наутро пошёл в прихожую, снял с вешалки шапку и долго исследовал её, так и не обнаружив дырки от турецкой пули, полученной при штурме крепости. Впрочем, ощущение от Измаила понятно: Иван как потомок донских казаков ещё в детстве был наслышан об этой героической странице далёких но родных прародителей.

Необычные сны виделись Ивану и прежде,  но  череда последних  удивляла,  даже обескураживала своей исторической последовательностью, предельной, как в хорошем телевизоре, чёткостью картин, понуждала осмысливать как величие, так и мистическое значение пригрезившегося.

Спустя какое-то немало время Ивану Ивановичу  увиделось ещё одно ночное «кино».  Будто встретился он с самим Сергием Радонежским.  И тот произнёс, глядя в глаза Ивана: «Благославляю тебя на Великое дело! Настала великая, трудная, но неотложная пора очищения России от очередной напасти.» «На какое дело, Отче?!» – спросил Иван. «Подумаешь – поймёшь.  За тобою Правда и потому – обязательная Победа» .

Иван немало изумлялся происшедшим с ним наваждениях, но никому о них – ни слова, ни полслова. Чтобы не сочли чокнутым.

* * *

Биография Ивана вроде бы проще капустной кочерыжки.  Как и тысячи его сверстников, родился, крестился, окончил десятилетку в родном хуторе... Однако сызмала отличался непоседливостью,  самостоятельностью,  постоянно что-то мастерил и изобретал…  Изладил мельнички ветряную и водяную.  Несколько моделей самолётов и корабликов.  В укромном уголке левады высеял семена сосны и ёлки и добился-таки, что со временем бледнозелёные  ёршики пошли в рост... Где-то услышал, что китайцы выращивают картошку в ямах.  Выкопал, дождавшись ростков, присыпал землёй и так несколько раз... По осени  собрал пять ярусов  клубней... Соорудил турник и кольца, накачивая мышцы.  Баловася гирями. Самостоятельно научился играть на гармони и балалайке.  Как-то незаметно вырос крепким, среднего роста парнищем, ловким, выносливым, с правильными чертами волевого лица, явно привлекающего девичьи взгляды.

 А после школы старательно выучился на агронома.  В институте предлагали остаться в аспирантуре, но  золотой выпускник  поторопился к самостоятельным делам в поле.  К тридцати годам имя Ивана победно звенело во всей земледельческой стране.  Да и не диво: из года в год  колхоз «Родина», где работал смышлёный  и мудрый не по возрасту специалист, собирал с гектара не менее пятидесяти центнеров пшеницы высочайшего качества. Даже в самые засушливые годы!

Успехи в руки Ивана не с неба упали.  Ещё в институте он узнал, что во Всесоюзной сельскохозяйственной академии есть отдел-копилка, куда собираются все новейшие, в том числе и мировые достижения в растениеводстве.  Новые технологии, техника,  препараты для обработки посевов, лучшие сорта пшеницы, подсолнечника, проса, ячменя, других культур.  Каждую зиму молодой агроном устраивал курсы трактористов, комбайнёров, на которых подробно рассказывал, как, когда, что и почему надо делать, чтобы на каждом стебле вместо прошлогоднего колоса выросло два.

 И никак неспроста в этом именно хозяйстве  был проведен Всесоюзный семинар о секретах образцового хозяйствования на отчей земле. Вскоре Иван за свои небывалые  в Придонье достижения получил сразу две награды – орден и звание заслуженного агронома страны.

Однако, событие то  едва не стало последней лебединой песней удачливого потомственного казака. Вскоре  на всём пространстве многострадальной России«закружили злые вихри», смертельнобезжалостные и губительные: поводыри «новой» державы повелели немедленно совхозы и колхозы упразднить, а землю раздать по паям.

Ну, а что такое пай? Полтора десятка гектаров. И не все пахотные.  Где куски выпаса, овраги, неудобья… И как, и чем эти осколки обрабатывать? Снова возвращаться к лошадям и возрождать конные плуги-грабли? А как соблюдать севообороты на этих кулижках? Где очищать урожай, готовить семена, хранить-ремонтировать технику, инвентарь?...

Сельский люд, услышав эту новость, переполошился.  «Как жа мы теперича, куды, чаво?!» – такими и подобными вопросами хуторяне не давали прохода Ивану Ивановичу, ставшему председателем колхоза вместо ушедшего на пенсию прежнего.  «Успокойтесь, – отвечал всем неизменно Иван, – теперича будем жить как и давеча.» «Дак ить Указы!» «Найдём на хитрую гайку хитрый винт»-уклончиво отвечал руководитель. А сам мучительно думал, как обмануть государство ради …самого государства.  Хотя бы в масштабе родного хутора.

Озарение пришло во сне. Проснувшись ночью, Иван пошёл к столу и сочинил  хитромудрый, но в то же время простой и всем понятный текст .

«На рассмотрение всеобщего схода совершеннолетних жителей хутора Кручёного. Заявление.  Я, владелец земельного пая площадью 16, 7 гектара Иванов Иван Иванович добровольно и прилюдно объявляю о своём решении вступить со своим паем  в кооператив «Родина», созданного вместо расформированного по Указу президента колхоза «Родина». Прошу устав создаваемого кооператива сохранить точно таким, каким был колхозный».

Хутор забурлил.  Вопросы – из каждого двора, да не по одному. Дед Лепнухов, старикосмотрительный, осторожный, известный всем насмешник и балагур принародно попытался  загнать Иванову затею в силки.

– Все знают, что мы с бабкой давно на пенсии, -начал он издалека. – Ну и, скажи на милость, какие из нас в таком разе капираторы!? Паи свои отдадим в обчак и что дале? За спасибо? А спасибу ни в рот, ни за голенищу не положишь. Дык куда выгоднее наши доли продать, как закон позволяет, а денюжки -на сберкнижку, их до гроба хватит, еще и на хрест с поминками  останется... Вот и растолмачь, какой нам из твоей затеи наедок?

– С удовольствием!– Иван Иванович искренне обрадовался столь подробному рассуждению о взаимоотношениях пайщиков и кооператива. Поскольку чувствовал, головы земляков шибко обескуражены мыслями о внезапно свалившихся на них раздумьями о землевладении. – Начну, дядя Илья, попорядку.  Что касается сберкнижек, ты же слыхал, что Гайдар их в макулатуру превратил? Так что класть ныне некуда стало, да  нечего. Что касается «продать пай»… Продать пока ты ничего не можешь, потому что пай на местности надо обозначить, выделить.  Гектар может стоить копейки, а  вызвать землемеров, оформить в госреестре в десять раз дороже.  Да и кто купит твой пай? Сосед? А у него денег тоже нету... Вся  эта затея, дядя Илья, придумана лукавцами.  И не в Москве даже, а за бугром. Главное для них -колхозы и совхозы развалить,  а когда они обезлюдят, земельку захапать.  Надармачка.  Далее.  Допустим, продашь ты свой пай.  То есть лишишься права членства в кооперативе.  И чем тогда будешь кормить курят, поросят, коровку с овечками? Не останешься ли со своей бабушкой возле пустых катухов?

А если войдешь со своим паем в кооператив, будешь по итогам года получать денежную долю с прибыли, зерно, масло,  мёд, корма для скота и всё остальное, что имел в колхозе. И даже больше. Так же, как и учителя, врачи, почтовики и все остальные, у кого права на пай.

 Ну и самое главное.  Продать землю – означает продать не только своё будущее.  Но и будущее детей, внуков и правнуков.

Через неделю сход состоялся. Из 436 его участников лишь пятеро  заявили о  непременном и давнем желании стать хозяевами  собственного земельного надела. Им не перечили. Их жалели, понимая, что надел земли без техники  это как кальсоны без пуговиц. А техника без земли – что те же самые пуговицы без исподников.

 Районное начальство, прослышав про умствования Ивана, пыталось его стращать прокуратурой, судами, намекало, что урежет лимиты на горючее, электричество, выдачу банком кредитов и т. д. Председатель новоявленного кооператива, «играя ваньку», отвечал заранее заготовленными  козырями: «Ну как же так! У нас  же ТЕПЕРЬ  ДЕМОКРАТИЯ и если народ большинством решил, разве можно НАРОДНОМУ ВОЛЕИЗЪЯВЛЕНИЮ ПЕРЕЧИТЬ!  А будете давить, пожалуюсь ВСЕНАРОДНОИЗБРАННОМУ ... президенту!»  Отвязались, хоть и не сразу.

Спустя год после начала «реформы» соседние бывшие совхозы и колхозы начало  лихорадить. Иные руководители хозяйств как учуявшие добычу  волки принялись оформлять в собственность технику, здания, жильё, склады и конторы, обрекая землю на беспризорность и запустение.

Тракторов, комбайнов, сеялок расторопные конторские  понабрали порядочно, пользуясь близостью к гербовой печати.  Ну. а к чему вся  эта мощь, если паёв у «новых» хозяев  всего по одному-два? Это ведь вроде  как одному мужику  пытаться грядку копать сразу тремя лопатами при двух-то руках! Но хитроголовые  вознамерились прикупить  паи у бывших подчинённых, тем более деньжата позволяли.

Однако пиршество поощряемого властями сельского начальства  омрачило молчаливое сопротивление рядовых крестьян:глубинная природная дальноводность подсказывала им, что земельные паи продавать новоявленным «хозяйчикам» нельзя ни в коем случае. Ни за какие деньги!Потому что без земли  земледелец и семья его становятся круглыми сиротами. Лишь со временем станет ясно, что решение «быдла» оказалось провидческим.

 Всего через какой-то десяток лет совхозы и колхозы района постигла повсеместная разруха.

Ну, а в  «новой» старой «Родине» всё текло по прежнему, как и много лет назад.  По утрам в привычном кабинете проводились привычные планёрки.  На них агрономы, механики, зоотехники, бригадиры решали дела текущие и  строили планы на будущее.  Само собой, при непосредственном участии председателя колхо…, пардон, теперь кооператива. Который, как известно, за всё и про всё в ответе, как и было спокон века в сельской общине, являющейся ничем иным как автономным государством в государстве.  Это в городе разных контор больше чем бродячих собак.  А сельский голова всегда, в течение круглых суток один-единственный за всё и за каждую душу в ответе – от рождения человека до его похорон.

Жизнь всех и каждого на селе прямо зависит от расторопности, умения, мудрости, совести, дальновидности местного крестьянского вождя. Садик, школа, мастерские, столовая, клуб, дороги, электричество, газ, сад, овощная плантация, почта, транспорт, столярный цех, пилорама, строителный участок и многое другое без его догляда и внимания обречены на развал.

 Короче, в нашей «Родине» при  Иване Ивановиче успешно продолжали начатое прадедами,  дедами и отцами.  И даже преумножали созданное и построенное ими.  Потому прежде всего, что продукцию-зерно, молоко, мясо, овощи, фрукты — теперь не «сдавали», как прежде государству, тем более, что его как бы и не стало, а продавали тому, кто больше заплатит.  И даже наладили свою переработку, открыли собственные магазины.  Отсюда и миллиарды на счету новой старой «Родины» и полнейшая, как казалось, независимость от раскормленых властями банков с их грабительскими кредитами.

 Однако, как известно, добра без худа не бывает.  Молва о «Родине» вскоре оборотилась возросшими заботами для Ивана. Подвела слава о процветающем в условиях псевдоперестроечной оккупации  успешном кооперативе.  О нём много писали и снимали, в течение года приезжали десятки делегаций из разных краёв и областей и даже из заграницы.  Восхищались полями, фермами, дворцом культуры, жилыми домами, парком, школой и всем, что удалось одураченному «быдлу» сделать великолепно и повсюду. Даже бодрыми и ухоженными пенсионерами, которым кооператив по итогам года выдавал премии по 150 тысяч рублей каждому.

  Прозрели и многочисленные соседи. Под разными предлогами зачастили  гонцы из бывших совхозов и колхозов района.  Кто вроде как к родственникам, кто в магазин за покупками... А на самом  деле хотел своими глазами разглядеть да распознать, за счёт чего старая новая «Родина»  обрела невиданные  чуть не во всей порушенной стране крылья счастья.  Дотошно выспрашивали, что да почём,  не обмишуливает ли Иван простой народ, не дурит ли головы мнимыми успехами и показателями, как наловчились это делать сидельцы лукавые за зубчатыми красными стенами.  И покатилась по району молва, что всё под началом Ивана всамделишное, без  обмана и подмесу, можно и руками потрогать  и зубами-языком попробовать.

* * *

В день сорокалетия Иван Иванович принимал поздравления.Одноклассники, однокурсники, партнёры, коллеги, пресса!Откуда-то прикатило поверье, что сороковую годовшину не следует отмечать с размахом-судьба, мол, надломится…  Иван и не затевался.  Посидели в тесном кругу все свои и отправились по домам.  Но день, понятное дело,  канительным выдался, утомительным. Оставшись наконец наедине, Иван хотел поразмышлять, чего достиг к своим сорока,  а что не удалось.  Да вроде пока всё путем... И дела, и семья, и здоровьем Господь не обидел. Однако... Смутная грусть шевелилась в груди и мозгах.  О чём? Да, сделано немало, но... хочется большего. Тем более, что и возможности есть. Мысли прервал звонок.

– Ванюшка, дорогой! Извини, что поздновато. Завертелся до упаду!-Давний друг Пашка Мигачёв  поздравил, пожелал, как водится всего-превсего. – Наблюдаю, дружище, за твоими успехами, по телевизору чуть не на всех каналах христославят!

– Ты сам-то как и что? – дежурно поинтересовался Иван.

– Поганей бы, да некуда!– выпалил Пашка.

– Это как, что стряслось?

– Да вот собираемся открыть в области музей последней коровы.

 – Юморишь. как всегда…

– Почти нисколько! Вымирает тверское село под корень.  Хочу к тебе приехать, ума разума набраться.

– Серьёзней некуда. Когда встретишь?

Договорились – через неделю.

Павел уехал в Тверскую область по распределению после Волгоградского сельхозинститута.  Учился приятель откровенно средненько.  Но и без «хвостов».  Ещё на первом курсе попал в комсомольские секретари, то есть, говоря по хуторски,»обрёл портфелю».  Быстро сообразил, когда надо поддакнуть, а когда и промолчать.  Да и по складу Павел сроду бойцом не был.  Высокий, склонный к полноте, отличался завидным добродушием, конфликтов избегал.  И  немудрено, что как-то сразу в нечернозёмной области пришёлся ко двору, как говорится.  Потому что Юго-Восток России, который  с покон века  славился отменным качеством  пусть невысоких урожаев,  столетними традициями в животноводстве, упорным и трудолюбивым характером степняков, обделённых щедротами природы.  Неспроста тут в ходу присказка насчёт того,  что как потопаешь, так и полопаешь. Скудные дожди, сорокоградусная жара, песчанные бури... А иной год и полчища саранчи! Эти-то условия и приучили поколения крестьян крепко -прекрепко шевелить  мозгами, чтобы поле не разоряло, а приносило благо.

 В Верхневолжье иначе. Благодатнейшая природа-обилие рек и речек, озёр, бОльшая часть Тверской области покрыта лесами.  Неспроста в доревоюционные годы, что ни село или деревня-то и поместье, дворянское, княжеское, а то и графское!

– Я поначалу не понимал, куда попал, -делился впечатлениями Павел. -  Как-то после дождя застрял на окраине деревушки. Сбочь дороги изба,  у открытого окна мужик пьёт чай... Спрошу, думаю, где ближайший трактор. Разговорились.  Спрашиваю, как живётся.  «Хреновей бы, да некуда:денег нету, жрать нечего».  А вокруг дома даже изгороди нет.  Спрашиваю, почему, лес-то, где жердей нарубить, рядом.»А кто бы их рубил, да стоянки вкапывал! У меня,  к примеру спина больная»...«Ну, а кур-то хотя бы завёл!» «Да пробовал позалетось, дохнут они почемуй-то!» «А ежели телёнка по весне купить, да пусть на верёвке и пасётся всё лето.  Это же мясо на всю зиму.» «Некогда мне твоими телятами заниматься! Проще ягодой жить да грибами.  Они чуть не с весны до морозов.  Поначалу черника.  Затем малина.  После брусника, а там и клюква.  Токо успевай  грести да столичным дачникам-богатеям продавать:  у москвичей денег много, они им счёта не знают.»

– Ну, а про бычка на верёвке продолжу, – повествовал Павел. – Приехал ко мне отец погостить, он в Палласовке живёт.  Познакомился с соседом, как водится, про жизнь разговоры... Тот жалуется-зарплаты, пенсии у людей мизерные, концы с концами по доходам-расходам никак не связать. Отец слушал-слушал, да и выдал ему монолог: «Там, где я живу с малолетства, полупустыня называется. В иное лето степь как бубен от засухи голая – скотине в зубы нечем ширнуть». «И как же она не подыхает в таком случае?» «Солома прошлых лет выручает. А у вас, я поглядел,  травы в пояс и никому не нужны.  Думаю, если бы посадить  в вагон ваших бедных «мучеников» да отвезти в  июле-августе на месячишко в наши края, оттуда возвратясь, они бы упали на колени и целовали свою землю со слезами радости и благодарности.  Но вряд ли лодыри на такие эмоции способны».  Сосед не стерпел «оскорбления». Разругались они с батюшкой моим.

А я начал размышлять,  почему люди такие разные по отношению к  труду, возможностям, кои им Бог подарил.  И пришёл к выводу, что у  иных потомков тверских сформировалась, назову её так, -притолочная психология.

– Это что за чудо? – заинтересовался Иван.

– Я же уже говорил-что ни село, то и поместье. А поместьем называлось, напомню, владение помещика. Были они, как известно, разными:и скромные, и роскошные. Но даже у самого захудалого помещика были дворня, прислуга, конюх и много иной челяди.  У некоторых дворцы по эскизам заграничных архитекторов, домашние театры, винокурни и даже многочисленные псарни для охотничьих утех. Само собой -пышные балы, длительные застолья…

– А причём тут «притолочная психология?»

– Да неужели непонятно, что людишек отучили или отлучили от крестьянского труда!Они стояли возле притолоки и  наблюдали за пирами  своих «благодетелей»: а ну как что перепадёт с барского стола! На нём и еды и выпивки прорва, не смогут никак хозяева с гостями всё проглотить.  И – перепадало изрядно! Из года в год,  многими десятилетиями.  Вот так, Иван, и формировались целые поколения доедальщиков... Революция, гражданская война, Отечественная разорили  село, народ подался к новым «боярам»-в Москву, где всегда бутерброды  маслом в два слоя намазывали  .

– Мрачная картина!. .  -  вздохнул Иван. – Оно, конечно, бытиё определяет сознание. Но, поди не все лодырничили, наверняка были и отменные работники.

– Были, конечно! Но когда совхозы и колхозы прихлопнули, народ у разбитого корыта оказался.  Мор повсеместный.  Каждый год десятки деревень пустеют...  Вот и написал заявление из министров.  Три года бился как рыба об лёд, а всё хуже и хуже дела.  Потому и захотелось своими глазами глянуть, как тебе удалось народ мозгами  к земле развернуть.

 Иван знал, что Павел очень быстро шагал по служебной лестнице.  Через три года стал директором совхоза, затем  в райкоме, оттуда в начальники райсельхозуправления, некоторое время возглавлял райисполком, а вскоре назначили министром сельского хозяйства области.  Откровенно сказать, не потому, что был семи пядей во лбу:сказывалась острейшая нехватка кадров, кои как насос выкачали  соседние столица и Питер.

– Поэтому показывай и рассказывай, – попросил Павел. – Попробую такой же кооператив как у тебя, а в министерское кресло пусть другой самоубийца садится…Меня, когда заступил, хвалили, умницей называли.  Но про себя наверняка думали, что второго такого дурака вряд ли найдут...

* * *

... Утром отправились на смотрины. Начали со школы. Выйдя из машины, Павел не удержался от эмоций:

– Это – школа!? – восхитился он, – Дак это же сказка какая-то-даже золотой петушок на крыше!

– Это не  только петушок, а и флюгер.  Весь хутор с утра видит, откуда ветер…

– Так об этом теперь и без флюгера все знают – из Америки в Москву, а из неё-по всей Расеюшке…

– Сколько же денег на такую красоту ушло?

– Полтора миллиарда  .

– У бюджета открямзал?

– Мы всё строим на свои. Зайдём?

По сияющему лицу Ивана было видно,  что он очень гордится школой и любит её.  Проект заказывал в Италии, строили испанцы, а «начинку», планировку продумывал сам.  Кроме великолепно оборудованных классов столовая, медпункт, помещения для многочисленных кружков, в просторной пристройке спортзал, да такой, что хоть областные первенства проводи, в нём хуторские команды занимаются, когда свободен от ребятишек. Рядом со школой теплица, опытные сад и огород, где детвора  сызмала осваивает агронауку, обучаясьпо лучшим мировым образцам. А ещё и мастерские, где пилят, строгают, конструируют, моделируют, шьют, вышивают, изучают  тракторы и комбайны, музыкальный центр с набором гармошек, баянов, гитар, балалаек, всего остального для того, чтобы выучиться петь и плясать, как это умели дальние и ближние предки  славного казачества.

– Я. Иван, откровенно опупел! – признался гость. – Ничего похожего нигде никогда не видел.  Но ведь это громадные деньги.  И ради чего?

Иван не торопился с ответом. Выдержал паузу ради весомости аргумента:

-Ради того, Паша, чтобы наши дети на старте судьбы поняли: главное в жизни  это земля, вода и солнце, которые  могут  при умении и старании дать всё желаемое.  И им, и их потомкам.

 -Да ты, оказывается, философ!

 -Все настоящие крестьяне философы.

Молочная ферма Павла ошеломила.  Зайдя в помешение, он начал вертеть головой.

– Чего крутишься?

  -А где скотники, доярки, кормачи?

  -Они тут не нужны.  Всё выполняют роботы.  Коровы кормятся по индивидуальному рациону, в зависимости от продуктивности.  Доятся сами, когда захотят.  Молоко сразу охлаждается и на переработку. Качество молока высочайшее! Электроника отсекает даже молозиво. Коровы на треть дольше остаются продуктивными.  Это и понятно -на них никто не орёт, их  никто не ударит, уход и содержание  идеальные.  Сметана, ряженка, сыры, творог и даже традиционный для казаков каймак. 

– Если бы не увидел своими глазами, не поверил бы в это чудо.

– Это, Паша, не чудо, а обычная теперь для нас работа.

  -Какая же обычная, если такого даже на выставке не увидишь! Где же раздобыли технологию, оборудование?

– Мир велик, и есть в нём и умные головы.  Помогли нам финны.  Заложили ещё такую же ферму:выгодно, окупается быстро.

– Так ведь все толкуют, что животноводство убыточно!

– Это как подойти, Паша.  Ты же в курсе, что коров в России осталось менее половины по сравнению с 90-м годом.  Куда же они подевались?Коров, как и крупный рогатый скот при попустительстве так называемого государства сожрали банки.  Всё ведь просто.  Пахать-сеять-убирать надо? Конечно, это у крестьянина спокон века в крови.  Даже присказка есть»помирать собрался, а рожь сей!».  А на что, спрашивается, на какие шиши ? Выход один – грабительские кредиты в банке.  Под залог имущества.  Какого?трёпаные трактора-комбайны банкирам даром не нужны.  Вот и положили они глаза на скотину.  Я бы сказал, что банки -это современные волки...  Итог, как ты говорил, -»музеи последней коровы».  Но ведь и это не главная беда.  Не стало коров, нету приплода, молока и мяса.  Где брать? У дяди, за границей.  И обходится говядинка из-за бугра впятеро дороже былой собственной.  Красота какая! Кормим чужих фермеров да менеджеров, которые от многомиллиардных сделок получают откаты.Да ещё и похваляются, что ныне Россия превратилась в экспортёра зерна.  А в кремле таким сказочникам должности и  ордена дают.  Совершенно не понимая, что зерно стало лишним, так как кормить им некого:фермы повсеместно разобраны до кирпичика, стадо в поле увидишь разве что в старом кино... Луга, пастбища заброшены, а крестьяне  скот перестали держать, без помощи совхозов, колхозов невозможно скотинку кормами обеспечить.  А если кто и вырастит бычка-перекупщики возьмут за бесценок-себе обуза и морока.

– Ну, а как же вы-то в этом бардаке спаслись, выгребли из омута?

– А нас, Павлуша, Господь надоумил.  Может, слыхал, что был такой великий мужик Александр Васильевич Чаянов?

– Да так... Краем уха.

– И напрасно. Его идеи, если их умно реализовать,  за короткое время способны превратить агропромышленную отрасль России в суперэффективное состояние.

– Мечтать не вредно…Непонятно только, каким макаром из разора — в процветание?

– Умом, Паша, логикой и политической волей.

– Например? Если можно, на пальцах растолкуй.

– С удовольствием! По всей стране, ты знаешь,»Ленты»,»Метро» и прочие ...»благодетели. Их хозяева уютно, пышно и сладко  примостились за бугром, на своей исторической родине.  Зарплату сотрудникам супермаркетов эти «шахтёры» установили нищенскую, а сами гребут миллиарды.  Отгадай, за счёт чего? И за чей счёт?

– А тут и гадать нечего-молоко берут за 30 рублей, а продают за 100.  Так же и с овощами, рыбой, хлебом... Ни пахали, ни сеяли, а вершки жнут славно! Да ведь и это не всё-крестьянин хоть обрыдайся, чтобы взяли его товар.  Грязный, мол, непомытый, не так расфасован, не того сорта-калибра... Кочевряжатся, как только могут, а  если и возьмут – за бесценок, да ещё и на реализацию... Зато везут весь яд из Турции да Израиля.

– Ну вот  ты сам обозначил главные проблемы раздрая.  А теперь, друг, представь, что супермаркет принадлежит ... селянам.  Или хотя бы в аренде у них.  Позволят ли они в таком разе измываться над плодами своего труда?

– Такое свинство и во сне не приснится!

– А у нас не во сне, а на практике работает.  Я ведь неспроста про Чаянова разговор завёл.  Именно он доказал, что если объединить интересы всех, кто  в поле, на ферме,  в мясном цеху и за прилавком, вся прибыль в одних, а точнее, в общих руках окажется, в зависимости от доли вложенного в конечный продукт. Это и есть кооперация! А можно и иначе сказать -община. Которая на Руси спокон веку зарождалась и была главной формой и основой существования крестьянства.  Каждый -за всех и все -за одного.

Уловив паузу, Павел кивнув на просторное здание с вывеской «Наша лавка», поинтересовался:

– А это что за заведение?

– Зайдём, коли  спросил. Это, друг, наш парадный фасад.

  Вошли. Оглядев полки, витрины, гость с недоумением произнёс :

– О каком фасаде речь, если это обычный магазин!

– Как бы не так!Секрет в том, что весь товар тут выращен и произведён в нашем хозяйстве.

С явным недоверием Павел принялся изучать ассортимент продуктов и напитков, не уставая задавать вопросы:

– Сосиски, сардельки, колбасы, ветчина, грудинка,  консервы мясные, куриные, из индюшек и уток, полуфабрикаты- это всё сами?

– Наш мясной цех производит пятьдесят наименований.

– А ряженка, кефир, масло, сыры, брынза?…

– Молкомбинат освоил  сорок  видов продукции.

– А что это за сорт – »Бабушкин хлеб», первый раз встречаю.

– Это не сорт, а технология.  По осени ребятишки собирают хмель.  Из него в пекарне делают хмелевую закваску, то есть натуральную, на природных дрожжах, как было на Руси спокон веку.  На них готовят опару.  Вода родниковая, мучица цельнозерновая своя, отменного качества. Никаких добавок забугорных-улучшителей, разрыхлителей, отбеливателей и прочее... Из за них батон  только с виду хорош, а на деле пластилиновая отрава.  Как говорят, на личико-яичко, а внутри – болтыш.  Наш хлеб, проверяли, даже через месяц не плесневеет.  Хлеб  не просто полезный, а целебный. Запах такой, что за версту учуешь.  Расхватывают вмиг.  Пекарня в три смены работает.

– Это сколько же муки надо!

– А нам зачем над этим голову ломать? У нас и мельница своя.  Ты прикинь, что выгоднее – зерном по десять рублей за кило торговать или мукой, но по полтиннику.  Турки-то не дураки, зернецо у нас закупают подешёвке, а мучицу продают втридорога.  То есть они умнее многих наших руководящих недоумков.

– Ну хлеб-молоко-мясо понятно, а вино, соки, водку виноградную кто вам поставляет?

– Собственный винзавод.

– Да ведь виноград при наших морозах тут сроду не родился.  Или из арбузов гоните?

– Из арбузов мы, Павлуха,  мёд делаем.  Если не забыл, нардек называется.  А насчёт винограда... Недалёко от нас жил-был Александр Иванович Потапенко, царствие ему небесное! Так вот он виноградарь в пятом поколении, пацаном с отцом ещё у Мичурина работал.  Жизнь он посвятил как селекционер выведению поистине русского винограда. Получил сорта, выдерживающие без укрытия сорокоградусные морозы.  Они прекрасно плодоносят в Смоленской, Калужской, даже Тюменской  и других северных областях.  К слову, монахи в монастыре на Селигере в  ныне твоей Тверской области делают из него отменное вино.  И это не всё.  По содержанию ресвератрола и кверцетина, а они источники молодости и здоровья,  лозы Потапенко являются мировыми рекордсменами, с лихвой превосходя все хвалёные европейские сорта. Виноградников у нас тысяча гектаров, столько же садов и ягодников.

– Я  так понимаю, что ваша «Наша лавка» обслуживает только своих, чужакам вход закрыт?

– Да стоило ли ради этого огород городить! Наши магазины и в райцентре, и в областной столице три штуки.Отсюда и копейка солидная, от хитромудрых грабительских кредитов давно отказались, без грефов и прочих «благодетелей» обходимся.

– Получается, что вы сколотили типа агрокомбината, что были в моде перед разгромом Союза... Там ведь модель была – от поля, фермы – до прилавка. Всё, как говорится, в одном флаконе?

– Была, точнее сказать, не модель, а сложный, тонко и точно настроенный  механизм.  В него входили  энергетики, строители, дорожники, ремонтные предприятия, семеноводческие,  всё остальное для производства, переработки, упаковки, торговли с единым управлением и хозрасчётом в каждом звене.  Основой, фундаментом были совхозы и колхозы. Система оказалась жизнеспособной, все показатели, в том числе и достаток людей росли на глазах.

– Почему же они развалились?

– Да ведь не сами развалились, а – развалили! Сначала заманили в неизвестность никому не понятной перестройкой.  А потом, когда народ уши развесил, стали рвать собственность на куски.

Америкосы ельцынодиов научили по своим лекалам:чтобы грабить безнаказанно, надо сделать так, чтобы «холопам» – корешки, а «хозяевам» вершки.  Совхозы, колхозы угробили, землю, дар Божий,  объявили продажной.  Школы, дома культуры, больнички, дороги, даже пожарку  обозвали «непрофильными активами».  И как же, спрашивается, сельскому человеку жить, не имея условий для жизни?! Вот и вымирает люд больше чем в Великую Отечественную.  Ежегодно в стране перестают существовать тысячи деревень. Трудно даже представить сколько миллионов и миллионов справили поминки по своим родным сельским гнёздышкам!

– Не могу не верить своим глазам,  но и верится с трудом.  Везде разор и запустение, а у вас каждый домик как нарядная  куколка, заборы покрашены, улицы на загляденье... Какие же зарплаты в «Родине»?

– А дело не только в зарплатах. Хотя и они очень приличные. У нас, считай, каждый двор как  самостоятельная финансовопроизводственная вотчина.  Деньги делают из всего, что под ногами до поры до времени валялось без спроса.

– Это как же, интересно, растолкуй на пальцах.

– С удовольствием. Ты, конечно, или жена твоя специи в магазинах почём берёте за пакетик?

– Понятия не имею!

–Верно! И большинство не знают, какие миллиарды на этом делаются. А мы – знаем, раскусили! Каждую вёсну заключаем договора бабушками, дедушками.  Мы им семена, а они нам петрушку, кориандр, перец, мяту, барбарис, многое другое выращивают. Сушилка, фасовка – вот тебе и деньга! Даже ребятишки по осени собирают шиповник, боярышник, а пораньше трошки – лекарственные травы.  И всё в дело, всё – в копилку.  Немцы вон ушлые нам таблеточки с химией, а себе – наши целебные травы и ягода, сеть у них по всей России, даже до рябины в лесополосах добрались.

– Ну сколько на петрушке бабка выручит!

– Тысячи за сезон! Но у нас ведь не только травки.  По весне опять же все желающие получают цыплят, утят, индюшат, поросят, а кто хочет — и телёнка.  Ну. и корма, конечно.

– Это какие же благодетели всё  им раздают?

– Просто раздача – дело гиблое.  Не раздаём, а заключаем договора на выращивание и продажу нам же по выгодной цене.  Отсюда и деньга у народа от мала до велика.

– Но курень-то на петрушечку не построишь!

– Верно, не осилить. Но для капитальных затрат  мы организовали кредитные кооперативы.

–  Что за изобретение?

– Не мы изобрели, а всё тот же Чаянов.  Смысл проще некуда.  У кого лишняя копейка он её в кооператив, как раньше в сберкассу, под выгодный процент.  А кому понадобились немалые деньги, он в этом же кооперативе их и берёт.  Опять же не как ипотеку разорительную, а под выгодный процент.  Да и как можно со своих земляков три шкуры драть, как потом в глаза глядеть? Экономика-то, она, брат, должна  тоже быть с совестью.  А совесть и банки – понятия несовместимые. Тем более что даже в Сбере половина акций у инородцев.  А им Россия была всегда костью в горле.  Ну, а итог тебе известен:у банков что ни год трилионные прибыли, а  реальное производство, где всё создаётся, в долгах как в шелках, развалено и обанкрочено… Такова действительность, которую власти в упор не видят.  Так что никак не зря великие слова написал великий Шукшин – »Нравственность есть правда.»

  Вечером Иван пригласил друга в гости.  Возникли за столом и разговоры никак не для постороннего уха.

– На Руси всегда были завистники, – начал издалека расслабленный виноградной водкой Павел, – неужели вокруг тебя – ни одного?

Вздохнул Иван тяжко, нервно поворошив чуб ладонью и прямо ответил:

– Ну, а как же без этого! Слежка – за каждым моим шагом и словом! И под лупой разглядывают, и анонимки строчат, и комиссии насылают.  Никак не смирятся с тем, что я у них жирные куски из горла выхватываю. Да и разными калачами и посулами в свою воровскую шайку заманить пытаются. Устал от всего этого, но держусь.  А иначе и нельзя: у нас, считай, очередная Хазария, Но я ведь не сам-один, за мной люди, которые мне поверили.  И их всё больше и больше.

Но... не уверен, брат, дадут ли выжить нашей комунне... Забыл я тебе рассказать об одном выдающемся дагестанце.  Магомед Чартаев.  Начинал он одновременно с Мишей Меченым.  Но Горбач задумал развалить страну и добился своего, поделив страну на миллиардеров и нищих.& А Чартаев создал в своём ауле союз  собственников-совладельцев.  То есть каждый работник был переведён на хозрасчёт, оставаясь сохозяином всего бывшего колхоза. И всего за десять лет, с 1985-го производительность труда вросла в 64 раза! А рентабельность в поле и на ферме – в двадцать раз! Опыт Магомеда был рассмотрен и однозначно одобрен в Москве, но ... не ко времени появился. Ходят слухи, что Чартаева отравили.  Думаю, потому, что его модель как и наша, вполне пригодна на любом производстве во всей стране. К  слову,  в Израиле и даже в Америке чартаевское наследие пришлось ко двору.

И ещё рассказал Иван приятелю, как  кооператив набирал мощь.

... В один из дней в кабинет к Ивану заявилась представительная депутация во главе с белоголовым Авдеем Степанычем, Героем Социалистического  Труда, бывшим когда-то самым успешным в области директором совхоза.  И цель своего визита он выложил без обиняков:

– Дело к тебе нешуточное.  Поглядели мы, как живёте, по уму со всем управляетесь, обсудили не спеша всё это промеж себя и пришли к выводу: вся линия становиться тебе над всем нашим районом.

– Вы хотите меня в главы администрации определить? – не понял замысла Иван.

– Да нет, что ты! – услышал в ответ, – глава администрации это так, для блезиру, он поставлен надзирать, чтобы НАШИ не вернулись.  А тебя просим стать как бы народным председателем всего района.

– Ничего не понимаю! – потряс головой Иван. – Что вы предлагаете?

– Ты вот себя и народ не дал обмануть.  И выправил колхоз со склизкой дорожки на... правильную.  Вот со всем районом сделай так же в точности.

– И как же это будет называться?

– Надысь по телевизору брехали вроде как солдинг какой-то. Теперича они в моде – немудрено, что иносрамное словечко ветеран ещё не освоил.

– Может быть –ХОЛДИНГ? – уточнил Иван.

- Во-во, правильно - Колдинг. Вроде и не колхоз. Но - наподобие. В масштабе всего района. И тогда станет один колдинг «Родина».

Иван Иванович попросил время на обдумывание идеи.  Предлагаемая ноша и страшила, и манила.  Свой кооператив становился вроде как и тесноватым:если дело клеится, почему бы его и не расширить, тем более не ради личной выгоды, а помогая землякам освободиться из  грабительских финансовых пут... Вскоре Иван понял, что помимо собственной воли постоянно осмысливает предложенную модель, небывалую для изуродованной реформаторами страны.  И даже намечает первостепенные шаги.  Перво-наперво, конечно, предстоит провести сходы во всех станицах и хуторах. Такие, с которого начинался кооператив «Родина».  А для этого необходима основательная подготовка:люди должны хорошо понимать, ради чего собираться на всеобщее толковище.  И идти на него с практически готовым решением. Рядовые селяне и пенсионеры скорее всего будут «за».  Тем более, что в районе давно известно:каждому ветерану в конце года в «Родине» выплачивают по 150 тысяч рублей… А как быть с фермерами?

У каждого, даже самого мелкого свои и земля, и техника, да и опыт поднакопился, как зарабатывать не благодаря, а вопреки условиям. Да и трудновато будет этим людям отказываться от воли вольной, когда решение принимается единолично, пусть даже не всегда разумное и дальновидное.  Впрочем, если пожелают, вполне могут войти в общерайонный кооператив на приемлемых и выгоднях для себя условиях.

 Чтобы не торопить события, Иван предложил районной газете начать неспешное и всестороннее обсуждение на её страницах возникшей идеи объединения. Поначалу было опубликовано интервью с белоголовым Авдеем Степановичем под заголовкой «Нужна ли району «Родина?» Реакция последовала взрывная и незамедлительная. В газете не умолкали телефоны, люди задавали единственный вопрос, когда, кому и кому писать заявление о вступлении в районный кооператив.  Глава района, заезжий хохол, потребовал от редактора районки немедленно прекратить «революцию» под угрозой уголовной ответственности.  Но редактор, он же и районный атаман Медведев чётко дал понять, что не на того напали. Но и кроме чиновников нашлись противники реформы.  Свои категорически несогласные доводы опубликовал генеральный директор свиноводческого комплекса  Пётр Кузубов. Он написал, что у предприятия поголовье в сто тысяч пятачков, собственная переработка и магазины.  То есть, тот же кооператив с замкнутым циклом, а шило на шило, как известно менять нет смысла… Правда, через номер в газете появился запрос читателя Кузубову, почему в его «справедливом свинарнике» зарплата генерального в 50 раз больше чем у рядового работника.  Отмолчались и некоторые, в основном, успешные фермеры, из бывших руководителей бывших совхозов и колхозов.

* * *

... Утром Ивану позвонил  глава района Халявенко и  пригласил «перетереть» некоторые новости.  В кабинете он оказался не один.  За приставным столиком вальяжно расположился прокурор. Его присутствие говорило о намерении и настроении хозяина главного стола.  И оно проявилось с первых же слов.

– Ты что же Иван Иваныч, считаешь что  из затеянного тобой переворота  невредимым выскользнешь?

– О чём речь, если не секрет?

– Да уж какой тут секрет, если чуть не каждая бабка талдычит, что скоро в районе появится новая власть.  Ты, значит, станешь генеральным кооператором, а нас – администрацию законнную, за плетнём прикажешь прикопать?

– Да ведь одно другому не противоречит. Районный кооператив, если народ решит, будет заниматься хозяйственными, экономическими проблемами, а власть – тем, чем и до этого:командовать, управлять, писать постановления, спускать разнарядки, ну… и прочее.

– Ты на меня Иван, батон не кроши.  А то не знаешь, что кто девушку ужинает, тот её и танцует.  Все предприятия окажутся в твоих руках, а нам что останется – печать да вывеска на фасаде?

– Ну почему же вывеска! Как руководили, так и будете руководить.  Школы, медицина, полиция, налоговая,  почта, пенсионный фонд,  загс,  благоустройство да много ещё чего у казны на бюджете и всё догляда требует.

– Ты Иван в дурачка не играй! А если не хочешь похорошему, знай:»Единая Россия» не потерпит самозванцев! Ещё не дошло, что на краю пропасти стоишь?

– Слава Богу, что ты ещё не вся Единая Россия.  А насчёт пропасти… Я на её краю так и останусь, а вот ты загремишь в неё со  всей своей шайкой-лейкой.

– Ах, ты вон как заговорил! Ну. моё дело предупредить, а там не обижайся…

– А я необидчивый. Просто терпеливый.  В моём родном хуторе в своё время конармия Будённого начиналась, а позже был штаб Донского фронта во главе с Рокосовским.  Советую вспомнить, чем дело закончилось...

 На том и расстались.  Прокурор за всё время диалога не проронил ни слова.

* * *

Вскоре район вскипел выборами уполномоченных для участия в общерайонном сходе насчёт создания единого кооператива.  Прежде по казачьим обычаям женщины на такие публичные толковища не приглашались А на этот раз именно они стали чуть ли не главными решальщиками.  Без визга и шума, конечно, не обошлось, но у большинства хозяек нашлись и весомые аргументы, и чисто женские хитрости, продиктованные извечными материнскими долей и мудростью.  В итоге на сход отправили самых авторитетных казаков и казачек.

  Состоялся он в доме культуры старой новой «Родины».  В зале на 400 мест.  Всё прошло чин по чину.  Избрали президиум, секретариат, все выступления фиксировались на видеокамеру.  Сформировали совет районного кооператива, обсосали каждое слово Устава, назначили ревизионную комиссию и, как сотни лет назад, Совет стариков – эдакая баня для соблюдения нравов и обычаев. Ивана, понятное дело, единогласно назначили генеральным Президентом районного кооператива «Родина лазоревый цветок».

  Был на сходе и глава райадминистрации Халявенко.  С трибуны он заявил, что его родная народная партия  всячески одобряет и поддерживает  самодеятельность идемократические начинания коренного населения и выражает твёрдую уверенность в успехе кооператива в русле ещё более успешного развития обновлённой страны.

Запомнила трибуна схода и ещё одного, вроде бы как проходного и случайного персонажа.  Это был  помощник сельхозминистра  Хлебоедова.  Он передал поздравления от своего шефа и пояснил, что он, как последовательный и преданный соратник президента  самым внимательным образов будет пристально наблюдать за необычным социальноэкономическим экспериментом в Придонье, исключительно важным для совершенствования  российского сельхозпроизводства и всяческого укрепления народовластия в наконец-то ставшей свободной России.

– Столица, – заявил помощник, – готова помогать вам и делом и словом, так что обращайтесь без стеснения. Понятно я говорю?

 Вопрос надолго повис в тишине.  Но тут встал сидящий в первых рядах дед Лепнухов и выдал наболевшее:

– За посулы спасибо агромадное, мы, как и вся Расея вот уже тридцать лет от  вашей помощи цветём и пахнем.  Да и не резон нам ждать советов из Москвы, потому, что пока вы в постелях чешетесь, у нас уже спины мокрые.

– Почему так считаете?

– Дак ведь разные часовые пояса, тем более что встаём мы не по будильнику,  а с первыми кочетами  или, сказать по-учёному – раньше самого солнышка…

Зал наградил монолог деда аплодисментами.

Поправив и без того идеально повязанный галстук,  явно смущённый посланец Москвы отправился на одно из кресел в переднем ряду при гробовой тишине зала…

* * *

Три года кооперативный район колотило, как на мощной вибромашине. Вновь принятые в партнёры хутора и станицы  побыстрее хотели зажить как в старо-новой «Родине». Но, увы,  для того, чтобы сладко есть и мягко спать одного лишь желания, как известно, недостаточно.  Предстояло  очнуться от длительного разора и разлагающего  тело и душу оцепенения, без чего руки ни за что не потянутся к неустанным делам. Это в сказках ковры-самолёты да скатерти-самобранки... А без труда, даже дети знают, не вытащить и рыбку из пруда.  К слову,  про пруды.  Донские земли изрезаны оврагами, балками, промоинами и ериками как лицо старого старика глубокими морщинами.  Вешние воды по этим  вредоносным артериям уносят с собой в реки и речушки миллионы тонн плодородной земли, безнаказанно обгладывая и без того нещедрые урожаи.  Но Иван Иваныч быстро сообразил, как и эту извечную напасть оборотить благом.

На своих землях он соорудил десятки плотин и запруд, преобразивших унылую однообразную степь в островки благодатных оазисов.  Плотина ведь это не только вода.  Это и рыба, и место  летних лагерей  возле раскидистых вётел для скота, и возможность дармовой влагой орошать овощные плантации, а ещё и утки, гуси, иная живность для души, глаза и удовольствия. Малая мелиорация вроде мелочь, но обернулась явным и солидным прибытком там, где десятки лет даже полынь не росла.

Разгладив природные «моршины» земли Придонья, люди увидели как окрестности словно помолодели словно изнурённый длительной хворью человек после  исцеления. Не сразу, а исподволь распрямлялись и души, помыслы кооператоров. Утомлённые длительным безвременьем и повсеместным разором прежде размеренной жизни, они почувствовали воскрешение надежды на благодатные перемены и достойную трудолюбивого человека долю.

Мало-помалу район преображался, креп и богател.  Появилось много новостроек, в том числе и добротных, со всеми удобствами куреней.  Да и люди при новом, разумном повороте к жизни вроде как распрямились, казалось, даже подросли.  Реализация большой цели рождает и чувство достоинства у человека, укрепляет уверенность, что никакими пустыми посулами его планы и надежды уже не замести в тёмный угол, как ненужный  мусор.

 Произошло это всё, конечно. не в один день.  Поработать Иван Иванычу и его соратникам пришлось основательно. Начали с переучёта возможностей – у кого и сколько необрабатываемых земельных паёв, размеры приусадебных участков, кто ещё в состоянии поработать, кому нужно пособить в ремонте жилья, надворных построек, нет ли желающих среди молодых вернуться в брошенные хутора и станицы. Да и какая нужда мытариться по квартирам в городах, при мизерной зарплате, если в кооперативе твёрдо обещали и гарантировали помощь молодым семьям.  Родился ребёнок – скидка семье в четверть стоимости  коттеджа.  При двух ребятишках – уже полцены, а при трёх и вовсе бесплатно.  Тем более, что цена на жильё складывалась не как в городе  с их хитроумными стройжуликами и банками. президент райкооператива Иван Иванов не уставал перечислять доводы в пользе возвращения к родным буграм

– Каждая копейка, тем более заработанная трудом, счёт любит! – начинал он издалека. – А что в городах творится, вы без меня знаете.  Строительные жучки наловчились  лепить домишки на шап-шарап, как говорится ни родному батьке, ни за готовый грош.  На тебе голые стены, без сантехники, без дверей, без пола потолка.  Взамен на немалые миллионы.  Да и за отделку миллионы… Но и это не всё! Миллионы надо взять на ипотеку в банке и потом выплачивать четверть века за эти деньги двойную сумму.  Очень ушло всё продумано:государство, которое считается родным,  дважды «обувает» новосёла, да так, что он в должниках чуть не до гроба... А у нас, кто с руками может в несколько раз дешевле получить достойный дом есть желание – строй сам, материалы, технику дадим, да ещё и со скидкой.

«Кооперативная» ипотека сработала на ура: за 3 года население района прибавилось на четверть.  За счёт возвращения молодёжи в родные станицы и хутора, да и рождаемость в благих условиях резко подскочила.

Время неумолимо и безжалостно.  Немало хуторян и станичников перемёрло в крепких объятиях перестройщиков: любому человеку  смертельно опасно смотреть на тот, как рушится всё кругом, созданное за десятилетия неустанного повседневногоо труда, как кривда безнаказанно насилует правду, как жадность и алчность, поощряемая властью, яростно загрызает извечные христианские добродетели.

Явно обветшали и вчерашние ещё передовики и передовицы, кои без устали, зачастую без выходных обиходили поля и фермы, большей частью они обезножили и обезручили, сохранив, однако способность  блюсти порядок привычный в домах, на огородах и садах, приглядывать за скотиной и прочей привычной живностью.  Зато молодые, встав на их место с тройной энергией чертоломили ради оживающего будущего.  Стали, наконец, засеваться заброшенные прежде улеши.  Земля вновь обрела цену и свой извечный смысл.

– Без земли и суслик — сирота! не уставал напоминать Иван Иванович.  – А про людей и говорить нечего... Спокон века изверги на Россию косоротились ради землицы.  В самую страшную войну чернозём вывозили эшелонами.  Не успели до рёбер всё содрать.  А нынешние поводыри хитрее оказались.  Подробили всё на паи якобы ради народа.  Наперёд знали, что у простого люда ни сил, ни денег не будет, чтобы эти клочки правильно оформить.  Да и как пай обработать!? Мотыгой, лопатой?  А чем убирать? А где сушить? А семена? А удобрения?  Ну и всего прочего, что нужно из-за голенища не вытащишь… А затевалось всё с далёким прищуром – вы все знаете, что в нынешней  стране иные сопатые владеют миллионами гектаров наилучших угодий.  Неспроста всё это.  Знают, что нефть, газ, даже золото могут закончится, а земля многие-премногие тысячи лет будет родить, кормить, одевать и обувать.

* * *

 Каждые полгода Иван Иванович созывал районный Госплан, как он его назвал.  Необходимость постоянно заглядывать на годы вперёд объяснил доходчиво.

– Вы все знаете, что бесцельно  и беспутно даже сорока  не летает. Да, наш кооператив кой чего достиг.  Но если остановимся – беда.  Все слыхали частушку «Лежит лодырь на спине и глядит на небо :не пошлёт Господь ли мне пудов десять хлеба?» Не пошлёт, если не потрудишься! А всякое дело, чтобы оборотилось успехом, надо тщательно и загодя планировать. И пошагово, жёстко контролировать выполнение намеченного.

А не как в известных посланиях-депутатам, сенаторам и прочим говорунчикам ежегодно  вот уже четверть века рассказывают сказки типа»мы намерены»,»нам предстоит»,»мы думаем»,  «повсеместно надо организовать» и т. д и т.  п.  И ни в одном послании нет даже попытки проанализировать причины провалов из года в год, назвать виновных и наказать нерадивых.  Вот такие сказки как в известной передаче «спокойной ночи, малыши».

Каждый из нас  хочет жить завтра лучше чем сегодня.  Но для этого надо  умнее, грамотнее, дальновиднее действовать.  В районе неплохо получаются подсолнечник и горчица.  Значит, надо поостроить мощнейший маслокомбинат, с хранилищами, подездными путями, с циклом от поля до потребителей.  В стране явный дефицит семян, племенного скота.  Так чего ждём? Надо создавать, тем более возможности есть.  Если согласны, давайте обсуждать.

– Всё по уму гутаришь, Иван Иваныч, но ведь для этого надобны громадные деньги, десятки миллиардов рублей, кто нам их подарит?

– Верно, земляки, денег надо много.  Но ведь Москва помощь предлагает, так что давайте мороковать, как нам тут ловчее обернуться.

– Помощь дело неплохое, но ведь это, как ни крути – в кабалу к банкам.  Может, на свои капиталы осилим?

– На свои надо школы-садики  расширять:народу прибавилось, тесновато ребятишкам. А тут... Помните, у нас был помошник министра? На днях позвонил, сулятся к нам в гости нагрянуть.  Сам, крупный банкир и  какой-то переработчик, дока по маслу и сахару.  Так что торопиться с решением о кредитах не будем, а встретимся, обгутарим всё, тогда уж и планы плановать... На этом и разъехались.

* * *

На одном из очередных  «госпланов» председатель обратился к собравшимся с необычным предложением:

– Сегодня будем не речи говорить, а — петь! И хором, и поодиночке – как получится... Кто самый  смелый и голосистый, начинай!

Не понимая председательского замысла, пришедшие переглядывались, недоумённо топорща брови.  Тогда Иван жестом пригласил к столу баяниста, встал, прокашлялся и зычным голосом затянул всем знакомое:

– «По Дону гуляет, по Дону гуляет!». . – не останавливаясь, руками энергично показал, чтобы подхватывали.

Вначале присоединились двое-трое.  А затем и все остальные.  Встав в кружок, зазгорячённые захватывающим азартом, принялись пританцовывать, тут и руки пошли в ход.  Разогревшись, дружно и слаженно сыграли «Пчёлочку златую»,  с присвистами и гиканьем, приплясывая отдуши. Тут Иван поднял руку, призывая рассаживаться.  И заговорил размеренно и неспешно, выкладывая давно обдуманное:

– Мы, земляки, только что пели про казака, который по Дону гуляет.  А почему же мы с вами, дорогие мои, гулять перестали?! Точнее говоря – петь. Кто постарше, помнит, что прежде хутора и станицы гремели песнями.  Пели по праздникам, пели на свадьбах, когда друг другу в гости  приходили, тоже пели.  Пели в поле,  на покосах, при проводах в армию, да легче сказать когда не пели и не плясали ещё каких то тридцать лет назад.  Так почему же мы разом смолкли, словно воды в рот набрали?!

 Понятно, если живот от голода подвело, не до песен.  Но ныне-то, благодаря своим повседневным трудам, мы сыты, одеты, обуты, справляем много новоселий, рождаемость здорово поднялась.  Многие помнят истину, что в здоровом теле здоровый дух.  Но справедливо вывернуть этот смысл наизнанку: давным давно доказано, что казаки на протяжении веков  совершали подвиги благодаря исключительной силе духа и воли.  Это означает, что при здоровом духе, при светлой душе и тело здоровеет.  А песни – душа нашего степного народа.  Весь мир рукоплещет казачьим ансамблям.  Кубанский казачий хор без преувеличения ценнейший бриллиант  русской культуры.

Никак не спроста, дорогие братья и сёстры, завёл я этот разговор.  Напомню, что при советской власти в школах были уроки пения.  Не все становились Шаляпиными и Руслановыми.  Но детская сущность с малых лет приучалась слушать и слышать прямую связь  человека поющего с божественными небесами.  Чем же так оплошали, дорогие мои, что добровольно отказались от доступного чуда?!

Понимаю, что тельавидение и прочие «инструменты»  швыдких со товарищами подменили умело и ловко наше, родное туземным мусором.Наполнили закрома  духовности России вместо отборного зерна пакостными и ядовитыми сорняками.  И никто кроме нас не очистит амбары нашей генетической  памяти от гнилого и вонючего барахла.

 К чему я это всё говорю? Считаю, убеждён, уверен, что нам пора задуматься о возврате тех традиций и ценностей, которые были грубо растоптаны при расказачивании в начале прошлого века. Напомню точное определение, кто такой казак и чем он отличается от остальных народностей и сословий.  Так вот казак – это состояние духа! А посему, уважаемой собрание, приглашаю к действиям  неустанным, упорным и настойчивым по реанимации наших традиций.

Что предстоит? В каждый класс вернуть в школы уроки пения и казачих плясок и танцев.  Ежегодно проводить  хуторские, станичные, районные конкурсы дошкольников, младше и – старшеклассников на лучшие песни, пляски.  Также и – на лучшие казачьи формы, платья.  А ещё – лапта, городки, обязательно конноспортивные клубы.  Джигитовка, фланкирование!

 Вы можете сказать, что госпрограммой не предусмотрены уроки пения.  Но госпрограммами много чего не предусмотрено.  В том числе и наш райкооператив «Родина», который большинством вороватых чиновников воспринят как бельмо на глазу.  Не беда, найдём деньги на всё.  В том числе и на музеи.  Придётся не просто, но – осилим! Если предложенное мною по душе, начнём действовать.  Согласны?

– Любо, любо, любо! – дружно ответили все до единого.

* * *

Делегация из Москвы, как и обещали, припожаловала в «Родину» в средине сентября.  Пора самая благодатная-знойный до печёнок август сменили ночная прохлада, освежающие дождички, кои подмолодили зелень, умыли деревья в садах, подарили возможность дышать аппетитно, легко и радостно. Тем более, что и поля в очередной раз  словно хвастались одно перед другим обильными урожаями. Опытному  глазу нетрудно  было это определить по обилию золотистых, оставленных комбайнами соломенных копен  на покорном ёжике стерни.

Гостевой обоз из большого числа чёрных «членовозов» хозяева встречали у поклонного креста на границе района. Как водится, красивая казачка в старинного фасона наряде преподнесла приехавшим каравай с затейливой солонкой на глянцевой аппетитной горбушке, а возле сударушки с гостевыми чарками на подносе стоял статный седобородый казак. Начальство с явным удовольствием восприняло давние традиции радушных хозяев. По очереди (как и в списке гостей было перечислено) вслед за министром Хлебоедовым запашистые кусочки каравая отщипнули губернатор, председатель областной думы,  глава райадминистрации, президент Главсельхозбанка Потрошилин,  владелец  масличносахарного холдинга чернявый, с волнистыми волосами Ловкович.

Смотрины райкооператива «Родина» продолжались весь день. Прошлись по школе, подивились безлюдной ферме, восхитились зерноперерабатывающим комплексом, порадовались ребятишкам в садике, с интересом приглядывались к ценникам в магазине, отведали винограда, груш и яблок в просторных садовых  угодьях... Человеку наблюдательному  бросилась бы в  глаза одна явная несуразица.  На вопросы,  задаваемые председателю кооператива,  первым старался ответить губернатор.  Давая пояснения, он не стеснялся слов «мы»,«у нас», «мы планируем» и т. д., и т. п.  Будто и не Ивана заслуга во всех свершениях, а его личная.  Иван Иванович не перечил, не пытался даже нарушить сеанс самолюбования  и самообольщения губера.  Потому, что помнил слова великого поэта «Города сдают солдаты, генералы их – берут».

В одном из хуторов Хлебоедов остановил машину возле добротного, изукрашенного деревянной резьбой куреня.  На лавочке возле палисадника сидела старушка, оперев руки на отполированную узловатыми пальцами и  годами  клюку.Поздоровался, спросил, как живётся.

– А куда лучше, чем в самой красивой кине! – бодро ответила бабушка, нисколько не смущаясь обилия  обступивших её людей в дорогих костюмах. – Уж и помирать бы пора, а никак не хочется с нашим раем расставаться.

Рассказала, не торопясь, что председатель у них расзолотой казак, народ ему готов с утра до вечера кланяться за его дела и планы.  Дети в достатке, внуки при деле, внучата  как у Христа за пазухой – чего ж не жить!

– Так и везде сегодня неплохо, – заметил Молодин.

– Ну это ты  не в кон  гутаришь! – энергично возразила старушка, – месяц назад ездила сестру хоронить в соседний район, так ещё до могилки обревелась – два дня горбыль искали на кособокий гроб...

– А почему же такая разница?

– Да потому, что там уже двадцать лет начальство всё подчистую разворовывает.  Зато церкву поставили, в ней по прадникам молятся.  Воруют и молятся, молятся и воруют, прости Господи! А народ мрёт как мухи от дохлофоса, зато басурмане чуть не со всего свету плодятся на нашей земле быстрее кроликов, – женщина, поправив концы платка,  перекрестилась.  Спросила. – А ты, сударик,  откуда к нам?

– Из Москвы.

– Я так и подумала, по виду ты не из простых, не нашенский.  Вот вернёшся в Москву. накажи там, кому следует, что хватит Россию  потрошить.  Пора ворам укорот дать и за дела браться. Нельзя же так – что великую державу чертям на игрушки отдали!. .

На коротком совещании в правлении кооператива говорили об урожаях, надоях и привесах, себестоимости продукции, многом другом, повседневном и на будущее.  Важный москвич спросил и о трудностях.  Иван Иванович выложил откровенно:

– Надо строиться, без стройки не бывает развития.  Большой маслозавод, роботизированные фермы,  племенной сектор, семеноводческую линию…По хорошему, надо бы замахнуться и на биотехнологический комплекс, мы ведь не плоше Китая и Белоруссии!...  Но всё упирается в кредиты, а они неподъёмные.

– Прикидывали, сколько потребуется?

– Не менее пятнадцати миллиардов рублей. Но это, так сказать, на мелочь. Что касается биотехкомплекса, на него надо не менее полутора миллиардов... долларов.

После названной Иваном суммы наступила длительная тишина.

Первым  обрёл дар речи Хлебоедов:

– Я не ослышался – «полтора миллиарда долларов»! На что же такие денжищи!? – обернулся к своим высокопоставленным спутникам, – может, вы поясните?

– Это типа современного комбикормового завода... – последовал неуверенный ответ Потрошилова.

– Правда, корма улучшенного качества, – дополнил Ловкович, – то есть, полнее усваиваются.

– Правильно  они говорят? – спросил Вихлянцев Ивана.

– Не совсем. Биотехнологией переработки зерна владеют пока что всего четыре страны – Америка, Германия, Китай и Белоруссия. Это прорывное, высоконаучное и практическое достижение, по своей значимости, возможно, превосходящее успехи  в освоении космоса.  Численность населения планеты стремительно растёт.  Проблемы продовольствия постоянно обостряются. А ресурсная база остаётся прежней.  Биотехнологии способны резко увеличить продуктивность животноводства, рыборазведения,  помочь наладить питание миллиардов людей более скромными, но идеально сбалансированными и полезными для здоровья рационами.  Кроме того, новое направление в переработке злаков многократно повышает доходность производителя.

– Например?

– Тонна зерна, самого высокого качества стоит около 200  долларов.  А тонна аминокислот из этого же зерна – 8000 долларов.  Но и это не всё.  Более глубокие переделы способны, при выпуске витаминов и фармацевтических препаратов получать из той же тонны получать десятки тысяч долларов!

– А что такое витаминокислоты? – спросил  министр.

Стало ещё яснее, что гости, занимающие видные в государстве посты, далеки от только что услышанной от «рядового» колхозника сенсации.  Прямее сказать – ни в зуб ногой!И тут Иван не удержался  от издёвки в адрес главы ведомства:

– Витаминокислоты в несколько раз повышают надои пчёл, ну и всего другого скота...

– Интересная штука... Но не будем пока пытаться прыгать за журавлями в небе.  Хоть и заманчивые сказки,  остановимся на более реальных планах. Обернулся к Потрошилову: – Поможешь?

– Пусть готовит заявку, – коротко ответил тот.

– А что скажешь ты, наш маслодел? – повернулся к Ловковичу.

– Обсудим.

Как повелось, делегацию из Москвы сопровождало очень много журналистов.  Телевизионных,  с радио, из газет. Далеко не все репортажи дошли до читателей, зрителей, слушателей.  Однако поток делегаций в «Родину» резко увеличился:уж больно не терпелось гостям увидеть, как в условиях рыночной  оккупации можно  успешно вести дела. Иван Иваныч откровенно устал от посетителей, уж сильно много времени уходило на встречи с ними.  Поэтому и  сделали часовой фильм об истории создания райкооператива – от схода до нынешнего дня.  Копии этого ролика вскоре  быстро разошлись чуть не по всей России.  Увиденное на экране люди пересказывали друг дружке, подчас приукрашивая действительность.  Это и понятно:истосковался народ по справедливости, по тому, когда в работе, в управлении всё по умному.  И немудрено, что как-то само собой родилось мнение – председателя райкооператива «Родина» Ивана Ивановича Иванова  надо  избрать президентом России.  Сказано-сделано! Идея пришлась по душе отечественному агросоюзу и одной из якобы оппозиционных,  но не шибко авторитетных в народе партий.  Ивана начали «раскручивать».

 На экраны центральных телеканалов рассчитывать не приходилось:зажав в своих цепких руках эфир, власть никому его доверять на намеревалась.  Зато взорвались бурей  надежды интернетовские просторы.  Да к тому же начались встречи уже зерегистрированного кандидата  с избирателями. Желающих послушать его незатейливую программу в каждой области собиралось множество.  Даже в самых больших залах не хватало мест, люди  грудились в проходах и просторных фойе, где приходилось налаживать трансляцию.  Иван Иваныч, имеющий громадный многолетний опыт общения  с простым, как и сам, людом, предельно коротко и доходчиво разъяснял, что и как надо сделать, чтобы за короткое время поднять страну с колен.

– Основа основ экономики любого государства, – убеждал он, – энергетика.  Вся, от ветряков до атомных станций, включая нефть, газ и даже плотины на малых речках.  Но это только в том случае, если энергетика поставлена на службу страны, а не кучки богатых и неуёмных в своей жадности  торгашей . Тем более, если эти хитрецы действуют  в сговоре и под защитой высшей власти.

Хочу, чтобы вы поняли, почему после развала СССР любое производство стало невыгодным, потому что его превратили в убыточное.  Всё предельно просто.  Когда  Ельцын, чья команда разворовала наследие великой страны, просил у МВФ займы, то получил их исключительно  в обмен на требование немедленно поднять цены на энергоносители в России до уровня мировых.  И это без раздумий было сделано.  А чем обернулось?

 Кто постарше, помнят, что литр бензина стоил четыре копейки, а киловаттчас – вдвое дешевле.  К чему это я говорю? К тому, что наша страна – северная в отличие от большинства европейских и Америки, в которой коровники с тёплыми стенами и обогревом строить не надо, вместо них лёгкие загородки, лишь бы скот не разбежался. Поскольку даже зимой там плюсовые температуры в отличие от наших трескучих морозов.

 Но и это не всё.  Обманув, как говорится, дурака на четыре кулака Запад обрёл возможность черпать российскую энергию без малейших ограничений.  Несколько цифр.  Население Америки и Европы, составляющее 15 процентов от мирового, потребляет 75 процентов всей производимой на планете энергии.  Вот где  зарыта собака  нашей многолетней ущербности! Возросшая кратно стоимость тепла, электричества стала  по цене недоступна для российского производителя, сделав недосягаемым прибыльное  ведение дел во всех без исключения отраслях.

Попробуем танцевать далее от этой, лукаво обворованной энергетической «печки» России.  Многократно возросшие цены на нефть, газ, бензин, электричество  оседают на счетах миллиардеров, минуя бюджет, делая недоступными нормальные зарплаты, пенсии,образование и медицину, я уж не говорю о бесплатном жилье, которое получали ежегодно миллионы семей в разгромленном СССР.

 Новый «порядок»  почти дотла разрушил экономику страны. Ущерб, нанесённый ей, превысил потери за четыре года Великой Отечественной.  Уже не все помнят, что колхозники, врачи, учителя, учёные, рабочие, отказывая себе в самом необходимом,  отдавали деньги на танки, самолёты, всё остальное, необходимое для Великой Победы.  Сегодня же стаи миллиардеров при попустительстве власти  нахапали яхт, дворцов, самолётов за счёт откровенного грабежа народа.

* * *

Большинству людей кажется, что время в стране либо остановилось, либо неуклонно движется в худшую сторону.

Жизнь дорожает не по  годам, а по дням. Не только пенсионеры, но даже работающий люд постоянно ломают голову, на чём сэкономить – на ЖКХ, транспорте, лекарствах, продуктах, одежде, детях?. .  И даже дорогущая еда теперь редко пахнет настоящей едой и не наполняет организм сытостью, энергией, желанием  без устали хвататься за работу, дарить  знакомым и даже родным радость и удовольствия.  Самозаточившись в квартиры и дома с зарешёченными окнами  и стальными дверями мы словно  безвинно осуждённые на долгие сроки, в одиночку и со слабой надеждой мечтаем о возвращении  былых песен и поистине всенародных праздников.  Таких, когда  не жалко щедро и от всей широкой русской души угостить любого  случайно проходящего мимо открытого каждому взгляду застолья.

Помню случай из далёкого детства.  Бабушка приметив, что куры стали квелыми, рано утром попросила меня подать ей  с насеста несушку.  Приподняв птице крылья, воскликнула:»Я так и знала!  А ну, вторую давай!» Подал... Бабуля рассмотрела и мне показала клопов на нежной подкрыльной коже.  Не помню, чем, но этих кровососов бабушка Настя вскоре извела.  Куры стали регулярно нестись, быстро обретя бодрый и даже воинственный вид.  Давно нет всесильной и вседогадливой бабушки-казачки и некому сегодня освободить от  ненасытных кровохлёбов уже не кур, а моих дорогих сердцу соотечественников.

* * *

На всех встречах  с Иваном Ивановичем люди слушали его с  едва скрываемым восторгом. Особенно пожилые.  Которые хорошо знали, какими неимоверными трудами обретала крепость и уют послевоенная страна, в одночасье превращенная в кормушку  для невесть откуда вылупившихся внутренних оккупантов.  Иные старики в зале  украдкой смахивали с глаз слёзы надежды на возможные, даст Господь,  перемены. Расходясь, долго обсуждали давно желаемое умом и сердцем светлое.

– Как ни крути, а жизнь, брат, не обманешь.  Вон возьми Лукашенку: сызмалу в труде всё прошёл от лопаты до президента, потому и достиг! На пустом, считай, месте от нашенского – ни нефти, ни газа, ничего другого… А наши абалдуи, сидя на сокровищах, всю державу в хмыл  превратили... Только и знают торговать да спекулянничать. Но давно подмечено – »Дурак купил, а умный сам сделал».

* * *

После московской  делегации Иван времени не терял.  Плановики, юристы, бухгалтеры прорабатывали документы для получения обещанных кредитов. Одобрение на них было получено на обстоятельно расширенном совещании с участием совета стариков. Но когда бумаги принесли на подпись, Иван Иванович неожиданно для всех отодвинул их в сторону, обещая завизировать завтра.

 Ночью мучительно размышлял, что насторожило, заставило с опаской отнестись к задуманному.  И вспомнил давний сон про несуществующую  смертельную схватку с хазарянами.  Тут же всплыли как наяву лица Хлебоедова, Потрошилова, Ловковича…

Большинство людей, встречаясь с другими, практически мгновенно, при первом же обмене взглядами,  определяют своё к ним отношение, удивляясь фантастически необъяснимому внутреннему чутью своих и чужаков. Иные отвращают сразу и навсегда, другие  же манят к себе, создавая ощущение давней-предавней родственности душ, помыслов и устремлений и удивляя искренним сожалением, что не были знакомы и дружны длительное время назад.

Расплетая исподволь эти свои мысли, Иван Иванович после бессонной ночи разложил их на две стороны. Первая – знание о столичных прохиндеях. Тем более, достигших громадных положения и барышей.  Неспроста же люди простые помнят разговор богатого и бедного.  Когда первый спрашивает, почему если ты такой умный, то такой бедный?Ответ поражает простотой и мудростью:»Потому, что я честный».  А дед  Лепнухов про таких «успешных» высказался с казачьей прямотой:» Эта порода с покон века норовит хрен съесть, а три высрать».

Да, доверия к обещалкиным мало... наверняка потребуют  непомерный «откат»... Но и деваться некуда.  Без кредитов не обойтись.  Да и вспомнил Иван пророчество Радонежского: «Будет тебе во всём удача,  верь в неё!»

* * *

Кредитный договор  надлежало подписывать в кабинете Потрошилова. Приглашённого в него Ивана удивила роскошь логова банкира.  Дорогущая мебель красного дерева, инкрустированная серебром и золотом.  Шкафы с фолиантами для пущего антуража, громаднейший стол, девственно пустой, словно в музее... Охватив увиденное  моментальным взглядом, Иван подумал об искусстве таких как хозяин кабинета ни пахать, ни сеять, но  обретать  способность купаться в роскоши.  Приглядевшись к галстуку Потрошилова, вспомнил, что  как-то показывали в интернете именно такие, стоимостью в десятки тысяч рублей…

Секретарша принесла ароматнейший, с узорчатой пенкой кофе, хозяин собственноручно налил в фужеры заморского коньяку.

– Как издавна принято на Руси, – рассудил банкир, – перед новой дорогой надо душу погладить радостью.  За наше сотрудничество!

 Ровно в этот момент в кабинет  бесшумно вошёл референт и положил перед Иваном документ.  Так же бесшумно и молча удалился.

Прежде чем ставить автографы, Иван Иванович извлёк из кармана телефон и положил его на стол,  предварительно включив функцию диктофона. Потрошилова такой  наивный приём не только не смутил. Казалось, он ждал именно этого момента и чётко, во всеуслышание произнёс:

– Чуть не забыл напомнить, что в нашей фирме норма – десять процентов отката.  Не сразу, конечно, а по мере возможности.

 Психологически Иван Иванович, наслышанный о нравах крупных банковских воротил,  был готов к подобному вымогательству. Но услышанное жаром толкнуло сердце, вызывая жгучее желание без промедления впечатать кулак в холёное лицо собеседника.  Однако, сдержался и с нескрываемым сарказмом произнёс:

– Не жирновато ли?!. .  За счёт крестьян?. .

– Это минимум.  В солидных структурах уже и треть – не предел.

Иван откровенно подрастерялся.  Но тут же приказал себе не терять терпение и выдержку.  И показалось, нашёл весомый аргумент, протянув руку к телефону:

– На этот счёт мне надо посоветоваться с Хлебоедовым, тем более, что есть его прямой телефон...

– Эх, Иван Иванович, Иван Иванович! – почти естественно вздохнул Потрошилов, – Странно мне очень, что ты не всегда шутки понимаешь... Это – во-первых.  А во-вторых, я как председатель государственного банка обязан был устроить проверку – не пустишь ли денежки, как это нередко ныне водится, – на левые дела. Не распилишь ли... Так что подписывай и нальём во благо договорённостей ещё по единой!

Иван, подписывая договор, не мог отделаться от мысли, что только что разыгранный спектакль явно не закончился, в этом убеждал и взгляд Потрошилова, в котором читалась мастерски скрываемая ненависть.

Когда за Иваном закрылась дверь кабинета, Потрошилов, стукнув по столу костяшками пальцев, произнёс:

– Ну-ну, казачишка трёпаный!. . Никуда ты, милок, не денешься – и не таких  жеребчиков взнуздывали!. .

* * *

Кредитная сделка  не давала Ивану покоя.  С одной стороны хотелось развивать район побыстрее.  Тем более, считай, весь почти мир приучили жить не на свои, а на заёмные.  Иные щёголи без добрых порток, но стараются купить в долг у банка машину подороже, попрестижнее.  Не понимая, что у таких всё те же четыре колеса, а вот мишура обходится в тридорого.  Расссуждая об этом, Иван не мог преодолеть мысли, что и сам наступил в вонючую лепёху с этими заманчивыми миллиардами.

Тем не менее дело двигалось. Разрабатывались проекты дорог, построек, коммуникаций.  Заказывалось оборудование.  Оформлялись отводы земли. Обозначились и явные перспективы научнобиологического комплекса.  Сама  судьба содействовала этому.  Получилось вроде случайно.  Пару лет назад  к Ивану обратился представительный китаец с просьбой разрешить добывать на территории кооператива корень солодки.  Оказалось, в этом сорняке, как считалось издавна, масса биологически активных и целебных веществ.  Природа Придонья заполонила коричневыми корешками громадные площади, в том числе и барханистые просторы длиннющей песчаной гряды.  Так что и «солодик», как его называли казаки, обернулся солидной выручкой.  Но не только.  Установилась прочная деловая связь с китайскими переработчиками-биотехнологами.  А это значило, что секретные разработки в этой области, которыми овладел Китай, вполне возможно, прикидывал Иван, можно будет раздобыть на пользу дела.  С обоюдной выгодой, разумеется.  И предварительная договорённость на этот счёт была достигнута.  Помогла в этом родимая донская пшеничка, известная своими превосходными качествами, в первую очередь высочайшим содержанием клейковины, то есть – вечным витамином жизни, здоровья и долголетия.

Китайцы – ребята не промах.  Они сразу поставили условие:передадут технологии и обеспечат практическое и научное сопровождение при получении  двух третей прибыли от реализации совместного  проекта.  Со стороны  такой «паритет» мог показаться откровенным грабежом.  Но Иван, просчитав суммы, понял, что и одной трети от выручки высокообогащённых  специализированных комбикормов, а затем  аминокислот и, самое главное – витаминов хватит на то, чтобы внуки земляков могли позволить себе приобретать если не золотые, то уж, как минимум, посеребрённые унитазы…

* * *

За взятые кредиты кооператив «Родина» поначалу расплачивался вполне успешно, вовремя переводя «благодетялям» обозначенные в договорах проценты.  Однако даже рекордные урожаи зерна и подсолнечника, рапса, сои неожиданно обернулись безжалостным ударом в спину. Правительство и минсельхоз, озабоченные добыванием денег на вооружёный конфликт с соседями, обрушили цены на продукцию полеводства.  Она  превратилась из прибыльной в убыточную.  Невыгодным стало и молоко за счёт замены его суррогатами из  пальмового масла.  Молва в народе, что  на нём  многими миллиардами пополнились доходы  самых видных тузов страны…

* * *

Предвыборная кампания набирала обороты.  Люди, устав от тридцатилетнего  прозябания страны, валом валили на встречи с Иваном Ивановичем.  Задавали множество вопросов, от глобальных до личных.  Но далеко не всегда была такая возможность.  Власть, обеспокооенная резко растущей популярностью кандидата из народа, принялась ловко и повсеместно ставить препоны на его пути.  Отменяли встречи с избирателями, объявляя внезапно об аварийном состоянии зала.  Либо – отключали свет… Распускали слухи о миллиардных счетах в заграничных банках... Сочиняли  легенды об Иване как многоженце, бросившим малолетних детей… Не дремали и откровенные провокаторы.  На одной из встреч горбоносый, с кучерявыми волосамимужчина  выдал:» За всю историю России в ней никогда не было правителя по имени Иванушка... про которого почему-то всегда говорили, что он дурачок.» Ему тут же пришлось ответить, что дурачков да, не было.  А умный, дальновидный и мудрый ИВАН ГРОЗНЫЙ – был!

Большинство  избирателей  интересовали вопросы глубинные, фундаментальные. Хотя  на первый взгляд вроде и наивные.  Например, такой:» А чем лучше  ты будешь нынешнего президента?» Пришлось ответить развёрнуто.»В отличие от депутатов разных уровней, в том числе и Госдумы президента избирает ВЕСЬ народ, вся страна.  И потому глава государства ни в коем случае не должен забывать, что обещал народу, что ждёт от него народ.  А не врать  двадцать лет подряд.  Самый яркий пример – пенсионная реформа.  Публично божился не поднимать пенсионный возраст.  Но и тут обманул! А сколько было других обещаний – национальные проекты, 25 миллионов рабочих мест, всем  приличное жильё, зарплаты, пенсии!… А я врать не умею.  И никогда не буду.

 Не терплю и лукавства.  Посмотрите, что творится – миллионы и миллионы вынуждены оформлять ипотеку.  Но ведь это кабала – берут в банке 5 миллионов, а вынуждены возвращать вдвое больше.  Но вот вопрос – почему деньги  на жильё даёт не государство, а паразитирующие барышники? Которых президент поощряет? Производство  разваливается, а банки жиреют.  В том числе и Центральный, который давно действует под дудку МВФ.  Из стран вывезены триллионы долларов.  Но президент, которого давно просят навести тут порядок, даже и ухом не ведёт, прямо угождая транснациональным корпорациям в ущерб своему Отечеству.

Подлые телевизионщики госканалов опасались впрямую пересказывать небылицы, но зато изощрённым грязным намёкам, подаваемым как некие предположения, не было ни конца, ни краю…

Прямые эфиры, на которых можно было опровергнуть  сплетни, выделялись в самое неподходящее время.  Теледебаты, способные многое показать людям, не проводились, поскольку главный кандидат  прекрасно знал: на большинство  прямых и острых, как штык, вопросов ему ответить, а тем более возразить – нечего.

Иван прекрасно осознавал, что президентом ему вряд ли стать, если даже за него проголосует большинство. Потому, что наловчились в стране  у всех на виду и без тени стыда голоса подсчитывать так, «как надо».  Но отказаться от своей роли не мог – нельзя людей лишать надежды на  светлое завтра.  Потому и терпел все издержки предвыборного марафона. Несмотря на то, что участие в нём отнимало уйму сил, времени и нервов. 

Но снова и снова не уставал повторять то, что у народа на устах.  Надо вернуть в собственность государства недра, землю.  Принять жесточайшие законы по борьбе с  воровством и коррупцией.  Отлучить от власти бездарных общеуправляющих, названных полуматерным словом менеджер.  Поставить заслон  передачи важнейших постов и должностей испорченным роскошью и вседозволеностью деткам и многочисленным родственникам. Начать, наконец, возрождение промышленности, села, образования, медицины, культуры,  науки, наведения порядка в финансовом секторе, всего остального, без чего  страна никогда не избавится от состояния второсортной сырьевой колонии.

Особо грели душу встречи с родными людьми –земляками.  Каждая из них заканчивалась громогласными «Нашему президенту Ивану – Любо!!!»

* * *

В средине января на Ивана Ивановича Иванова, председателя райкооператива «Родина» обрушился очередной,  тонко и точно рассчитанный удар. В конторе было получено извещение о том, что Главсельхозбанк переуступил право на полученные кредиты агрохолдингу «Маслосахар» во главе которого стоит ... Ловкович.

Поначалу происшедшее показалось недоразумением, технической накладкой.  Тем более, что проценты по кредиту выплачивались сполна и без задержек.  Да и до очередного перевода оставалась ещё неделя.  Юристы позвонили в банк, надеясь на готовность исправить ошибку.  Но ответ обескуражил: «Всё верно, мы с вами больше не работаем».  А на просьбу пояснить причину внезапного разрыва договора отделались казённой  высокомерной фразой: «Мы не обязаны заниматься ликбезом».

Пытаясь расплести непонятную интригу, Иван договорился о встрече с давним приятелем-президентом крупного коммерческого банка.  Тот чуть ли не с порога спросил, был ли при заключении  договора  вопрос об откате.

– Да, – подтвердил Иван Иванович, – намёк был, но когда я возмутился, вымогательство было  названо шуткой.

– На этом уровне, Ванюша, давно уже не шутят, когда речь о миллиардах. Тем более, что львиная доля отката предназначалась самому... – Банкир не закончив фразы, высоко поднял направленный в потолок палец. – Так что, брат,  ты кровно обидел своих  столичных «благодетелей», отсюда и переуступка кредита.  А это не что иное, как их намерение получить своё путём скрытого рейдерства.  Иначе говоря, ждут тебя крупные неприятности.  Так что готовься…

Ждать долго не пришлось.  Уже через неделю из холдинга Ловковича поступила бумага с требованием немедленно вернуть  переуступленный кредить в 30 миллиардов рублей «в связи с форсмажорными финансовыми и организационными обстоятельствами».  А как их вернуть, если деньги потрачены на проекты, стройматериалы, оборудование?. .

Крепко и долго думал Иван, пытаясь понять, каким образом угодил в хитрую и подлую ловушку и как из неё выбраться.  Договорился о встрече с губернатором, надеясь, правда, слабо, на помощь.  И не ошибся.  Тот, выслушав объяснения с холодным равнодушным взглядом, развёл руками:

– И рад бы пособить, но... тут даже я бессилен: нарушений законодательства со стороны банка и холдинга не вижу…

Возвратившись домой,  Иван на столе  в своём кабинете увидел очередное «приветствие» от Ловковича.  Тот предлагалв случае невозврата кредита готовиться к банкротству кооператива, компенсируя долг  изъятием активов – ферм со скотом, предприятий переработке, земельными угодьями, магазинами и всем остальным, что имело хоть какую-то ценность…

Уставившись в одну точку, Иван прокручивал в сознании  вероятное развитие событий. Конечно же, он был многократно наслышан о многочисленных фактах захвата и отъёма предприятий современными гангстерами рынка, нередко и с применением оружия.  И почти не удивлялся, что инициаторами такого «дележа» собственности становились крупные чиновники, депутаты  и силовики различных уровней. Но. как правило, речь шла о заводах, промыслах, фабриках, банках… Покушались выращенные новым строем хищники и на село. Но, вырвав всё, что имело цену, они как насытившиеся мясом и кровью волки, торопливо бросали добычу, обрекая  останки на тление... Неужели и кооператив, созданный трудами, любовью и надеждой ждёт такая же драматичная участь?

За годы работы Иван обрёл множество сторонников.  Был среди них и  прокурор с громадным стажем, включая и советский, правда, уже пенсионер.  К нему и отправился за советом Иван Иванович.  Рассказал подробно о своих невзгодах.  Собеседник не стал утешать, а высказался предельно жёстко и откровенно:

– Главная твоя ошибка в том, что ты связался с банком. Ростовщики всегда были безжалостными шакалами.  Во-вторых – отказал в откате.  А на него расчитывал крупный ненасытный хищник, у которого в подмосковье  многомиллиардное имение и много ещё чего... В третьих, завистников, а значит и врагов у тебя пруд пруди.  Потому, что ты возмечтал возродить то, что повсеместно порушено  нынешними правителями.  Знаешь ведь, что разорены и перестали существовать  десятки тысяч заводов и фабрик и ещё большее количество деревень… А тут ещё и твоё выдвижение кандидатом в президенты... И – небывалая поддержка народа.  Не простят тебе этого вызова и  замаха, Иван…

– Но ведь я-то хотел как лучше, по справедливости!

– Расскажу, Ванюша, тебе старинный анекдот.  Пошёл мужик к еврею рубль занять.  Тот ему говорит, что даст деньги, но через месяц надо вернуть уже два рубля. Мужик согласился.  А еврей говорит, что надо под деньги залог оставить.  «Да у меня ничего нету!» «А вон у тебя топор за поясом, это и будет залог». Деваться мужику некуда, отдал.  А еврей дальше речь ведёт: «Через два месяца тебе будет непросто два рубля отдавать. Поэтому ты мне сейчас рубль, который я тебе дал,  верни, а через месяц – остальной долг». Крестьянин согласился. Идёт домой и думает: «Вот ведь как повернулось — остался без топора, да ещё и должен остался. И вроде весь всё правильно»…

Горько посмеявшись, Иван заметил:

– Нынешняя Россия как тот мужик – отправляет на Запад и в Америку несметное количество нефти, газа, алмазов, древесины, а деньги за всё это там же, за «бугром» и остаются... – cпохватился: – Может быть, в арбитражный суд мне... Чтобы не допустить банкротства? Речь-то вообще не обо мне – у разбитого корыта останутся десятки тысяч человек, целый район...

Старый прокурор горько усмехнулся:

– Там ныне, как правило выигрывает тот, кто больше заплатит.  А у тебя такие дармовые деньжищи есть?..

* * *

Мысли о западне точили сознание и сердце. Память невольно скользнула  в неблизкое уже детство.  Когда в июле привозили на подворье просохшее сено. Крепчайший аромат степных трав ненасытно вдыхали лёгкие, пьяня и будоража воображение, рождая трудно объяснимое чувство силы, могущества и счастья.  На высокий смётанный стог Иван по лестнице поднимал  матрас, подушку и одеяло.  До свежих осенних заморозков теперь тут была его спальня.  Лёжа на постели,  Иван без устали всматривался в небо, которое почему-то сильно приближалось с наступлением темноты.  Все звёзды, даже крошечные, мерцая золотистыми ресницами, казались таинственными и загадочными. Их недосягаемая россыпь вызывала жгучее желание  распознать законы вселенной, её устройство и обустройство. Вопросы без ответов исподволь опрокидывали в сладкий, крепкий и здоровый сон…

Воспоминания эти невольно вернули к действительности.  Иван в очередной раз  задумался об опрометчивости своего согласия на участие в президентской гонке. Заковыка ведь в том, что в лидеры пробиваются зачастую по таким же непонятным и недоступным меркам, законам  и критериям, какие руководят существованием дальнего Космоса. И, как правило, ими становятся люди недалёкие, алчные, со множеством различных пороков, от проявления  которых страдают сотни миллионов и миллиарды вполне Богопослушных и порядочных жителей на всей планете Земля. Хрущёв, Андропов, Ельцын... Какой такой непогрешимый перст возносит этих иуд из преисподней?! В России лишь изредка, раз в несколько столетий  появлялись на тронах истинне народные вожди – Иван Грозный, Иосиф Сталин...  Так зачем же ты,  Ванюша,  очертя головушку, ввязался в эту тёмную, заранее просчитанную  и загодя предсказуемую владыками земного космоса лоторею?

«Прекрати немедленно, Иван,  греховные для будущего  России сомнения!» – тут же раздался жёсткий упрёк светоносного старца. 

* * *

Ночью Ивану Ивановичу стало плохо.  Ломило грудь, налитые болью руки не находили покоя.  Жена вызвала скорую.  Врачи определили инфаркт... В центральной райбольнице отвели отдельную палату, поднимали на ноги капельницами. Через несколько дней кризис остался позади.  Утром в палате появились главврач и... глава райадминистрации Халявенко.  Поинтересовались самочувствием и попросили встретиться с коллективом больницы:уж очень людям хочется  пообщаться с кандидатом в будущие президенты.

Иван Иваныч побрился, оделся... Вопросов было много и отвечал на них Иван, как обычно, предельно откровенно.  Сказал главное, что хотели услышать врачи, медсёстры:

– Вы знаете, в каком состоянии медицина в стране.  Она почти угроблена.  Но в районе она развивается и будет сделано всё необходимое для  её безупречного функционирования.

После завершения встречи главврач и Халявенко вызвались проводить Ивана до палаты.  Но шли каким-то другим, незнакомым коридором.  Остановились перед дверью, возле которой висела табличка «психиатрический стационар»… За прочной дверью в креслах наготове сидели два могучих санитара... Оглушенный происшедшим Иван обессиленно сел на свободный стул... Халявенко, вытащив из кармана телефон, набрал нужный номер и насмешливо глядя на сникшего Ивана, доложил: «Всё сделано в точности, как вы и наказывали».

 В это же мгновение перед Иваном явственно возник образ Сергия Радонежского, невидимый для остальных.  И заботник Земли Русской отчётливо молвил: «Не кручинься, Ванюша! Как я и предсказывал, Победа обязательно будет за тобою. Так что терпи,  казак!» После этих слов легендарный святой русский старец исчез также внезапно, как и явился.

Стоящий у окна Иван поднял взгляд в небеса и в состоянии сильнейшего волнения и готовности идти до конца мысленно произнёс:

– Терплю, Отче... Помоги!

Саратов, март 2024

Юрий Филиппович Буров – родился 15 апреля 1944 года в хуторе Медведеве (размещался штаб Донского фронта) станицы Качалинской (родина Ермака) Сталинградской области. Прошёл большой жизненный путь (в основном пешком). Чемпион Иловлинского района по стрельбе,лыжам и спортивной гимнастике 1961 года, Пастух,грузчик, подсобник на стройке,плотник,авиамоделист, помошник комбайнёра, токарь Сталинградского тракторного завода, рабочий второго разряда геодезической экспедиции, техник, старший техник, главный инженер экспедиции после окончаний Московского института инженеров геодезии, аэрофотосъёмки и картографии.
Стажёр, корреспондент волгоградской газеты "Молодой Ленинец", собственный корреспондент газеты" Советская Россия" с 1977 по 2002 год -25 лет (Тюменская,Омская,Калининская и Калиниградская области).
Три книги очерков и публицистики.
Участник возрождения казачества, звание войсковой старшина.
С 2004 года слаборазвитый и плохообеспеченный пенсионер, виноградарь, винодел, огородник, немножко охотник и гармонист.
Шестеро внуков и внучек, двое правнуков.

Наш канал
на
Дзен

Вверх

Комментариев: