Ольга ГОРЕЛАЯ (Брянск)

Тайна

О сборнике рассказов Дмитрия Лагутина «Мольбертовый лес»

Прочла сборник Дмитрия Лагутина «Мольбертовый лес» и понимаю, что такие впечатления и ощущения от чтения, от восприятия текста в последний раз получала ещё в институте. Тогда многое было внове — авторы, направления, не было ещё появившегося позднее немного усталого — эти мысли уже встречались там-то и там-то…

Сейчас часто приходится читать книги, потому что в них нужная информация, а о том, что читают ради удовольствия, потихоньку забывается. И вдруг небольшой — как мне показалось, потому что быстро закончились странички, — сборник. И полное погружение в книгу, и совершенно несвойственное лично мне отсутствие желания быстрее добраться до конца… Наоборот, растянула на целую неделю. Этому поспособствовала и неспешность повествования, в котором множество мелких деталей описано с таким мастерством, что читатель не просто видит картину, а оказывается внутри яркого художественного полотна, наполненного запахами, звуками, тактильными и вкусовыми ощущениями.

Самое интересное, что в какой-то момент чётко понимаешь: описание, на первый взгляд, малозначительной, пусть и очень красивой или интересной детали, само небольшой сюжет-бусинка. Нанизываются бусинки, цепляются друг за друга сюжеты, растёт полотно книги, а ты читаешь и следишь уже иногда не столько за героями, сколько за сплетением мыслей и настроений.

Рассказ «Волны или дым, или сон». Воспоминания о детстве. Мама. Папа. Знакомый мальчишка. И… стеклянный шарик. А ещё заблудившаяся в герое мелодия. Сюжетов здесь, как мне показалось, несколько: прогулка в парк, где и произошла встреча с мелодией, несостоявшийся поход на рынок для пристраивания котят, история о том, как был найден шарик из зелёного стекла с двумя серебристыми пузырьками внутри.

Собственно, название рассказа — это и есть часть описания шарика: «…в глубине его как будто застыли волны или дым или сон». Вот эти-то подробные описания для меня и становятся отдельными сюжетами. Вот уже сверкающие пузырьки оживают в воображении мальчика, то ли приближаясь друг к другу, то ли, наоборот, разбегаясь в момент застывания. У шарика своя жизнь, недаром его вскоре отождествляет автор с душой, то со своей, то с чужой, даже придумывает этого человека, человека, которому подходит душа-шарик. Или, скорее, он ей подходит. А вокруг — мелодия, тайны, пока совсем детские, приключения.

Да, что меня очаровывает в рассказах Дмитрия Лагутина — спрятанные в размышления и описания приключения. Большая часть его героев очень активна, эмоциональна, жить спокойно у них не получается. Или Дмитрий умеет видеть в жизненных мелочах приключения?

Рассказ «Апельсин». Молодой человек навещает бабушку. Воспоминания, чай на кухне. Казалось бы, что уж проще? Но в бабушкином доме, где прошло детство, наполненное ощущением праздника, столько всего произошло, столько придумалось… Вот и сейчас: «Я вижу своё отражение, вижу, как блестят глаза, как блестит на безымянном пальце кольцо. Какие у меня длинные, худые пальцы. Вижу зыбкое отражение кухни — предметы дрожат, растворяются, шкаф растерял все стенки, кроме одной, от холодильника осталась лишь дверца, сверкает кружок часов, он висит не на стене — стены нет — а на широкой яблоневой кроне, вместо отсутствующей луны». Оказывается, это апельсин, случайно выросший из косточки, которую герой, тогда ещё маленький мальчик, поленился выбросить. (А чего стоит описание того, как мама чистила всеми любимый фрукт под новогодней ёлкой, как его ел ребенок! «Мама чистит апельсин, с глухим треском отрывая от него толстую кожуру, протягивает мне несколько холодных долек. В нос бьёт душистый аромат, я чавкаю — так вкуснее».) И перед нами разворачивается картина жизни апельсина — его появление на свет, детство, нежный подростковый период: «Апельсин рос красивый, тоненький, нежно-нежно-зелёный, листочки у него просвечивали на солнце, и можно было разглядеть каждую жилку». И ведь всё это на фоне жизни семьи, взросления героя, переезда из дома в квартиру. Даже вор залез в старый бабушкин дом, и пусть не нашли негодяя, но всё же! И опять же — повод для воспоминаний и переживаний! А чем не приключение для апельсина полёт на пол с подоконника, когда его нечаянно перевернул маленький братишка героя? И уже все персонажи родные, за них переживаешь, а текст всё больше увлекает в свою глубину.

Скажу ещё об одной особенности текстов нашего автора, а потом вернусь всё же к приключениям, — при высокой плотности, насыщенности деталями, эмоциональном напряжении они остаются лёгкими, дышащими, светлыми, благодаря, наверное, искреннему восхищению жизнью, окружающим миром, которым так легко делится с нами Дмитрий.

В его рассказах много света, его переходов, здесь и солнце в разных проявлениях, и луна, и различные отражения… Даже в хмурый холодный день, когда у любого настроение опустилось бы ниже нулевой отметки, находится место радости и солнцу, если это Лагутин, это уже узнаваемая манера. И если бы я писала в интернете, то после этой фразы стоял бы улыбающийся смайлик. А так приведу пример из текста (рассказ «Про одного поэта»):

«Ветер свирепствовал, тряс бедные деревья, волочил по тротуару газетные развороты, обёртки и окурки, сморщенную листву. По небу кубарем неслись, спотыкались, догоняли друг друга, толкались плечами серые облака».

И всего двумя абзацами ниже: «Кроме лимона — тяжёлого, ослепительно-жёлтого, с толстой прохладной кожурой — он купил коробку печенья и шоколадный батончик». Разве не солнце? Еще и в сочетании со сладостями. Это же сколько поводов для радости, даже если простыл и лимоном собираешься спасаться.

Ещё одна черта прозаической манеры Дмитрия — удивительная одушевлённость всего, что его окружает: «Никита думал о шапке — наслаждался тем, что ветер не сечёт больше по ушам, не суёт свои пальцы за шиворот, не ставит дыбом волосы». А до этого я привела в пример фразу с облаками-мальчишками, очень чёткая возникает ассоциация со стайкой первоклашек, когда читаешь, как они толкаются, догоняя друг друга. И это тоже придает плотность тексту — в большинстве предложений много не просто описательных моментов с красивыми определениями, а, я бы сказала, действенных описаний, быстрых — с однородными сказуемыми, обстоятельствами, выраженными деепричастиями. Это нередко позволяет автору и дать чёткую, понятную и краткую характеристику своим героям. Сравните два предложения, стоящие рядом, и характеристики в них:

«Долговязый натянул шапку на очки, опустил голову на грудь, наклонился и так, под углом, двинулся вперед».
«Никита сперва задохнулся, зажмурился, хотел по привычке съёжиться, но потом вспомнил про шапку и зашагал ровно, прямо, глядя перед собой».

Долговязый — это уже не только про рост, но и не самая симпатичная характеристика. А тут ещё и движется под углом — видится в нём что-то от профессора Мориарти. Смеюсь, но как читатель чуточку придумываю вслед за автором, который легко и непринужденно вовлекает в творческий процесс сопереживательного чтения. А Никита сумел сохранить то настроение, с которым покупал лимон, вроде бы шапка помогла — защитила от ветра, но чувствуется, что дело не только в ней, перед нами очень симпатичный человек, который нравится автору.

Сразу оговорюсь — прочла книгу, читала и другие рассказы, но не могу вспомнить ни одного совсем уж отрицательного героя. Есть личности малоприятные, например, мальчик Лёха из рассказа «Кораблики» — хвастливый, неумный, бестактный, вспыльчивый и даже злой. Но и он описан без особой неприязни и почему-то веришь, что всё это не главное, всё ещё наладится и исправится, а добро всё равно победит.

Мальчишки строгают кораблики. Собираясь запустить их в ручей. Красивый, изящный остроносый кораблик, кажется, во всем выигрывает перед своим не очень ловко вырезанным соперником. Конечно, ведь резать острым ножом, ещё и не просто ножом, а ножичком, дополнительно снабжённым набором инструментов, подаренным отцом-военным, которым Лёха все время хвастается, гораздо удобнее, чем старым кухонным, а именно им пользуется герой рассказа. Да и в основание мачты Лёха забил не обычный клочок бумаги, а настоящую тайну, как сам сказал. И всё же… Кораблики поплыли, и все препятствия преодолел тот, которому отдали тепло души, пусть он и не получился красивым: «Я посмотрел на свой кораблик. Он был начисто лишён какой бы то ни было тайны. Он был прост и неуклюж, и стыдился этого, забившись в свой угол». Но посмотрите, насколько дорог герою этот маленьких фрегат: «У кораблика были тёплые шершавые бока, всем своим видом он протестовал против расставания». Маленькая игрушка сделана своими руками, она живая, раз может протестовать, её жаль опускать в холодную воду. И её надо защищать, в том числе и от Лёхи — мальчишки с огромными красными ушами. Одна черта, усиленная неоднократными напоминаниями автора, и Лёха становится совсем несимпатичным.

Зато окончание рассказа — позволю себе всё же не пересказывать приключения ребят и корабликов — удивительно красиво. Мальчишки стоят на краю поля и наблюдают окончание дождя: «Мы смотрели, как расползаются в стороны тучи, как бледнеет серое сукно, наливается сиянием, прогибается. Я почти услышал треск, с которым оно лопнуло — и в прореху хлынули потоки золотого света». И я уверена, что мальчики помирятся, а Лёха обязательно вырастет хорошим человеком.

О том, что у Дмитрия или открытые концовки, или хорошие, уже писали. И это правда. Куда уж лучше: «У них всё прекрасно, у них всё просто замечательно». Однако мне кажется, что сказать об открытых концовках недостаточно. Все рассказы похожи на выхваченную из жизни картинку — предисловий или объяснений в начале в них тоже нет. Они начинаются и оканчиваются неожиданно. И это очень привлекательная черта, ведь она означает доверие автора читателю, которому предоставляется возможность не просто додумать историю, а будто вписать её в свою — своего опыта, своих мыслей. Почитайте, попробуйте. Право же, очень здорово.

Впервые я задумалась об этом, читая рассказ «Саша». Девушка под Новый год убегает из дома, она обижена на мужа. И в шарф заматывается уже на улице, и перчатки забыла, руки мёрзнут, и сердце от возмущения даже не прыгает, а грохочет. Ещё и муж вслед кричит: «Скатертью дорога!» Целая трагедия. Но всякие мелочи мешают этой трагедии сложиться в картину с окончательным диагнозом. И муж стоит раздетый возле двери подъезда, ищет её глазами. А потом и едет за ней на машине — искать беглянку, и звонит, и смски пишет, явно не с угрозами, раз называет ласковым прозвищем — «Камушек».

Обратите внимание — сначала возмущение Саши от звонков и смс, которому даже веришь, потом веришь уже меньше, потом не веришь вовсе. Еще и шарф этот, в который она всё время кутается, оказывается в итоге шарфом мужа, а кто же, даже рискуя замёрзнуть, заворачивается в шарф человека, которого не любит, от которого убегает навсегда? И ещё деталька — возмущённая, только что бежавшая со слезами на глазах и комом в горле девушка вполне способна заметить окружающую красоту, она идёт и любуется, а обида сменяется грустью. Да и как не грустить, если красотой любуешься в одиночестве, а в окнах домов видны наряженные ёлочки? Но ведь если дома всё так плохо, а идти некуда, то не до любования…

«Как из-под земли встали разом пухлые сугробы, всё заискрилось и задышало. Вдоль дорожки, рассекавшей сквер надвое, стояли фонари — и казалось, что сквозь снегопад плывут одна за другой дюжина светящихся лун».

Оказывается, Саша бежит не в неизвестность, а в сторону дома, где живут родители где уже тоже горят в окнах гирлянды, а следом туда же едет муж. И к маме с папой они зайдут уже вместе, сделав вид, что заехали на чай, а вовсе не ссорились. Милая, с добрым концом новогодняя история. Кусочек подсмотренной чужой жизни. Очень правдоподобный, выписанный с любовью, детально. Чтобы читатель и попереживал, и посмеялся, и сам собой погордился даже немножко — ведь я же с самого начала знал, что всё будет хорошо. А ведь это автор сумел с самого начала в общем-то задать тон, из которого ясно, что всё будет хорошо, но при этом и напряжение ожидания развязки сохранить, и красотой деталей удивить ничуть не меньше, чем в других рассказах.

А удивляет ведь не только красотой деталей, но и тайнами. Вот и возвращаюсь я потихоньку к приключениям. В рассказах Дмитрия нет «острых» приключений — со стрельбой, дикими непроходимыми лесами, индейцами и гонками за преступником. Зато есть поход ребят на зорьку со страшными рассказами и встречей с пьяным мужиком, у которого — опять же — своя, случайно прицепившаяся к общему повествованию, история. Все приключения оставляют яркие воспоминания, они эмоционально насыщенны, а потом так или иначе проявляются в жизни уже выросшего героя. Иногда, чтобы пережить приключение даже не требуется встать с кровати.

Герой рассказа «Радио» случайно, крутя колесико приёмника и перебегая с волны на волну, попадает на телефонные разговоры своей красавицы-соседки. И, не сумев справиться со своим любопытством, слушает её разговоры с подругой, а потом ещё и узнаёт, что девушка влюблена. Нехорошо? Наверное, но ведь чужая тайна так привлекательна, ещё и тайна восхитительной красавицы, в которую и сам немножко влюблён, совсем ещё по-детски, ведь подслушивает школьник. Но в тот момент, когда интерес достигает апогея, мальчик окончательно понимает, что совершает подлость и выдергивает наушники. И почему-то появляется уверенность, что не только чужие тайны он больше похищать не захочет, но и другой подлости не совершит. Приключение-переживание-взросление…

Тайна прячется, а иногда даже раскрывается во многих рассказах Дмитрия. И, конечно, ловишь сначала сюжет — кому же не хочется узнать, что же за дверочкой? И всё же… Тайна — в самом авторском восприятии мира, удивительного, сияющего, вызывающего восторг. Создаётся впечатление, что и сам автор, и его герои всегда готовы поверить в чудо, ожидают его, но и — современный человек всё же не слишком доверчив — сомневаются в правдивости непонятных чудес, автор будто подталкивает локтем собеседника-читателя: а ты как думаешь? Верить или не стоит?

Показательны в этом смысле два рассказа (почему-то мне сейчас пришла в голову мысль, что в некоторые мольберты — напомню, сборник называется «Мольбертовый лес» — вставлены нашим автором не живописные холсты, а зеркала, и есть там одно, может, и не одно, ведущее в Зазеркалье) — «Бильярд» и «Блуждания». И там, и там описано загадочное явление, с проявлением которого сталкивается герой. В первом случае — тайное слово, благодаря которому выигрываются все бильярдные партии, во втором — облако духов, облако вай-фая и загадочная идеально круглая яма на дороге. Ни в первом, ни во втором случае полной уверенности в существовании этих симпатичных чудес (ни одно из них не вредит людям) нет. И быть не может. Остаётся загадка и лукавая улыбка автора. И последние слова в сборнике — не только в рассказе: «Возможно, именно поэтому я ему не особенно-то и поверил. Совсем не поверил, если признаться». Вот и гадайте, где вы оказались, пока читали. Всё ещё здесь или уже в Зазеркалье через портал в одном из мольбертов шагнули?

А если серьёзно, то хотелось бы сказать ещё о нескольких важных, на мой взгляд, чертах этого сборника. В нём невероятно трогательное отношение героев к женщине — жене, маме, бабушке. Приведу пару примеров. «За тридевять земель скрипит пол. Я слышу, как открывается дверь, в коридоре показывается бабушка. Лицо у неё строгое, она спрашивает, почему я её не разбудил. Я говорю, что сам задремал. Строгость исчезает с лица, её сменяет улыбка».

Всего несколько слов, но столько тепла, нежности. В рассказе «Про одного поэта» главный герой — Никита — разговаривает с женой и представляет свой дом: «Он представил себе светлую кухоньку с окнами на парк, в оранжевых фонарях, чайник на плите, мягкие качельки в углу, вспомнил, как пахнет присыпка, свежевыглаженные пелёнки, детский шампунь — и в груди у него сладко заныло». И понимаешь, что интересная поездка, новые впечатления, умные разговоры — всё это прекрасно только потому, что есть дом, где жена и ребёнок, где ждёт счастье. И ты поэт, настоящий, ты пишешь стихи, а ещё в этом уверена любимая женщина, которая тобой, поэтом, гордится.

А описание жены, ожидающей ребенка, в рассказе «В поле», который вообще дарит множество невероятно красивых картин — портретных, пейзажных: «…я думал о том, что правду говорят — беременность делает женщину удивительно красивой; казалось бы, что и некуда уже красивее, а вдруг загораются румянцем щёки, округляются плечи, на них падают медные кудри, в которые вплетается какой-то живой, тихий блеск». И добавить нечего. Только улыбнуться.

Умение замечать детали дано не каждому, а передать увиденное так, чтобы заметили и задержали взгляд остальные, даётся ещё реже. Надеюсь, и дальше Дмитрий будет делиться с нами, читателями, тем, что увидел и понял. Или даже так и не сумел разгадать: «…мне кажется, что жизнь — это что-то такое, чего не понять умом, какая-то тайна, загадка, и что разгадывать её бесполезно, потому что сколько ни гадай, а всё будешь далеко и самого главного понять, охватить так и не сможешь».

Наш канал на Яндекс-Дзен

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Система Orphus Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную