МЫ ТЕБЯ ОТСТОИМ!
Край передний иную
наметил манеру рисунка,
поменяли регистры
октавы военной грозы —
по высотам сердец,
по лощинам и лужам рассудка
пролегает сегодня
зигзаг фронтовой полосы.
Мы в окопах еще,
мы в траншеях по самые плечи,
видно, день не настал,
видно, час наступать не пришел.
Словно мессеры кружат
чужие недобрые речи,
атакуя повсюду
притихший российский Глагол.
Ждали пуль и огня,
оголтелой пехоты и танков,
на прямую наводку
в туман приготовив стволы.
А отрава вползла
на позиции главные с флангов,
потому что мы сами
открыли отраве тылы.
Мы и это пройдем,
в эшелонах тройных перестроясь,
пусть нас кто-то хоронит,
пророчества нам — не в нови.
Мы тебя отстоим,
золотая славянская совесть,
наше русское сердце —
сияющий Спас на крови!

* * *
Не за тем, чтоб с грехами расстаться,
Не для праздных томлений души
В оны веки к пустынникам-старцам
Наши гордые прадеды шли.
И какой-нибудь грозный воитель,
Весь в былых и грядущих боях,
Перед тем, кто жука не обидит,
На коленях смиренно стоял.
Темнота? Суеверье? Юродство?
Или мудрый завет старины —
Напитаться святым благородством
Перед варварским делом войны?
Чтоб любовь и во мраке дышала,
Чтоб в жестоких трудах бытия
Возвышалась, добрела, мужала
Дорогая Россия моя.
1984

А МЫ МОЛИЛИСЬ ЗА РОССИЮ
По глыбам льда, из-под которых
Катунь рождается на свет,
Мы поднимались молча в гору,
Светлей которой в мире нет.
Был день как лед,
Холодный, синий,
Серели тучи, как жнивье,
А мы молились за Россию,
За воскресение ее.
Нам мнилось — час великий пробил,
Страна снимается с креста.
О, как стучалась в клетку ребер
Нахлынувшая красота!
Нам с ней хотелось сердцем слиться,
Взлететь по стенке ледника
И выше, к солнцу, по ресницам
Лучей, пробивших облака.
Но Голос вдруг раздался строгий,
Звучал он как бы изнутри:
— Еще не выстроились сроки
Стране обещанной Зари.
Ступайте вниз, в свое безлюдье,
Вериги прежние влача.
Да негасимою пребудет
Зажженная в груди свеча!
1996

* * *
Ax, власть советская, твой час
Был ненадолго вписан в святцы.
Ты гнула и ломала нас,
Пришел и твой черед сломаться.
Бывало, на тебя ворчал,
Но не носил в кармане кукиш.
И поздно вышел на причал,
Что никакой ценой не купишь.
Когда сегодня Страшный Суд
Долги последние свершает,
А телевизионный шут
На торг всеобщий приглашает,
Я поминаю дух и прах
Отцов, которые без хлеба,
Отринув всякий Божий страх,
Как боги, штурмовали небо.
Не убивал и не убью,
Не принесу свидетельств ложных,
Но их по-прежнему люблю,
По-детски веривших, что можно
Через кровавые моря
Приплыть к земле без зла, без фальши.
Смешная, страшная моя,
Страна-ребенок, что же дальше?
1999

* * *
Когда любовь и женщину Создатель
Задумал из Адамова ребра,
В них образ свой вложила Божья Матерь,
Но от соблазна не уберегла.
Лукавый Змий присутствовал при этом,
И Божий план переиграл хитро —
Он раскидал нас всех по белу свету
Искать недостающее ребро.
О, сказка-быль любви и искушений!
Подвластны все закону твоему:
Чем счастье наше с женщиной блаженней,
Тем окаянней подступы к нему.
Во многих искушениях калечась,
Мы ищем дорогие нам глаза.
А с ними — ускользающую Вечность,
Обещанные Богом Небеса.
Те небеса и далеко, и близко,
В объятьях рук и в недоступной мгле.
Сливаются две маленькие искры
В костер неугасимый на земле.
И кто её придумал, Бог ли, Змий ли,
Или в страданьях родилась сама…
Любовь — одна отрада в этом мире.
Мы без неё давно б сошли с ума.
2000

РЫЦАРСКИЙ РОМАНС
Я сутки на свидание спешил,
чтоб выкроить минуту для прощанья,
я все свои заботы отложил
и вот стою пред вашими очами.
В эфире ангел нежности парит,
в ушах труба архангела запела.
Прощай, преуспевающий Мадрид.
Я уезжаю, донна Изабелла.
Без вас и ваших глаз мне счастья нет,
вы у меня последний свет в оконце.
Но этот свет не светит без монет,
сегодня в моде бесы и торговцы.
Сегодня в моде толстая сума,
а на моих счетах одни пробелы…
Чтоб от любви к вам не сойти с ума,
я уезжаю, донна Изабелла.
От всех мадридских сплетен и проблем
от глянца королевского порога
я нынче уезжаю в Вифлеем,
чтоб защитить поруганного Бога.
Я вырою и вновь воздвигну крест
и, может быть, не врою душу в тело.
Мне на земле не выжить без небес.
Я уезжаю, донна Изабелла.
1990 — 2010

КУВШИНКА
Как всплеск последний летнего тепла,
а может быть, как нежную ошибку,
судьба в мой пруд осенний занесла
случайно желтоглазую кувшинку.
Меня уже прихватывает лёд,
листва берёз в воде кружится палая,
заканчивают утки перелёт,
и вот она, как птица запоздалая.
Я камышами что-то ей шепчу,
зову на плёс, что издали синеет.
Она смеётся, наклонившись чуть:
— Я — выдумка твоя, я — Дульсинея.
— Но для чего тебе моя вода?
Зачем меня фантомами тревожить?
Что делать нам?
— Не знаю, никогда
об этом не задумывалась тоже.
Я глажу ей волной зелёный стан,
глазами провожаю птичью стаю,
грущу, что безнадёжно опоздал.
А может быть, мы оба опоздали…

БЕЛУХА
Когда расстанусь с плотной оболочкой,
Когда в бесплотный устремлюсь полёт
В бездонно-фиолетовый, полночный,
Луной посеребрённый небосвод,
Налюбовавшись звёздными мирами,
Я возвращусь однажды на заре,
Как блудный сын в новозаветной драме,
К тебе, всеутоляющей Горе.
Берели Белой светлая излука,
Кок-коля Малого немолчный звон и зов.
Белуха, несравненная Белуха,
Ты для меня — как первая любовь.
В душе моей впечатаны навеки
Снегов твоих целительный простор,
Лазурные улыбки аквилегий,
Зелёный мрамор кедров и озёр.
Я знаю, что и ты, как я, не вечна,
Когда-нибудь твои растают льды,
От всех твоих нарядов подвенечных
Останутся лишь светлые мечты.
Но никакой зигзаг судьбы случайный
Не разлучит нас с очагом Отца.
Живёт в нас ослепительная тайна,
Которой нет и не было конца.
1999

СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК ПОЭЗИИ
Я без улыбки не могу, не скрою,
читать стихи поэтов той поры,
когда была поэзия игрою,
ещё не знавшей истинной игры.
Их ранил тусклый свет аптеки рядом
или беззубый царский манифест…
Не тронутые настоящим адом,
они не знали, что такое крест,
когда за слово ставили под пули
или гноили в дальних лагерях…
Иные из поэтов тех уснули,
младенческие песенки творя.
Но были и такие, что споткнувшись
о новых истин каменный порог,
сумели победить себя и ужас,
понять, каким порой бывает Бог.
Отбросив ненадёжную манерность,
«впав, словно в ересь»,
в чудо простоты,
они несли к ногам России верность,
живые —
не бумажные цветы.
Так «будь же ты вовек благословенна»
судьба страны, сумевшей превратить
гонимый дух серебряного века
в алмазную сверкающую нить.
2002

ПИСЬМО СВЯЩЕННИКУ
Вы Родине нашей вменили в вину
публично, с амвона, ни мало, ни много,
что страшную мы заслужили войну
за власть коммунистов, отвергшую Бога.
Ну что ж, и церковный, быть может, погром
в семнадцатом тоже был горьким лекарством
за несохранённый Синодом Покров
Святой Богородицы над государством.
Но я-то в стихах не виню никого
за нынешние и былые невзгоды,
нам вместе бы с вами вернуть торжество
священной весны сорок пятого года.
В ту пору связать нас сумела беда
сегодня же беды разводят в тумане.
Вы ждёте повинной? Примите тогда
за всех коммунистов
моё покаянье.
Простите, что манны не ждали с небес,
что, Бога не помня, творили молитву,
что строили вместо церквей Днепрогэс,
колхозы, метро, Комсомольск и Магнитку.
Что был, не мерещился классовый враг,
что с ним воевали, не прячась по затишкам,
что гибли за цвета кровавого флаг,
и верили батьке с усами — не батюшкам.
Но если вернётся на Родину Свет
и Знамя победное вновь будет поднято,
я верю — допишется в Новый Завет
апостольский грех большевистского подвига.
10 июня

ВОСПОМИНАНИЕ О МОЦАРТЕ
Словно райская птица
Над хлябями нашего ада
Он на миг промелькнул,
На три века нас заворожив.
Промелькнул над планетой
Не слишком понятной наградой
Или знаком, что Бог
И в аду нашем всё-таки жив.
До конца не вникая
В биение этого Сердца,
Мы платили отравой
За дивные песни Его.
Он писал по заказам,
Безденежье — лучшее средство
Удержать ненадолго
В тенётах земных Божество.

КРАСОТА
Я знаю, что любые перемены
осядут илом в жизненной реке.
Но красота, рождённая из пены,
не умирает в песенной строке.
Она не миф, не фраза эрудита,
не статуя былого миража –
забытая Европой Афродита,
как прежде, в русской памяти свежа.
Хоть нелегко с отбитыми руками,
ей вглядываться в сумрачную даль,
богиня никого не упрекает,
по-пушкински светла её печаль.
Дитя ключей Кастальских и мечты,
храни себя, храни, душа поэта.
Быть может осквернённая планета
твоей спасётся струйкой красоты.
2010

СОЗВУЧИЕ
Не плачу, не жалею, не зову,
мир уходящий всё равно вернётся,
ты снова упадешь в его траву,
глотнёшь воды из милого колодца.
Но прав поэт, родная красота
в грядущей жизни поменяет лики.
Трава, зазеленеет, да не та,
мелькнут в воде совсем иные блики.
Есть в каждой нашей встрече древний зов
и тонкая печаль неузнаванья.
В нас это просыпается без слов,
всю суть твою пронзив до основанья,
когда, склоняясь к дорогим губам,
почуешь жар Божественного гнева
и то, что ты — обманутый Адам,
которого нашла в капусте Ева.
И приходя на землю каждый раз
из тишины, что спрятана за кадром,
соединяешь вечный праздник глаз
с есенинским прощаньем незакатным.
16 ноября

РУССКИЙ РОМАНС
Умолк романс на ноте звёздно-синей,
сгустилась ночь над дремлющей страной.
Родной простор, цыганщина, Россия!
Кочевье в неизвестность под луной.
Нам ведома уступчивая святость,
а также непреклонные штыки.
Но, что скрывать, — беспечность, вороватость,
чужие нравы — тоже нам с руки…
Лежать в канаве вольно и случайно
за многие века пришлось не раз.
Что к этому добавить можно? Тайну,
что неизменно поднимала нас.

НОВОГОДНИЙ ВАЛЬС «КОСТРОМА»
Голубая зима,
вся в снегу Кострома,
подо льдом задремавшая Волга.
Я никак не пойму,
почему в Кострому
путь-дорогу отыскивал долго.
На высоком холме
мне бы жить в Костроме,
в звонах древнего русского эха,
видеть солнце вдали,
наши корни в пыли,
слушать всплески далёкого смеха.
Кострома, Кострома,
вековые дома,
белоснежная храмов извёстка.
Даже дом-каланча
здесь горит как свеча
из пчелиного жёлтого воска.
Бьётся в сердце страны
светлый дух Костромы.
И лесов берендеево царство,
и раздолье полей,
и гнездовье царей
лечат душу волшебным лекарством.
Голубая зима,
вся в снегу Кострома.
Eль сияет в огнях и в раскраске…
Серебристая пыль,
незабвенная быль…
До свидания, город из сказки!
15 января

AЗ ЕСМЬ
Когда облечься письменною плотью
Пришел душе славянской звездный час,
Ту плоть Кирилл и брат его Мефодий
Определили первой буквой —
Аз.
«Аз есмь» мой предок тонкой вывел кистью
Слова Творца, Те самые, что Он
Вписал нам в сердце, как венец всех истин,
Как главный над законами Закон.
Летели годы, дни, Россия крепла
На радость Богу — сатане на страх,
То поднимаясь фениксом из пепла,
То падая опять почти во прах.
Когда же чужеземная зараза
Вползла незримо в русские сердца,
Мы отделили наше «я» от Аза
И первым поместили от конца.
Сегодня мир охвачен общим тленьем.
Но мы всему, что утеряло честь,
С российским нескончаемым терпеньем
Ответствуем уверенно:
— Аз есмь!
Жива души уступчивая сила,
Жива в душе торжественная песнь,
Жива Земля, пока жива Россия.
Аз есмь!
1982

***
В памяти застрял светло и немо
Ласковый осколок тишины —
Синее саратовское небо
Самых первых месяцев войны.
Есть ещё там зарева полночные,
Огненные прочерки наверх
И барак соседский развороченный,
Точно в клочья порванный конверт.
Паровозный дым густой и черный,
Долгий путь,
налеты,
крики,
рвы.
А за Волгой вылетают пчёлы
Не из туч,
Из листьев, из травы.
Тихие цветочные пожары,
Жаркой дымкой сломанная даль…
Ничего прекраснее, пожалуй,
Никогда на свете не видал.
Что ещё?
Покос июньский помню,
Дальних молний частые броски.
Почтальон привозит прямо в поле
Призывные серые листки.
Медленно уходят полудети
В полутьму
с медовой полосы.
Тишина.
Над нами солнце светит,
А над ними сполохи грозы.
Небом этим, степью,
удивленьем,
Красотой,
упавшей в сердце мне
Я обязан маленькой деревне,
А выходит —
и большой войне.
С ними в грудь мою вошла Россия
Бабушкиной сказкой наяву
И косой тяжелой,
Что косила
Только что подросшую траву.

***
Звенит печаль легко и строго,
И мужество звенит окрест.
Мне вспоминается дорога,
Военной музыки оркестр.
Коляски детские и танки,
Солдат и беженцев река,
И марш «Прощание славянки»,
И облака, и облака…
Струила музыка щемяще
Сквозь первых дней военных ад
Какой-то мудрый, настоящий,
Утерянный сегодня лад.
Летела праведно и строго
В неумирающий зенит.
Куда теперь зовет дорога?
О чем старинный марш звенит?
1993

***
В молодые дни торопишь жадно
наслаждений резвого коня.
А под старость путник безлошадный
только руки греешь у огня.
Ничего они не удержали.
Потому в свой предзакатный час
повторяешь древние печали,
сказанные многими до нас.
Срок приходит — всё уходит в зиму,
словно флоксы в прошлогодний тлен
Остаётся лишь невыразимость
Божества в потоке перемен.
Как оно вселилось это чудо
в женщину, в цветок, в сиянье глаз?
И куда уходит из сосуда,
где свеча прекрасная зажглась?
Не дано нам ни поймать жар-птицу,
ни понять. И сколько ни грусти,
всё, чем вдох успеет насладиться,
с выдохом на волю отпусти.
Исподволь, свободно и случайно
в небесах кочуют облака,
а из сердца в сердце эта тайна —
женщины,
поэзии,
цветка.

МОЛОДЫМ
Поучать не хочу,
жизнь сама вас научит:
обломает рога,
шоры с глаз уберёт.
Есть у каждой эпохи и солнце, и тучи,
есть у каждой души свой крутой поворот
или вверх, или вниз,
остальное — детали…
Вон Георгий опять поднимает копьё.
Мы Россию в боях никому не отдали,
вы на ваших торгах не продайте её.

ХХ ВЕК
                Памяти Н.С. Гумилёва
Я люблю этот век,
потому что он начат стихами,
карнавалами масок,
игрой коломбин и пьеро.
А ещё потому,
что срывал наши маски штыками,
что на кровь и на вес
измерял нашу суть и перо.
Я люблю этот век,
потому что ласкал нас свирепо,
и надежду таил
среди самых свирепых угроз.
А ещё потому,
что на прочность проверил в нас
Небо -
нашу верность Ему
и связующий с Вечностью трос.
Я люблю этот век
за его чёрно-белые страсти,
потому, что размазал
по стенке все полутона.
А ещё потому.
что любое ничтожество власти
долго терпит, но быстро
смывает со стенок страна.
Я люблю этот век,
потому что в нём жизнь свою прожил
и не мог не влюбиться
в его восхитительный лик.
А ещё потому,
что был сыном его, не прохожим,
что родное болото
всегда обожает кулик.
13 февраля

ОНИ И МЫ
Нам их пиджак и неуклюж и тесен,
Их раздражает наш простор и вес…
Они не понимают наших песен,
а мы их либеральный политес.
Нам скучен гвалт о пользе инвестиций,
жар биржи не живёт у нас в крови.
Душа жива погоней за жар-птицей,
тоской по правде, братству и любви.
Мы греемся в аду мечтой о рае.
И это тоже непонятно им,
как Русь до сей поры не умирает,
как мы её безжалостно храним.
Мы будем жить доколе в русском поле
родная песня излучает грусть
и русская учительница в школе
нам Пушкина читает наизусть.

22 ИЮНЯ
В тот самый длинный день,
в день ущемленья ночи
увёртливая тьма
готовила реванш.
Был верховод её
в своих расчётах точен,
он всё предусмотрел,
как извести славян.
Лишь не учёл их душ
безмерные просторы,
безмолвие снегов,
загадочность болот.
Священная война!
Вошла ты в наши поры,
как чудный элексир,
как шпальный креозот.
Когда сегодня шут
на голубом экране
твой пепел шевелит,
тревожа наш покой,
ему и невдомек,
что он смертельно ранит
себя же самого
блудливою рукой.
Кусайте нас, шуты,
нам очень нужно это -
разбуженный покой
и ненависть врагов.
Дождётесь от Руси
святого рикошета,
разбудите в сердцах
пригашенный огонь.
22 июня 2013

ЗОЛОТОЙ ВЕК
И был январь, и падал с неба снег,
И становился на земле скрипучим.
И шёл по снегу новый человек,
И улыбался солнышку и тучам.
И был апрель, и падал с неба свет,
И становился изумрудным плюшем,
И в лужи превращался серый снег,
И человек, смеясь, шагал по лужам.
И был октябрь, и падал с неба дождь,
И вся земля испытывала вялость.
И под дождём бродил всё тот же бомж,
И вся ему природа улыбалась.
И вновь летел густой январский снег,
Неуловимый, словно ипотека.
И брёл полуодетый человек,
Веселый странник золотого века.

МЫ — РОССИЯ

* * *
Берёзы и снега,
озёра и луга,
приветливое солнце в поднебесье.
На много тысяч вёрст
под тысячами звёзд
звенит моя Россия, словно песня.
По ней топтался вор,
душил её измор,
сгубить пытались дух её и тело.
Но нас нельзя убить,
сгноить или купить,
а также в европейцев переделать.
Мы не грозим войной,
мы не трясём мошной,
улыбки и слова у нас не лживы.
Мы даже смертный час,
встречаем без гримас,
мы верим в то, что вечно будем живы.
Берёзы и снега,
озёра и луга.
Небесная прохлада и отрада.
Нам не о чём грустить
и нечего просить.
Бог подарил России всё, что надо.
7 января

P.S. ЗАКЛИНАНИЕ
Живу ожиданием нового взлёта
усталого лебедя – нашей Руси.
Живу возрожденьем её из болота,
живу возвращеньем законной оси.
За тысячелетье такая трясина
связала впервые страну по рукам.
Не сдайся, Россия!
Воскресни, Россия!
Не дай затоптать себя в землю врагам!

ПЕРЕВОДЫ

Франсуа Вийон
(1431 или 32 –умер не раньше 1491)

БАЛЛАДА НА ПОЭТИЧЕСКОГО СОСТЯЗАНИЯ В БЛУА
От жажды умираю над ручьём.
У вас, мой принц, мне тоже одиноко,
Дрожу в тепле, мороз мне нипочём,
Моя отчизна – журавлиный клёкот.
Не полагаюсь ни на чьи глаза,
Своим – не верю, верю в чудеса.
А ночевать предпочитаю в сене.
Порой застанет в нём меня гроза.
Я принят Всем, за это изгнан всеми.
Богат как царь без дрожи над казной,
Которую усердно расточаю.
Для подданных я - государь смешной,
Лишь миражи им щедро обещаю.
Мне из людей всего понятен тот,
Кто коршуном голубку назовёт,
Кто в очевидность лишь сомненья сеет,
А выдумке заглядывает в рот.
Я принят Всем, за это изгнан всеми.
Добра мешок по кочкам зла влачу,
Траву ищу под слоем павших листьев,
От правды ложь никак не отличу
Среди высокочтимых полуистин.
И правда где, в раю или в аду?
У тех, кто счастлив?
Кто попал в беду?
Рассудят лишь Создатель наш и Время.
Школяр, не знаю сам, куда бреду.
Я принят Всем, за это изгнан всеми.
От жажды умирая над ручьём,
Свои желанья ото всех скрываю.
Не потому что чересчур учён.
Я знаю лишь, что ничего не знаю.
От вас же, принц, не смею скрыть того,
Что многого хочу, но жажду одного –
Понять всего единственное Семя,
И верю в Высшей Правды торжество.
Я принят Всем, за это изгнан всеми.

Андре Шенье
(1762- 1794)

* * *
Живём. И что? Наверно, так и надо –
Поспать, поесть в последний час,
Покуда смерть-пастух не выгнал в поле стадо
Пока топор не выбрал нас.
Тот пьёт, тот лжёт, та мужу изменяет.
Поэт стишки кропает без помех.
А те гурьбою речи сочиняют,
Меж них Барер* искусней всех.
В Конвенте мельтешат одни и те же рожи –
Политиканы, болтуны…
Но заскрипела дверь – и возникает, Боже,
Среди внезапной тишины
Казённый поставщик голов для судей.
Кому на плаху выпало число?
Кого на гильотину? Что со мною будет?
И облегчённый вздох – сегодня пронесло!
Глупец, надолго ли помиловало зло?
________________________________________
*Адвокат, член Конвента, сподвижник Робеспьера. Был одним из главных инициаторов казни А. Шенье.

Гийом Аполлинер
(1880 – 1918)

ЕСЛИ Я ТАМ ПОГИБНУ
Если я упаду у переднего края,
Ты недолго поплачь обо мне, дорогая.
Быстро высохнут слёзы, и дай только срок,
Где упал я, поднимется красный цветок.
Растворит мою память малиновый воздух
На закате,
окрасятся кровью моря,
И рубинами вспыхнут далёкие звёзды,
И наполнится алою силой заря.
Я приду к тебе утром, живой, невесомый,
Обниму и прижмусь, зацелую уста.
Ты со мной не состаришься, станешь весёлой
Да, останешься вечно юна и чиста.
Это кровь моя брызжет и мир обновляет,
Словно солнце, свершает свой огненный круг.
О творениях новых своих объявляет.
Я тебя не забуду, мой ласковый друг.
Но и ты вспоминай меня хоть на мгновенье,
О волшебном огне наших долгих ночей.
Моя кровь превратилась в прозрачный ручей.
Ты о том не горюй, благотворно забвенье,
Если только в бреду родилось вдохновенья.

Жак Превер
(1900 -1977)

КАК НАРИСОВАТЬ ПТИЦУ
Сперва нарисуйте клетку
С настежь открытой дверцей.
Туда поместите ветку
И ваше поющее сердце.
Рисунок в саду или в роще
К дереву прикрепите.
Но так, чтоб не смыл его дождик.
Сядьте рядом и ждите.
Порой ваша птица сходу
в клетку пустую садится.
Иногда же проходят годы –
Нет и не видно птицы.
Ждите с нею свиданья,
Лет не считая ваших,
Потому что срок ожиданья
Для вашей картины не важен.
Когда же явится гостья,
А она прилетит непременно,
Мысли любые отбросьте,
Сделать певунью пленной.
Дождитесь, чтоб в клетку влетела,
Кисточкой дверцу заприте.
А после легко и смело
Тёмную клетку сотрите.
Дерево изобразите
На голубом поднебесье
Птицу туда посадите,
Птичьих дождитесь песен.
Если же ей не поётся –
Это плохая примета,
Может, ей мало солнца,
Или вашего света.
Но если птица запела,
Вы с нею тоже спойтесь
И можете ставить смело
Под вашей картиной подпись.
Но с этим не слишком спешите,
Стальное перо не годится.
Подпись свою напишите
Перышком вашей птицы.

Слово Ариаварты: 35 веков индийской поэзии
...Я пытаюсь почувствовать Дао
Суфийский аромат в русской поэзии
Новые стихи
Французский гений (Исполнилось 170 лет со дня рождения Поля Верлена)
Непонятый доктор. Страсти по Пастернаку

23 января 18:30 в Большом зале Союза писателей России состоится творческий вечер поэта, философа, путешественника Юрия КЛЮЧНИКОВА и художницы, руководителя общественной организации «Русский клуб» Лилии КЛЮЧНИКОВОЙ