КВАРТИРА
В стороне от суетного мира –
Наша невеликая квартира!
В ней – на подоконнике – ромашки,
Васильки, и распевают пташки
Вплоть до звонкой трели соловьиной…
Дышится осеннею рябиной,
И листом смородины душистым,
И бескрайним полем нашим чистым!
То она – монашеская келья,
То она страдает от похмелья,
От шального русского веселья –
До высот небесных осиянных,
До тревожных мыслей окаянных.
Всё-то в ней по правде, а не ложно,
Впрочем, как по-нашему и должно…

* * *
А Рубцов – мой любимый поэт,
Почитай, сорок пять уже лет!
И полей его светит звезда
В моём сердце навек, навсегда!
И пусть «нобелей» он не снискал,
Но по русским холмам проскакал
На задумчивом грустном коне,
Вот бы так мне, хоть чуточку мне…

* * *
Назовите его  – Сталинград,
Этот город в степях Волго-Дона,
Да устройте всемирный парад
С торжеством колокольного звона!
Да с салютным сияньем огня
И с неслыханным песнопеньем,
Чтобы солнце от этого дня
Рассиялось по всем поколеньям!
Чтобы возликовала земля,
Как ещё не бывало от века:
От вершины священной Кремля –
До последнего человека…

О  ГАЗЕТАХ
Как много в продаже газет:
Крутых, либеральных, цветных,
Лелеющих «Старый завет!»
Стремящихся вдарить «под дых!»
Как много премудрых статей,
Заумных, причудливых слов,
Сверхжареных новостей,
Для разноязычных людей,
Для всяких разинутых ртов!
Клоню свою скорбную выю
(Доколе мне крест сей нести!)
Где, братцы, в России – «Россию
Советскую» приобрести?

ВЕСЁЛЫЙ НАРОДЕЦ
Эх, картавый весёлый народец,
Ступишь шаг, а у них – смехота!
Будто ты бултыхнулся в колодец,
Или сверзнулся пьяный с моста.
Коль вторым, – сквозь ухмылку их – тронешь
Ты прадедовский горький большак, –
Зашипит уже гнев как змеёныш:
«Что себе позволяет босяк…»
Ну а ежели выпадет – третий
Обозначить натруженный шаг
(Что порою случалось на свете!)
Шевельнутся их предки в гробах!

* * *
Включишь «телек», а там – лишь они,
Развесёлые эти ребята!
Всё хохмят они целые дни –
Лупоглазые, как лягушата!
Как же им так кривляться не лень,
Выворачиваться наизнанку,
Среди тысяч пустых деревень
Заводить свою эту шарманку!
До печёнок их юмор достал,
Хоть немало лет прожил я вроде,
Но ни разу ещё не видал
Их ни в поле и ни на заводе!
А Россия – живого живей
За своим за разбитым корытом!
С каждым годом в ней всё веселей;
Под замком держу слово «еврей»,
А слыву в веках – антисемитом!..

КИЕВСКИЙ ВАЛЬС
«Снова цветут каштаны,
Слышится плеск Днепра» –
Словно небесной я манны
Ждал, это было вчера!
Необратимым укором,
Только я трону баян –
Ныне стоит перед взором
Ваш закопчённый Майдан!
Братья, что вы сотворили? –
Выстыдились на весь свет!
Гукнется вам и в могиле
Впредь до скончания лет!
Тронул баян, только в ноту
Я ни в одну не попал…
Навык свой весь растерял.
Как же я раньше-то слёту
Пуговки смело терзал?
Вольно, свободно играл…

* * *
Он трубку раскуривал долго
В пустом кабинете своём…
Ещё не бурунилась Волга
Под адским фашистским огнём.
К столице крестатые монстры
Ползли  – и по коже мороз!
Тогда своё «братья и сестры»
Молитвенно он произнёс!
Под красным торжественным флагом
Встречая священный тот год, –
Он видел его над рейхстагом,
Уверенно знал наперёд,
Что выпьет за русский народ!

* * *
А народ повсеместно за Сталина,
За знакомый имперский прищур.
Все за труженика, не за барина,
И не рысью – карьером, в аллюр!
Он, бессонный, в заношенном кителе
И в разношенных сапогах
Нам оставил – что мы победители
И пребудем такими в веках!

ПОСЛЕДНИЙ ВЕТЕРАН
Вот и прожил свои девяносто,
Аж с семнадцати – все – на войне!
И рукою подать – до погоста, –
Как до слёз не хотелось бы мне!
Воротившийся с ранней обедни,
Лёгкой тенью стоишь предо мной,
И не ведаешь сам, что последний
Ты остался на свете живой!
Так давай же твои фронтовые
По капулечке разольём,
И за годы твои боевые,
И за то, что на свете живём!
И о землю, с размахом – о землю
Распоследний гремучий стакан!
Всей душою своей не приемлю:
Ты – последний живой ветеран.

* * *
Несравненная Ваенга
Запевает навзрыд –
Аргентинское танго,
Че Гевара звучит!
Боливийская осень,
Девять дней октября…
Только Господа спросим:
Почему же  – тебя?
Значит выбрал по праву,
(Было – что выбирать!)
Чтоб посмертную славу
Навсегда даровать!
Молодой и красивый,
И успешный во всём…
Все мечты твои живы,
Ими мы и живём…
Весь из огненной крови,
Тебе жить бы да жить:
Знал ты – после любови –
Вечно будут любить!

* * *
Александр Сергеевич Пушкин,
Николай Васильевич Гоголь…
Да поднимем же пенные кружки –
Для одной,  для России не много ль?..
Гончаров, Достоевский, Тургенев,
А Державин, а Ломоносов –
У кого на миру столько гениев –
Как у варваров-великороссов?
А Тостой, ну а Лермонтов… Где вам! –
Отыщите глагол первородней
На "зарубку" всем "правым" и "левым",
И на будущее и на сегодня!
Не назвал я и тысячной доли –
Кто всей кровью – на нашенском поле…

* * *
Читаю Платона, Софокла
(Ну как же без этого – быть?)
В колодце водица  прогоркла,
Теперь из него  – не испить!
Скорее… берись за лопату,
И новый в сторонке копай
За нищенскую зарплату,
Глядишь  – и пригрезится рай!
Пригрезится поле родное
В советской ещё чистоте,
И душу омоет виною,
И мукой о кровном Христе!
Глядишь – и пласты обнажатся,
Которых не видел досель,
И самое время сражаться
За целостность русских земель,
За эту небесную цель…

НА ГРЯДКАХ
Мне ещё до наших встреч далече,
Не балуюсь я ещё стихами,
Солнышко вспарило мне все плечи,
И слезает кожа лоскутами…
Я тружусь, окучиваю грядки,
Как сейчас какой-нибудь Мавроди,
В своём банке, на валюту падкий,
И коплю претензии к природе!
А со мной, на грядках – столько наших! –
Светят воспалёнными плечами…
Лишь стекает с до смерти уставших
Пот с нас, как и водится, – ручьями!
А конца не видно огорода,
Всё больнее спину обжигает!
Как же ныне этого народа
Нам сегодня – ох как! – не хватает!

* * *
Мы на кухне сидим с Кузнецовым,
С Поликарпычем, – крепко за "русской"…
Говорим, не обмолвившись словом,
И не портя всё это закуской!
Говорим, говорим непрестанно,
С перерывом на звонкость стаканов,
Вплоть от Библии и до Корана,
И без всяческих там "тараканов"…
Говорим, что всё зыбко и тленно
На земле, и раздумья не прячем,
И молчим, и молчим вдохновенно
И о милой о родине плачем…

* * *
Грядут, приближаются годы,
Страша очевидностью всей,
Когда все небесные своды
Каморкою станут моей…
Безжалостно, неотвратимо…
Хоть денно и нощно молись!
Всё бывшее – мимо и мимо,
В ничто – хоть совсем не родись!
И что же свершилось такого
От маятного бытия:
Бряцает на счастье подкова,
В себе невозможность тая…
Ну, дочка – ромашкою в поле,
Ну, внученька – как мотылёк,
Да сгусток трепещущей боли,
Пронзающей весь кровоток.
О том, что и им я – далёк!
Ну, память – мерцающей далью,
Ну, тень – на ресницах твоих,
Окутанных милой печалью,
Ну, тройка стихов удалых…
Да этот, родимый до дрожи,
Святой увлажняющий взор,
Прости меня, Господи Боже, –
Бескрайний бессмертный простор…

* * *
Вот и дожил  – до первых седин,
Хоть в очках это только видать!
До своих неизбежных руин,
До последних – рукою подать!
Отгуляли мои времена,
Сколько было избито дорог!
И не вдеть мне уже в стремена
Удалой легконогий сапог!
Не об этом веду свою речь,
Не о том, что устало живу,
Что с крутых супостатовских плеч
Горделиво-чужую главу
Мне уже никогда не отсечь!

* * *
Маршал Жуков на людной Манежной
На литом восседает коне,
Правит властною дланью железной,
И рысцой удалой – по стране!
По полям боевым, по брусчатке
И по нашей – Победной войне –
На своей быстроногой лошадке,
На своём золочёном коне!

* * *
Лев Иванович "мёртвый" берёт,
На трибунах ликует народ!
"Яшин, Яшин! " – гудит стадион,
И в кепчонке, как вылитый – он!
За "Динамо" своё и страну –
Как на самую в мире войну!
В тот последний решительный бой –
Закрывая ворота собой –
Крепкой грудью и верной рукой,
Свой, до выдоха – был он такой!
И незыблем его пьедестал,
Знает всякий – и стар хоть и мал –
Ни свой клуб, ни страну не менял!

НОСТАЛЬГИЧЕСКОЕ
Разбегается Виктор Санеев,
И летит за семнадцать заветных!
И с "Равниной" в руках – Передреев,
В мокасинах, почти что балетных!
Зарождается новое слово,
Время движется ярко и круто!
И "Звезда полей" светит Рубцова
В стенах нашего Литинститута!
Далеки похоронные речи,
Ни одной нет написанной строчки!
И до свадьбы ещё мне далече,
Нет под солнцем – Иринушки-дочки!
Ещё я  – безрассудный, вихрастый.
В Первомай народ – шумной рекою!
И Генсек с Мавзолея, бровастый,
Машет крепкой, державной рукою!