Литература - понятие более обширное, нежели одно лишь создание текста. Внутри неё происходят процессы, так или иначе отражающие развитие общества и составляющие её историю. Некоторые события оказываются важными, какие-то незначительными - всё проявляет время. Окажет ли влияние на ход литературы недавний манифест неодеревенщиков, тоже прояснится не сразу. Конечно, любая манифестация сродни игре и, как правило, стимулируется желанием заявить о себе. Тем не менее, в данном случае не всё так однозначно.

Манифест, скорее, получился выстрелом в бровь, поскольку, вероятнее всего, его глубинной движущей основой стал спонтанный и неосознанный протест против сползания литературы в болото чернухи - в тот самый момент, когда наша страна, шагая в ногу с так называемым мировым сообществом, превращается в беснующееся царство хайпа и развлечений.

На самом деле, писатели-деревенщики никуда не исчезали вплоть до настоящего времени. Более половины столетия - столько не просуществовало ни одно другое русское направление. И даже после Фёдора Абрамова, Анатолия Иванова, Василия Белова, Распутина, Екимова, Крупина и многих других деревенская проза продолжает здравствовать, поскольку связана с душой простого народа и потому способна откликаться на раскрестьянивание общества, трансформируясь в новые прозаические формы уже не только почвеннического типа, а гораздо шире - народного. Это нашло отражение в произведениях многих замечательных писателей современности. К сожалению, в общественном развитии литература утратила свою весомость, поэтому многие действительно крупные писатели остаются, как говаривал несравненный Остап Бендер, широко известными в узких кругах. Это не ирония, это горечь факта, поскольку достойную признания литературу пожирает всеядная гидра интернета, стимулируемая саморазрушительной незрелостью народа. А достойных продолжателей советской реалистической школы, к счастью, и сейчас немало.

И вот как раз об упомянутой народной литературе и стоило бы говорить (а не о неодеревенщиках), как о дальнейшем развитии русской литературы. Спасение наших потомков без неё не представляется возможным. Пусть она будет сельской, пусть городской, рабоче-крестьянской, армейской или интеллигентской либо ещё какой, но, повторюсь, непременно - НАРОДНОЙ. Той самой, что правдиво показывает жизнь эпохи глазами её современников (это во-первых); учит жизни (во-вторых); закладывает в развивающуюся молодую душу фундамент чистоты и любви к миру - в-третьих и главных!

Примером подобной литературы является проза Юрия Манакова. Герои изданного "Днём литературы" его сборника, состоящего из романа "Обронила синица перо из гнезда", повестей "Не замутить колодца непогоде", "Цветок мой лазоревый", "Пудовые якоря" и нескольких рассказов, а также вышедшей отдельной книгой повести "Таёжных кряжей родники" (типография Б. П. Аникина, Усть-Каменогорск) - тоже люди из простого народа - и сельского и городского - и тоже представляют яркие образцы исконно руского характера, тоже разных поколений и умеющие дорожить благом. Без подобной житейской мудрости народ обречён. И какой опыт передаст последующему поколению нынешнее общество, со своим половинчатым мировоззрением, - вопрос. Когда-то на Руси люди знали однозначно: вот так творить - дОбро, а вот так - недОбро: так верить - истинно, а вот так - нет! Сейчас приходится чаще всего сталкиваться с размытостью сознания: мол, и так можно, и этак тоже ничего. Зато герои Манакова тверды в своих убеждениях. Эта цельность и формирует личность, способную преодолевать то, что не по плечу половинчатым.

Они (герои Манакова) обычные люди, но большинство из них обязано этой самой цельности в обретении и сохранении высокого права быть самодостаточной личностью. И что особенно ценно, характер их замешан на обострённом чувстве достоинства и такта, стойкости и какой-то простодырной даже русской доброте. Если уж пить, как новобранцы на призывном пункте в рассказе "Мамин хлеб", то все без утайки бросают деньги в шапку. И даже более того, Манаков, живописуя характер своих земляков-алтайцев, в первую очередь представляет на обозрение именно тот, который знаком ему более всего, - кержацкий: именно так, по старинке, а не "старовер" или "старообрядец" предпочитает говорить он сам.

А знаком потому, что и сам Юрий Семёнович из кержаков. Что интересно, в последнее время интерес к старообрядчеству заметно усилился, но при всём при этом общество так мало знает об этой исконно русской прослойке народа. Целые экскурсии посещают церковный комплекс РПСЦ, но прикасаются только к вершкам; дух же старообрядчества так сразу и не зацепишь. А ознакомься они с творчеством Юрия Манакова, гдядишь, задача решилась бы и проще, потому что кержаки становятся главными действующими лицами нескольких его произведений, как, например, в романе "Обронила синица перо из гнезда".

Кержаки в его произведениях, как и все люди, разные, ведь вера сама по себе не избавляет человека от недостатков, это всего лишь путь к совершенству. Поэтому каждый идёт как может - хромает, спотыкается, падает, поднимается и идёт дальше, а иной только падает - обычная для всего человечества судьба. Однако роман показывает то общее, что характерно для большинства кержаков: за привычной для всех внешней суровостью таится тщательно скрываемое добродушие. А после проявленной ими человечности и взвешенного благоразумия в делах перед читателем вдруг откроется вся ложность традиционного стереотипического восприятия старообрядцев как жестокосердых и недалёких людей. 

В романе "Обронила синица перо из гнезда" кержаков спасает от преследования красной власти стоическое терпение и выносливость. В самые трудные моменты жизни не позволяют они ожесточиться собственной душе. Именно необычайное человеколюбие и житейская мудрость возносит их на высшую ступеньку человеческого достоинства. В одном из эпизодов они отпускают пленённых ими своих преследователей - рядовых чоновцев, призванных из таких же мужиков и не успевших ещё окончательно оскотиниться. Даже факт, что совсем недавно те участвовали в полном разорении их семей: отобрали зерно, скотину, пожгли дома - не затмевает разум опытных охотников-таёжников.

Только подобная доброта не от мягкотелости; это доброта сильных духом людей - золотая доброта - та, которую не вынуждают проявлять, а та, что изнутри исходит. Но понадобится - твёрдо встанут за своё, крепко постоят, что доказывает другая история (рассказ "Медвежья шкура"). Опять же отряд чоновцев, состоявший из двенадцати человек, разошедшихся в угарном бессердечном разгуле до полного разорения старообрядческой деревни, ожидала иная участь: пятеро возвратившихся с покоса мужиков перестреляли всех этих нелюдей поголовно.

"На родовом совете постановили: мужикам уходить окольными тропами вглубь Сибири, на север. Новая власть пощады не ведает, да и дюжину пусть и пропащих, но ими загубленных душ никто не простит. И ушли мужики как в воду канули. А на поселье вскоре нагрянули красные каратели. Уж они поусердствовали: пожгли всё, что горело, баб с ребятишками по неполной доказанности и уличённости - концов-то не сыскать, так, тыкали кровавым пальцем в небо - не тронули. Да и что об них руки марать, к зиме сами перемрут: ни крыши над головой, ни пропитания. Но погорельцев сердобольные люди на глухих отдалённых заимках приняли, отогрели, пособили, чем могли, хотя в ту лихую годину мало кто едал досыта".

Перед нами одна из многих сцен жертвенной русской взаимовыручки в прозе Манакова. Эта русскость вообще составляет основу его произведений. Неспешный, плавный речевой ритм подобен нашей природе умеренной полосы. Таков же в целом и отображённый в его произведениях национальный характер. По-разному он проявляется в различных произведениях, но венчает его образ финальная сцена повести "Таёжных кряжей родники", в которой главный герой Иван Еланцев встречается с хоккеистами сборной Союза, а любимый советским народом её ведущий защитник Александр Рагулин завещает ему напоследок: "Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь: никогда в нашей матушке России не переведутся богатыри. А тебе, Ваня, я желаю успехов по жизни и силу свою как попало не тратить. Она у тебя уникальная". И при виде подобного взаимоуважительного тепла и простоты общения сильных духом и телом людей из разных слоёв общества, раскрываются глаза: да вот же она, суть русского человека, - сплав силы, доброты и скромности. Вот он, русский характер!

Творческая сила Юрия Манакова особенно провляется в том числе и в точке зрения на различные аспекты жизни. Некоторые подмечания, при внешней обычности, отличаются глубиной и оригинальностью; другие приносят пользу практическую, обучают каким-то бытовым моментам. Иногда просто поражаешься наблюдательности писателя: "А вот Красуля, бодливая трёхлетка, оббежит за день луг вдоль и поперёк, заглянет и в заросли черёмухи, , а там, как известно, по низам одни палки да сухие сучья - не пролезть! "Как известно" - ему, а вот мне, земляку писателя, каждое лето собиравшему черёмуху в зарослях, - сей факт неизвестен. И подобных мест, которые открывают перед нами вроде бы и общеизвестные для сельского жителя моменты, у Юрия Манакова много. Впору читать вместо практического справочника начинающего таёжника. Может быть, и поэтому тоже невозможно оторваться от романа.

Увлекательность произведений Юрия Манакова и в рассматриваемой проблематике. Человек на изломе судьбы - таков их лейтмотив. Обычно он означает высокий драматический накал, как в произведениях Достоевского, Шолохова, а в детско-юношеской литературе - Альберта Лиханова. В творчестве Манакова подобного психологического обострения нет, там трагизм в самой жизни, в невероятных перипетиях судьбы главных героев. И тем не менее стоит повториться: важнейшая тема творчества Юрия Манакова - человек на изломе судьбы.

Природа судьбы вообще загадочна, а её исследование увлекательно. Лермонтов трактовал судьбу как фатальность, советский же реализм назначал её творцом самого человека. Обе трактовки по-своему верны. Без предопределённости не обойтись, но её порождает характер и воспитание. Попросту говоря, человек не может вырваться из рамок, в которые поместили его родители воспитанием и собственным генетическим "наследством", но тем не менее и фатализм тоже всё равно присутствует - как данность свыше. Именно к таким выводам приводит роман "Обронила синица перо из гнезда". И всё же именно поступки в конечном счёте формируют характер и определяют судьбу.

Вспоминаются кадры увиденного в далёком раннем детстве какого-то зарубежного фильма. Главный герой походит на лидера подпольного сопротивления одного из конццлагерей как брат-близнец. Чтобы раскрыть подпольное движение, фашисты делают подмену. И здесь происходит невероятная метаморфоза. Маска вожака вросла в лицо и возвысила духом обычного человека. В финале он поднимает восстание и погибает сам.

Подобное превращение происходит и с одним из героев романа Манакова - Василием Грушаковым, образ которого завершает рассмотрение судьбы одной из семей потомственных горнорабочих (бергалов - на местном наречии). Дед, отец его, мать и бабка отличились трусостью и связанной с нею подлостью. Но всего один настоящий поступок, когда Василий спасает тонущую девушку, логически не вытекающий из его характера и совершённый вопреки внутренней жизненной установке, рождает в герое нового человека. Ещё окончательно не ясно, каким он станет, но "воскресение" вселяет надежду на разрыв родового проклятия, поскольку правильные поступки кристаллизуют в человеке чувство собственного достоинства. А уж оно формирует честь, честность, которые опять же усиливают кристаллизацию правильных поступков. И мы верим, что Василий останется на верной тропе, и вслед за автором обнаруживаем, что предначертанности нет! Потому что она несправедлива, потому что ведёт в тупик. А судьба в этот миг предстаёт перед нами вовсе не в том смысле, куда и как мы двинемся в тот или иной момент жизни, а как доверие свыше. И у каждого такой шанс случается. Воспользуемся - родная, желательная Богу судьба, нет - тоже судьба, - но другая.

К такому выводу подводит нас Манаков рассмотрением истории трёх судеб, трёх отпочкований одного родового корня. Казалось бы, яблочко не должно далеко упасть от яблоньки, но как бы то ни было внутренний выбор всегда остаётся, и он способен изменить судьбу, вырвать из лап генетической и привитой воспитанием предрасположенности. У другого современного русского писателя Игоря Изборцева есть очень уместное для данного случая обобщение: "И в этом, мне кажется, есть высшая нравственность, которая не лишает нас всего".

Люди несовершенны, но некоторые из нас обращают внимание только на плохое в человеке, другие проявляют доброе снисхождение. Герои Манакова из вторых, потому что и сам автор, чувствуется, видит мир мудрыми глазами.

Обращает на себя внимание только один недостаток - диалоги мальчишек. Дети говорят иначе, проще. И это удивительно при редком языковом богатстве произведений Манакова. А стилистика хороша! Речь героев проста и естественна, а обилие кержацких и таёжных диалектизмов уместно и обогащает ткань текста. Манаков вообще умелый "ткач". Повествовательное полотно уплотняется при помощи частого использования микроновелл, отступлений, размышлений. Зарисовки природы ткут ажурное словесное кружево. В итоге содержание становится насыщенным, при этом сам сюжет не провисает.

Замечательно умение писателя передать дух времени. Перед внутренним взором, как кинокадры, появляются образы персонажей - и как они одеты, и как выглядят внешне, как говорят и движутся. И поезда, в которых они едут, представляются именно в соответствующем своему времени виде. И главное, за всем чуствуется крепкая мужицкая правда, на которой стоит мир, - добро и сдержанная, скупая на внешние проявления любовь, проявляющаяся в настоящих поступках. И если обобщить кержацкий характер произведений Манакова, то именно таков он и есть - исконно русский! Не идеален, бывают и проступки, и падения, однако есть главное: при любых обстоятельствах внутренний стержень побуждает оставаться человеком, а значит, подставить плечо нуждающемуся.

Вот одна из характерных сцен. Охотники-кержаки обнаруживают и пленяют заблудившихся и пропадающих в тайге своих преследователей. "Через минуту до жавшихся около затухающего костерка бойцов донеслись обрывки жаркого спора промысловиков: "Пущай выбираются сами, кто их звал сюда!" - "Хучь они и никониане, дак всё ж однова с нами - православные!" - "Выведем, а нас - в распыл!" - "Дак ить русские же они, как и мы! Мало ли чё нам греха с христопродавцами! Не по-людски будет, ежли бросим их здесь помирать!"

Вот откуда родилась русская народная философия: сам погибай, а товарища выручай. Поэтому, куда ни забросит судьба кержака - в Латинскую Америку, в Польшу, Турцию, США, - везде процветают. Но и опять же нигде не избегали незаслуженных напастей от властей. Вышли некрасовцы из Турции - власть констатировала упадок ремёсел, рыбного промысла.

В наше время писателей предостаточно, читатель - штука дефицитная. В результате возникает недоумение по поводу целесообразности большого количества книжной макулатуры, а с ним и вопрос о задаче литературы. Некоторые критики считают, что оная никому ничего не должна, её существование - самоцель. Но так ли это? Каждый человек на Земле ДОЛЖЕН - быть ЧЕЛОВЕКОМ. А значит и его продукция тоже должна - служить данной задаче. Во всяком случае, произведения Юрия Манакова способствуют нашему приобщению к пониманию того, что обретение ВЫСШЕГО смысла жизни - в обретении ЕДИНЕНИЯ - с близкими, с дальними - с миром вокруг - живым и неживым.

Несмотря на небольшой объём книги "Обронила синица перо из гнезда", количество сюжетных линий, персонажей, главных героев и протяжённость действия во времени и пространстве перерастает жанр романа, однако ещё недотягивает до эпопеи. Произведение явно напрашивается на дальнейшее развитие в исторической перспективе для обретения полноценной эпической завершённости, на которую очень хочется надеяться.

В советское время подобный роман-эпопея был обречён остаться в тени произведений Анатолия Иванова "Тени исчезают в полдень" и "Вечный зов", по которым были созданы всенародно любимые сериалы. Сейчас, полвека спустя, пришло время для продолжения начатой Ивановым темы. Так, в "Двине" на протяжении уже многих лет публикуется подобный роман-эпопея "Уйдома" калининградского писателя Сергея Кириллова. Возможно, где-то ещё ждут своего часа в столах других писателей эпопеи об истории страны, преломлённой в судьбах среднерусских, татарских, кавказских, дальневосточных и иных частей нашей Родины честным и беспристрастным писательским взглядом. Где вы? Где настоящая мощная русская литература, которую выбивают за обочину горлодёристые клеветнические модные сочинения-одновневки?            

А ведь человек хочет знать правду о прошлом своей Родины. И если даже историки противоречат друг другу, усложняя возможность верной оценки советской эпохи, то писатели, по примеру Манакова, тем более должны дать нам ту правду, которую познали сами, либо - пронести её от родных, но правду! А уж истории Манакова содержат в себе документальную основу. Конечно, о временах лихолетий нашей Родины написано немало, но, как показывает жизнь, недостаточно, чтобы разобраться в были и небыли. Да и по недалёкому прошлому крупный жанр, в общем-то, прошёлся по вершкам.

А ведь жизнь подобна огромной-огромной целине. И одним-двумя литературными плугами её не освоить, потому как для нас важен любой ряд вспаханного поля. И величайшие пахари уровня Достоевского, и пахари менее великие - все вместе вспахивают великое общечеловеческое поле. И плод каждого полезен. Один раскрывает нам глаза, другой, делясь личным житейским опытом и пережитым, распахивает собственную душу. Поделиться радостью бытия не только самовыражение, но и отдача!

Манаков явно из последних, поэтому его произведения не просто учат радоваться жизни, а, получается, учат жить, а также любви к родной землю и ладу с миром. Последнее особенно ощущается в финальной сцене повести "Таёжных кряжей родники", в которой главный герой слушает пение жаворонка - песню скромной Родины. Это одновременно и образ самой прозы Юрия Семёновича Манакова.

"В алтайских синих небесах, обрамлённых таёжными кряжами, завис нежившийся в тенёчке да испивший сладкой родниковой водички жаворонок. И волнами потекла над деревней Зимовьё его звонкая переливчатая песня, такая знакомая, и каждый раз такая новая, но всегда такая пронзительно родная. Иван Никитич отыскал глазами эту птаху и улыбнулся:"Приду домой, отдохну да ближе к вечеру истоплю-ка я баньку".

Вот такая литература, особенно сейчас, в суровое для страны время испытаний, нужна для самосохранения нации. Русский народный язык, русский народный характер, русские народные темы. И сам Юрий Манаков - до последнего корешка, что связывает его с малой, алтайской родиной, - русский народный писатель. Продолжатель национальной литературной традиции - быть слугой и защитником народа в выражении его правды.

Куимов Олег Владимирович родился 13.11.67 в Кировакане Арм. ССР в семье военнослужащего. Ныне проживает в Подмосковье. Обучался в Томском государственном университете на геолого-географическом факультете (гидрология суши). Окончил Литературный институт. Публиковался в различных изданиях, в том числе в журналах «Луч», «Наш современник», «Север», «Дон», «Нижний Новгород», «Лампа и дымоход», «На любителя» (Атланта), «Южная звезда», «Южное сияние» (Украина), "Подъём" и др. Лауреат журналов "Лампа и дымоход" за 2012 год, «Сура» (2016) и "Отчий край" (критика - 21 г., проза - 23 г.), "Российский колокол" (критика - 23 г.), а также нескольких конкурсов и фестивалей: «Славянские традиции», «Славянская лира», им. Гофмана и др. Книга сказок на тему русских народных пословиц и поговорок отмечена Золотым дипломом премии «Золотой витязь» и дипломом премии им. П. П. Ершова.

Вверх

Комментариев: