Эмма МЕНЬШИКОВА (Липецк)

ПИСАТЕЛЬСКИЙ ДНЕВНИК
<<< Предыдущие записи          Следующие записи>>>

8 мая 2015 г.

НЕДОПЕТАЯ ПЕСНЯ

Очень многое судьба отпустила этому человеку посмертно. Высокое звание Героя Советского Союза, первый сборник стихов, прием в члены Союза писателей СССР и Украины, славу и признание. Однако и забвение тоже…

 

Но грех был бы не вспомнить героя и поэта Бориса Котова в канун Великой Победы, да еще и в год литературы. Удивительная судьба, в которой тесно сплетены глубинная черноземная Усмань и шахтерская, сегодня истекающая кровью Горловка.

 

«Ликвидатор»

В начале 30-х по комсомольскому призыву многие молодые срывались с родимых мест и отправлялись строить города и железные дороги, поднимать заводы и шахты. Однако и у себя дома Борис Котов был неуёмным организатором всего нового: работал секретарем сельсовета, создавал комсомольскую ячейку, обучал крестьян грамоте.

В его прозе «Записки ликвидатора» живо и с юмором запечатлено то время, когда деревенские мужики и бабы с изумлением осваивали буквы, «решали цихвирья», читали первые книги и учили наизусть стихи.

Сам он начал писать еще в школьные годы, и самым главным его увлечением была поэзия, с которой он и дебютировал на страницах уездной газеты «Путь Ленина», воронежских изданий.

Почему же Котов уехал на Донбасс? Кроме романтики, на него наверняка повлияли семейные обстоятельства. Он рвался к новой жизни, к колхозному строительству, к ударному труду, писал боевые задорные стихи, мечтал «вымести прошлого сор и гнилушки», воспевал «большую эпоху»:

Здесь только ветер в радостной игре
Бросал на берег брызги белой пены.
Дремал камыш на утренней заре,
Войдя в речную воду по колено.

В истоме млели заросли куги,
Болотный коршун в поисках добычи
Чертил вверху спирали и круги,
Раскинув крылья в боевом величье…

…………………………………………………..

Но годы незаметные прошли,
И обожжённые ветрами люди
С собой на дикий берег принесли
Железный грохот обновлённых будней.

Под звон пилы, железный лязг и стук
Среди бетона, цемента и леса
Упорно напрягали мышцы рук
Бетонщик, и кузнец, и слесарь.

Упорство непреклонного труда,
Ударных дней немолчный шум и грохот
Здесь люди приносили в дань
Родному детищу – большой эпохе.

И вот, шагнув через затихший плёс,
Через большую водную равнину,
Упрямо встал широкогрудый мост,
Чуть разогнув ссутуленную спину.

Стальные рельсы гнутся и дрожат,
Ложатся шпалы к скользкому бетону.
… И скоро здесь колхозный урожай
Пройдёт колонной красных эшелонов.

А в это время дома – иконы, лампады, отец в рясе каждый день совершает богослужения в церкви Михаила Архангела в одном из сёл уезда. Семья патриархальная, шестеро детей, все дружны и любят друг друга. И совместить несовместимое явно не удаётся…

Из пахотного угла

Отец Бориса Котова Александр Николаевич тоже был человеком незаурядным. Окончив духовную семинарию, работал «народным» учителем в школе в тамбовском селе Пахотный Угол. Там он и познакомился с Верой Ивановной, дочерью приходского священника и тоже учительницей. Они полюбили друг друга и поженились.

В Пахотном Углу появились на свет двое старших сыновей: Александр и – в 1909 году – Борис.

Связано ли их решение Котовых перебраться в усманское село Пушкари с планами Александра Николаевича принять священнический сан, неизвестно. Во всяком случае, произошло именно так.

Переехали они из Пахотного Угла, когда Борис был совсем мальчонкой. Как он вырос в комсомольского активиста и вожака, безоглядного строителя коммунизма, неутомимого певца нового «гулкого» времени, можно только предполагать.

Однако нет никаких сомнений в его искренности и преданности Родине: это он доказал и своей короткой – на пределе сил и эмоций – жизнью, и бесстрашной мужественной гибелью…

В Пушкарях Борис с братом Шуркой, как он его называл, пошли в начальную школу. Учился парнишка с интересом и рано пристрастился к книге. Тем более у образованных родителей была большая библиотека. Уже в младших классах впечатлительный мальчик познакомился с творчеством Пушкина, Гоголя, Аксакова, Тургенева, Толстого, Бунина, добрался и до подшивок журнала «Нива», до энциклопедических словарей.

В усманских Пушкарях у Саши и Бори Котовых появилось еще четверо братьев и сестер. Семья росла, но образованию детей уделялось особое внимание. С 1923 года Борис учится в Усманской средней школе №1, которую окончил в 1928 году в числе лучших ее выпускников. Он был очень застенчив, вспоминал позже его брат Александр, углублен в себя. Любил природу, одинокие прогулки по окрестностям, где он наблюдал жизнь птиц, о которых много знал. Сызмала рыбачил, ходил на охоту. И писал стихи…

В Горловку

После окончания школы Борис Котов активно включается в жизнь села Сторожевские Хутора, где он работает в сельсовете, занимается ликвидацией неграмотности.  Его стихи теперь печатают не только в местных газетах: их публикуют издания «Новая деревня», «Журнал крестьянской молодёжи», «Комбайн». Перед ним открывают все пути, все дороги, он увлечен ликующим будущим страны, ее задорным шагом и песнями.

В 1929 году, когда ему и было-то 20, он пишет стихотворение «Когда нагрянет враг»:

Ползёт лиловый вечер,
Уж запад догорел,
С косматой крышей ветер
Воюет на дворе.

Скрипят, звенят осины,
Гроза – как дальний бой…
Суровые картины
Встают передо мной.

Землянка давит спину,
И звонок пули взлёт.
За жидкою осиной
Стрекочет пулемёт.

Ночь сыплет жгучим градом,
Ночь сыплет в нас свинцом,
И смерть тяжёлым взглядом
Уставилась в лицо…

……………………………………..

Теперь всё в прошлом это –
Ночь, залпы и шрапнель,
Простреленная кепка,
Солдатская шинель.

Теперь иные звуки…
Но коль нагрянет враг,
Возьму винтовку в руки
И выровняю шаг.

А в это время семью священника Александра Котова изгоняют из дома в Пушкарях, в том же 1929-м они поселяются в Усмани. Начинается гонение на религию и священнослужителей. И радужные картинки детства остаются только в стихах:

Тропинка от речки. И радость храня,
Весёлые избы встречают меня.
И пыль торопливо ложится у ног,
Распахнуты двери, и вымыт порог,
И там, за порогом, улыбку тая,
Стоит в ожидании мама моя…

Отец ожидает ареста, а сын рвётся найти свое место в новой жизни. В 1931 году Борис уезжает в шахтёрскую Горловку поднимать Донбасс. Там он нигде никогда не укажет, что его отец – священник. Но будет по-прежнему писать теплые строки о родителях, волноваться и спрашивать об их судьбе, вспоминать родные места, где оставил часть своего сердца:

ОКТЯБРЬ

Ощипаны рощи, земля почернела,
Уныло повисла сухая трава.
На мокрую, грязную землю уселась
Скворчиною стаей сухая листва.

Утрами колхозы готовят обозы,
Ссыппункты открыты с зари до зари.
А ночью тихонько приходят морозы,
Рябина рубином на солнце горит.

Унылые мельницы бьются крылами,
Пылит и хрустит в жерновах умолот,
И длинной оборкой утиные стаи
Садятся за речкой у ржавых болот.

Закуты и риги соломой одеты,
Омытый дождями, качается лес.
И как только вспыхнет фонарь у Совета,
Девчата идут на вечерний ликбез.

Это одно из последних стихотворений, написанных Борисом на усманской земле в 1930-м. А далее под всеми его стихам замелькает Горловка, Горловка, Горловка.

 

По родным местам тоску отбросив

Но поначалу и там в его поэзии то и дело встают деревенские сюжеты:

Жнейки поле грызут, и ползут стройно в ряд,
Расплескалось ржаное душистое море…
Копны золотом в брызгах заката горят,
День с густеющим сумраком спорит.

Но постепенно воспоминания о деревне, о полях и жатвах, мельницах и тракторах, о родимых просторах уступают место горячим шахтёрским строкам:

Я вынес всю разруху лет,
Придя в Донбасс еще мальчишкой.
И полюбил шахтёрки свет
И добрый труд под шахтной крышей,

Там клети свищут и поют.
Как взлёт крыла – соревнованье.
Как знамя гордое в бою,
Несу я бригадира званье,

Чтоб напрягать и ум, и взгляд,
Чтоб принимая груз вагонов,
Болеть за каждый пуд угля,
За все невыданные тонны,

Чтоб память отлетевших дней
Не висла грузом за плечами…
Огнём вокзальных фонарей
Меня Дебальцево встречает.

Или:

Я пришел сюда в глухую осень.
Под дождями стыл полей простор.
По родным местам тоску отбросив,
Я пришел на черный шахтный двор.

И под гул гудков и паровозов
Зашагали боевые дни.
Молодого парня из колхоза
Встретил ласково большой рудник.

И, грузя тяжёлые вагоны,
В ожиданье выпала застыв,
Я учился лихо коногонить
И взрывать упрямые пласты…
   
По мере возможностей Борис Котов навещает родных, ему дорог крестьянский труд, он бывает на охоте:

Седой камыш не дрогнет в тишине.
И заводь спит огромная, немая.
Кусты сухие тянутся ко мне,
Изломанные руки поднимая…

Тревогу выдают его стихи. Не случайно «мама качает седой головой»:

Я делать упрёка тебе не берусь,
Но кажется лишней ненужная грусть…
И я раскрываю с волненьем окно.      
 
А какая же она «лишняя», когда на дворе 35-ый год, приближается война, он в отрыве от семьи, а отец собирает узелок в дальнюю дорогу. Однако Борис жаждет жить, трудиться, дышать полной грудью, писать.

Разговор с кузнечиком

В Горловке он быстро становится известным: он свой, работает в шахте, и в то же время публикуется на страницах тамошней «Кочегарки», в журнале «Литературный Донбасс», в сборниках «Сдаем пробу», «На-гора» и других изданиях.

И пишет не только о шахте и забое, хотя горняцкому, шахтёрскому труду посвящает многие и многие строки. Он пишет о природе и любви, о войне в Испании, о героических советских лётчицах, о трудовых подвигах поколения.

Уже одни названия стихов говорят о широком диапазоне его творческих интересов и тем: «Упорство», «Утро на пчельнике», «Донецкая ночь», «Шахтерская колыбельная», «Депутату» (!), «Мне бы крылья!», «Полдень», «Сосед», «Девушке», цикл «Крымские стихи», «Гармонист».

Да, он был наивен, Борис Котов, порой излишне (хотя кто ее знает, эту меру ) пафосен, но он был сыном не только своего отца, но и своего времени:

Мы мчались штреком, мы трудились в лавах,
Тяжелые водили поезда,
Чтоб вестником победы, счастья, славы
Над эстакадой вспыхнула звезда.

…………………………………………………………..

Чтоб звёздный свет никем потушен не был
На нашей мощной молодой земле.
Чтоб даже звёзды радостного неба
Завидовали звёздам на Кремле.

А какая образность – неотъемлемое качество истинной поэзии! Какая тонкая наблюдательность, новые, порой неожиданные, рифмы. Он даже суперфосфат и картофель умудряется «олиричить», гармонично встроить в современную ему поэзию…
А вот из «Разговора с кузнечиком»:

Что знаешь ты, скрипач-кузнечик,
Зелёный крохотный прыгун?
Июльских зорь немые встречи,
Жужжанье пчёл на берегу…

Шальных ветров степную скрипку,
Тяжелый запах чабреца
Да пожелтевшую улыбку
Ромашки бледного лица…

Я сам люблю речные воды,
Шум камышей у переправ.
Мне жаль, что я за эти годы
Забыл душистый шепот трав.

Это уже 1940 год. Уже три года как забрали отца. Уже Борис женат, у него растет сын Серёжа. Уже готовится первая книжка в печать. Уже скоро «брать винтовку в руки» и выравнивать шаг…
 

Как удар ножа в сердце

С началом войны он рвётся на передовую. Но оказалось: «годен к нестроевой». Такой вердикт медицинской комиссии был для Бориса Котова как приговор. Трое братьев на фронте, а он должен «прозябать» в тылу? Нет, он не согласен.

1 апреля 1942 года Борис Котов получил, наконец, повестку для отправки в часть. К этому времени он потерял связь с женой и сыном и был уверен, что они погибли: Горловка была под немцем, и кто-то выдал врагам Елену Котову, замуровавшую в стене дома винтовку и рукописи мужа.

Но жена и сын тогда чудом спаслись, но он уже об этом не узнает. Как и о том, что его отец был расстрелян («Мама ничего не писала об отце, – вопрошает он в одном из писем с фронта. – Значит, всё по-старому. Так, что ли?»).

А в другом письме, своим родственникам в Воронежскую область, он перед отправкой на фронт признается: «Грустно мне было уходить без единой близкой души. На улице города я остановил проходившую женщину и объяснил ей своё положение. К счастью, она не сочла меня сумасшедшим, мы расцеловались по-родственному, и я с потеплевшим сердцем пошел на вокзал. Через квартал она догнала меня и сунула краюху хлеба и пяток яиц…»

В том же письме Котов сообщает, что его зачислили в стройбат. «Мне стыдно перед братьями, что я до сих пор защищаю Родину не с оружием в руках…

В конце хочу сказать несколько «если». Если моей семье удастся выбраться к вам, прошу не оставить их без помощи… Если через год по окончании войны я не дам о себе знать, пусть Лена распоряжается своей судьбой, как хочет. Никогда себе не прощу, что не сумел их вывезти в Усмань. Слово «Донбасс» действует на меня сейчас, как удар ножа в сердце…»

В июне 43-го, уже воюя в стрелковом полку и получив весть о гибели брата Митрофана, награжденного за свои подвиги медалью «За отвагу», пишет родным: « … поплакал немного, потом пошел на свою батарею и отвесил 30 мин по фашистам… Вечная память герою. Живу в лесу, стреляю по врагам, готовлюсь скоро к великим боям…»

И далее: «Город тёти Ляли от меня недалеко, и за этим городом лежит тоскующая Украина, освободить которую – мой долг… Мечтаю, что когда-нибудь встретимся в Усмани…»

Кстати, в сентябре 42-го Борис Котов в составе уцелевших в бою семерых человек попал в окружение. Но болотом они пробились к своим. В это время в Усмань улетела похоронка на Бориса. И он просил ее сохранить до его возвращения. Однако вместо него в дом пришла вторая похоронка…

А вот его последнее письмо, датированное 28 августа 43-го:

В полночь холодно, в полдень жарко.
Ветер хочет всю пыль смести.
Остаётся рабочий Харьков
Вехой, пройденной на пути.

Войны слева и войны справа,
В центре – смертная карусель.
И задумчивая Полтава
Перед нами лежит как цель.

Плач старухи и крик девчурки
На развалинах изб стоит.
Я завидую нынче Шурке,
Что в Донбассе ведёт бои.

Жив, здоров. 5.III. произведен в сержанты. Командую отделением (расчетом). Писать некогда…Борис».

Богатырская наша сила

А писать и впрямь было некогда: 28 августа 1943-го командир миномета 1-ой минометной роты Борис Котов ушел в бой и под селом Перелески уничтожил около 15 солдат противника (!).

За этот эпизод 25 сентября его наградили медалью «За отвагу». А уже 27 сентября в составе штурмовой группы он переправился через Днепр, под яростным вражеским огнем закрепился на отвоёванном плацдарме, а еще через два дня – погиб смертью храбрых.

Читаешь представление его к награде – и вновь поражаешься: откуда в застенчивом парне некрепкого здоровья, «годного к нестроевой», поэта и романтика, образовалась такая богатырская сила, такой яростный боевой дух, такая беспощадность к врагам!   

 Давайте вчитаемся в текст представления и попробуем воочию увидеть этот последний бой Бориса Котова: «…29 сентября 1943 г. противник предпринял опасную контратаку на правый фланг наших боевых порядков северо-западнее дер. Пекари.

Заметив скопление пехоты противника, сержант Котов, установив свой миномёт на открытой позиции, открыл меткий огонь прямой наводкой. Немцы наступали колоннами, поддержанные огнём из самоходной пушки «фердинанд».

 Расстреляв запас мин, сержант Котов вооружился винтовкой и гранатами и, когда наша пехота поднялась для контрудара, тов. Котов бросился на немцев и вступил в рукопашный бой.

Уничтожая врагов гранатой, винтовкой и прикладом, тов. Котов наводил панику в рядах противника и, когда немцы подались назад и обратились в бегство, преследовал врагов.

 Своей храбростью тов. Котов увлекал за собой остальных бойцов. Осколком мины тов. Котов был убит…

Достоин посмертной высшей степени отличия — звания «Герой Советского Союза».

Похоронен герой Борис Котов в братской могиле в деревне Пекари Каневского района Черкасской области и до сих пор лежит там вместе со своими погибшими однополчанами, полившими кровью родимую землю. Думал ли он, что эта земля неких укров, которые сегодня обстреливают его любимую Горловку с фашистскими лозунгами на грязных устах?...

В 1953 году в Донецке был издан первый сборник стихов Бориса Котова и его фронтовых писем, а в 1960-м – сборник «Недопетая песня», в который вошло всё написанное Б. А. Котовым (стихи, эпиграммы, песни, отрывки из повести «Записки ликвидатора», несколько фронтовых писем).

Он был посмертно принят в члены Союза писателей СССР и Украины. Его произведения выходили в коллективных сборниках в Донецке, Воронеже, Москве.

А в 1999 году в Усмани в серии «Зов малой родины» был издан сборник стихов и прозы Бориса Котова «Горячая песня бессмертна». В книгу включены фотографии из семейного архива, предоставленные сестрой поэта Ксенией Александровной.

Именем поэта названы улицы в райцентре Бондари Тамбовской области, в Усмани, в Горловке, в селе Пекари на Днепровщине. На зданиях школ в Пахотном Углу и в Усмани установлены мемориальные доски. В Усмани на Аллее Героев в 1996 году установлен и бюст Б. А. Котова.

Из четверых братьев Котовых на фронте погибли трое. Живым вернулся лишь старший Александр. Его вдова Елена Котова прожила 96 (!) лет и не год, а всю жизнь верно хранила память о муже, много сделав для его литературного имени. Они с сыном, пока были силы, посещали братскую могилу в Пекарях.

 

Послесловие.

Война окончилась 70 лет назад. Война продолжается. И Горловка, пострадавшая в свое время от немецких фашистов, сегодня в опять руинах, там гибнут люди. Даже дом на улице Пущина, где когда-то жила семья и висела мемориальная доска в честь Бориса Котова, разрушен. Но память о поэте хранят его строки, бессмертны его подвиг и его горячая песня. Недопетая, к сожалению, песня, которую оборвала война…

Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"
Комментариев:

Вернуться на главную