Эмма МЕНЬШИКОВА (Липецк)

ПИСАТЕЛЬСКИЙ ДНЕВНИК
<<< Предыдущие записи          Следующие записи>>>

16 октября 2017 г.

Из цикла «Мастеровые люди России: неактуальное искусство»

В КЛАССИЧЕСКОМ СТИЛЕ

У Николая Рожнова было четыре сестры и два брата — Володя и... Володя.  Старший Владимир погиб в 1943-м, подорвался на мине. А младший родился 9 Мая 1945 года, и родители в память о первенце назвали мальчика Володей...

Для Николая Григорьевича это не семейные предания, а живые воспоминания. Старший брат во всём был для него примером: прилежный, ответственный. И страсть к рисованию тоже от него. А вот откуда в Володе вдруг открылась такая увлеченность живописью, неизвестно.

В роду все были крестьянами, пахали и сеяли, пряли и ткали. Не до красок с карандашами. А он бережно складывал свои рисунки под соломенный тюфяк на полатях, покрытый самодельной дерюжкой: мать ткала их зимними вечерами. Наверное, он стал бы художником. В 43-м ему было всего 18 лет. Когда мина взорвалась, он успел крикнуть «Мама!..»

 

У ПОРТРЕТА СЫНА

Родители так никогда и не оправились от горя. Если бы не знали подробностей, может, время как-то утихомирило их душевные раны. Но в село вернулся сослуживец сына и рассказал, как было дело. Обидно, что парень вышел живым из боев, а погиб во время очередного марш-броска, когда фрицев уже гнали с Украины. Ночью поступила команда «Привал». В темноте, располагаясь на отдых, он и напоролся на мину. Жил ещё несколько часов. А этот его крик «Мама!» так и застрял в её сердце навсегда...

Потом Николай Рожнов напишет картину «Похоронка» — её можно посмотреть в областном краеведческом музее. Но эта боль, которая поселилась с тех пор в их семье, с годами никуда не исчезла. А Николая Григорьевича подвигла на  создание полотен, словно пронизанных святой памятью о брате, истёкшем кровью на минном поле враждебной нам ныне Полтавщины... 

Самой известной его работой из цикла, посвящённого брату, называется «У портрета сына». Познакомиться с ней можно только в каталогах. В 1974 году она экспонировалась в Москве на Всесоюзной выставке, потом побывала в Германии, о ней писала профессиональная пресса. Позже картину приобрёл Владимиро-Суздальский музей народного творчества, где она хранится и по сей день.

Сюжет её прост: на стене деревенской избы висит портрет крестьянского парнишки, а под ним на деревянной лавке сидят старенькие родители, сложив натруженные руки на коленях. И такие у них лица, такие глаза, что сердце сжимается. Художнику удалось передать человеческое горе не какими-то особыми изобразительными средствами или аллегориями, а исключительно талантом и силой собственного чувства. Он всю жизнь трогательно чтил родителей и последние десять лет их жизни — до 1984-го — был рядом.

 

САМОУЧКА

Его корни — в селе Ранино Мичуринского района Тамбовщины. Там он делал свои первые наброски, разживаясь у брата драгоценными белыми листочками для рисования, там учился в школе, отсылал свои рисунки в местную газету. Там ему и посоветовали поступить на заочные курсы для желающих учиться рисованию при Центральном доме народного творчества имени Н. К. Крупской в Москве, позднее преобразованные в Государственный заочный народный университет искусств.

Его приняли сразу на второй курс. И с тех пор звание самодеятельного художника закрепилось за ним на всю жизнь. Любитель, самоучка: так ещё называют не получивших академического профессионального образования живописцев. Но картины-то у них настоящие!

Кстати, самоучками были Поль Гоген и Ван Гог, Филипп Малявин и Виктор Васнецов, известные русские пейзажисты Федор Васильев и Иван Похитонов, современный талантливый художник Андрей Шишкин и многие другие.

К сожалению, нет на наших художников таких меценатов и устроителей художественных галерей, как Третьяковы и Морозовы, поэтому картины большинства талантливых живописцев наших времён пребывают в полном забвении и пыли. Но когда они начинают доставать их из этого плотно забитого хранилища, хочется плакать: ну почему, почему их никто не видит, почему они никому не нужны...

 

ЛИЧНОЕ

Возможно, творческая судьба Николая Рожнова сложилась бы успешнее, женись он на какой-нибудь сподвижнице и поклоннице его таланта, понимающей, что этот «любитель» иных профессионалов, вместе взятых, стоит. Однако не случилось. Женился он на выпускнице мичуринского педагогического института и уехал с ней по направлению в Нижний Тагил.

Окончил худграф тамошнего пединститута. В 1962-м родился сын Андрей. А в 74-м Николай Григорьевич вернулся на родину. Супруга не прониклась его живописью, он не разделил её учительских забот. Каждый остался при своём.

Ещё одна женитьба тоже не принесла Рожнову счастья. Обосновались они с новой семьёй — супругой и полуторагодовалым пасынком — в Липецке. Он занимался в основном оформительской работой: ведь руки у него золотые. Резьба по дереву, лепнина, витражи, росписи — он мог всё. И зарабатывал неплохо. Но 90-ые годы смутили его своей необузданностью, и он ушёл в свободное плавание.

Однако созданный тогда на пару с сотоварищем кооператив больших доходов не принёс. Да и не творческим людям заниматься частной хозяйственной деятельностью. Тем временем и у жены появились свои увлечения, несовместимые, скажем, с каждодневным трудом и страстью художника, его представлениями о смысле жизни и призвании, любви и искусстве.

В итоге он сейчас один в тесной комнатушке с сотнями (!) работ — картин, эскизов, рисунков — на стенах, стеллажах, за диваном, дверями, в углах, на подоконнике и просто на полу, иные из которых значительного (до двух метров в длину!) размера. Там же — мольберт с почти законченным городским пейзажем, заготовки для рам, оригинальные композиции за стеклом из природного материала. Повсюду краски в тюбиках — и кисти, кисти, кисти везде...
— Да лучше бы я был шофером! — в сердцах сказал он, заботливо раскладывая по местам «экспонаты» специально для меня устроенной выставки.

 

НИКАКИХ КОПИЙ

Любитель, он самый почтенный член клуба самодеятельных художников «Горизонт» при областном центре культуры, народного творчества и кино. И сейчас, на 84-м году жизни, пишет почти каждый день. Сколько уголков Липецкого края запечатлел он в своих светлых, ярких пейзажах! Есть и просто красивые, почти декоративные цветочные композиции. Но всё самобытное, никаких копий!

Обычный с виду, худенький человек, он любит людей сильных, героических. На его портретах и современники, и исторические личности — Петр Первый, Петр Столыпин, Иосиф Сталин, Георгий Жуков. А какой Иван Грозный! Глаз не оторвать, магическое притяжение.

Можно упрекнуть меня в дилетантизме: что я понимаю в живописи. Ну рисует человек, так ведь и иные примитивисты метят в великие художники. Но Николай Рожнов себе спуску не даёт: он постоянный участник всевозможных выставок, позволяющих более или менее объективно судить о таланте и месте художника на иерархической лестнице мастеров в этом виде искусства.

Так вот этот любитель из глубинки, непризнанный профессионалами и на уровне региона, в грязь лицом не ударяет. Кроме «У портрета сына», у него очень сильная работа из этого цикла «Портрет брата» (где глаза юноши ещё пытливо вглядываются в будущее, а за спиной у него уже свершилось всё самое страшное: война, взрыв и конец...).

В мае 1985 года Рожнов за эту работу получил диплом и медаль лауреата Всесоюзного смотра-конкурса самодеятельных художников. Затем картина была представлена на передвижной выставке в Болгарии.

Впечатляет и портрет матери, который Николай Григорьевич с трудом освободил из «тисков» других картин, тесно приставленных друг к другу в дальнем (насколько это возможно в десятиметровой комнате) углу.

 

СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО

Хочется подробнее остановиться и на картине Рожнова «Осень», где изображены его родители. Работа эта демонстрировалась на Московской всероссийской выставке, побывала на передвижных выставках в ГДР, Болгарии, Чехословакии, Венгрии. Затем выставлялась в Ливадийском выставочном комплексе Ялты и впоследствии была приобретена музеем Симферополя.

Его полотна есть также в Санкт-Петербурге, Свердловске, Костроме, в частных коллекциях и музеях. В центральной городской библиотеке имени Сергея Есенина в Липецке.

В областном центре и районах устраивались и персональные выставки. Но профессионалы Рожнова не жалуют, на престижные областные выставки его картины не берут: мол, и членов союза художников предостаточно.

Можно было бы объяснить такое положение вещей тем, что его лучшие работы выполнены давно и сегодня никакой ценности (?) не представляют. Но, во-первых, это не так, да и картины его годами никто не видит.

Во-вторых, в прошлом году его работа под названием «Пижма» была отобрана и представлена на VIII Международной выставке-конкурсе современного искусства в Санкт-Петербурге. И заняла там на конкурсе классической (!) живописи «Пижма» третье место в номинации «Пейзажи и природа в классическом стиле». Я видела эту картину: она изумительна!

Траву на первом плане трогаешь рукой: кажется, что для такого объемного изображения художник применил какую-то хитрость, ан нет — на ощупь всё «чисто». А кажется, трава колышется, а сами цветки пижмы — нет, не фотографической точности, наоборот, исполненные скорее в импрессионистской манере, — словами описать невозможно. Есть там и третий план — глухой наступающий лес.

Не знаю, насколько это правильно в профессиональном смысле, но для моего сердца такое «любительство» куда ближе, чем мастерски измалеванный холст с невесть чьим изображением. Так вот на областную выставку эту картину не взяли...

 

ОСЕНЬ

Такая вот осень жизни у мастера. Впрочем, в классическом стиле: настоящее искусство комфорта чурается. И сетовать не на кого. Был бы он прагматиком, брал бы выгодные заказы, строил бы себе дворцы, теплицы, гаражи, а вечером лежал на мягком диване, потягивал виски с содовой и посапывал от удовольствия. А он, романтик, брал мольберт и писал этюды, создавал свой мир красивых пространств и людей.

Государству же не до романтиков, будь они хоть профессионалы, хоть любители. Да и людям тоже не до творческих потуг отдельных личностей, не умеющих жить по уму — только по сердцу, только по душе.

Но зато расставил Рожнов свои картины — и всё в его комнате преобразилось. И не нужны там фотографические обои, глянцевые потолки, золочёные люстры, потому что излучают его пейзажи и лица удивительный свет, мерцают огоньки костерков в его инсталляциях, сияют радостью его глаза.

А про шофёра — это он так, для красного словца. Да и шофёры тут совсем ни при чём. Хорошая работа, если руки тянутся к баранке, а не к перу или кисти. Тут другое: жизнь в искусстве. Она делает тебя создателем той реальности, которая никогда бы не стала явью без твоих усилий, самоотверженности, дара. Одна беда: что с этой реальностью делать?

Вот и Рожнов мучается вопросом, как распорядиться своими картинами, кому они нужны. У него добрые отношения с сыном и пасынком, с внуком, они все благоразумные, работящие люди. Но им это живописное собрание ни к чему. В области тоже не испытывают пиетета к народному художнику. Что же будет с его картинами?
Он вздыхает, достаёт ещё один пейзаж — с дубом и липой. Как Филемон и Бавкида, напоминает он мне античный миф о супругах, которые за гостеприимный прием Зевса были награждены долгой и счастливой жизнью, а после смерти превратились в эти два дерева, растущие из одного корня.

Писал Рожнов эту картину, думая о родителях. Их осень он пестовал, скрашивал. В его же осени есть только картины и такая же, как он, одинокая подруга, художник-любитель. Они изредка ходят друг к другу в гости. Изредка — потому что ходить им всё тяжелее. Но они не падают духом: в их тесных комнатушках целый мир красок и образов...

Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"
Комментариев:

Вернуться на главную