27 сентября 2011 г .

ЛИШНИЕ ЛЮДИ

Старость не орден, всем достанется, любит говаривать одна наша местная деятельница, уже, что называется, вышедшая в тираж. Во всех смыслах: афоризмы, которые она подслушивает или изобретает сама, распространяются самиздатом. И с возрастом этот вид творчества увлекает ее всё больше. Хотя про старость – тут она неправа: достается не всем. И порою она мало похожа на награду…

- Бабушки чтобы не было! – категорично заявила невеста внука, когда ее привели знакомиться с жилищными условиями жениха.

И что с того, что бабушка приехала к старшему сыну из Казахстана, где продала свой дом, а деньги отдала сыну, чтобы он купил жилье попросторнее. С расчетом и на нее, оплатившую себе уголок под общей семейной крышей. Сын так и сделал. Купил дом побольше, но матери места в нем не оказалось.

Бабушки чтобы не было… К младшему сыну в Старый Оскол, где растут две дочери, а квартирка и без того тесная, она и не думала соваться. Вряд ли там ее встретят с распростертыми объятиями. И женщина, отдавшая по жизни все долги – вырастила детей, «досмотрела» маму, которая ушла в иные веси в 94 (!) года, схоронила сестру, – не почувствовала ни одной заинтересованной в себе души. Все сделали вид, что это она САМА решила уйти в дом престарелых, САМА не захотела «притеснять» молодых и быть им обузой.

- Ну ладно – сноха, внуки, даже их невесты и жены. А как же сыновья? Неужели они спокойно дали вам уйти в казенный дом, на государственное попечение, словно вы ничем не заслужили внимания и заботы родных людей, не выложились в них до последней силушки, до последней копейки?

- А сын у меня – пластилин! Такой характер. Что ему в семье скажут – то он и сделает. Я уже в прошлом, и они ему роднее сделались, чем я. А что про второго сына говорить, если я ничем с жильем ему не помогла. Это же несерьезно: отдать деньги одному сыну, а жить у другого. Вот я и предпочла дом престарелых. Очередь выстояла, к депутату обращалась за помощью: сюда ведь попасть нелегко, старики по нескольку лет ждут места – так много стало теперь лишних людей…

«Лишней» оказалась и другая престарелая женщина, Галина Антоновна. И она тоже ни на кого не в обиде.

- Да на кого мне обижаться? Детей у меня не было, только племянники. А они напрямик говорили: у тебя же состояния нет, чтобы мы за тобой присматривали. Ты ничего нам не оставишь, за что же нам гнуться-то на тебя? И то правда. У нас тут одна старушка померла, а сын родный сказал, что хоронить ее не за что. Мол, где жила, оттуда пусть и провожают бабку в последний путь. А все же знают, что у него одних квартир по городу несколько штук. Так это ж сын, а у меня племянники. И то один смотрел за мной, ничего плохого не скажу, но сам заболел. Ему на сердце операцию сделали, инвалидность дали. И жена у него тоже больная. А тут и я слегла. Вот они и не справились, отдали меня сюда…

Да, подтверждают сотрудники дома для престарелых и инвалидов, Галина Антоновна действительно поступила очень слабая, не вставала, даже не шевелилась, не ела и ходила, простите, под себя. Племянник с женой, сами люди пожилые и нездоровые, уже опустили руки. Поместили бабушку в отделение «Милосердие», в реанимационную палату, где врачи, медсестры и санитарки обеспечили ей усиленное лечение и уход, кормили с ложечки, хотя, если честно, уже и не чаяли вернуть ее к жизни.

Но совершили чудо: уже через месяц 85-летняя старушка начала ходить, ее перевели в женское отделение – и сегодня она с удовольствием ухаживает за цветами на территории, гуляет, общается и даже поет в хоре!

- Такая судьба, не обойдёшь – не объедешь, - философски замечает она. – Иной раз и сама думаю: ну зачем, зачем я живу на белом свете?! Для чего меня мама родила, а в 8 лет сиротой оставила? Всю жизнь сердце за маму болит: что рано умерла она, в 35 лет, что не пришлось мне за ней поухаживать. Ну не было у меня детей, так хоть бы мама была, уж как бы я жалела ее, как старость ее покоила. А детям откуда же взяться, если Витечка мой на войне погиб…

С «Витечкой» они подружились в детском доме Ярославля, где росли вместе с другими сиротами. С ребяческих лет были они «жених и невеста». А потом «Витечка» ушел на фронт – и не вернулся. Так и осталась Галина Антоновна добровольно соломенной вдовой, а вернее невестой неневестной, как монашка. Только вместо молитвы была у нее работа, а вместо работы… тоже работа.

- Посмотрите, какие у меня руки! – растопыривает она тонкие, прозрачные, изуродованные артритом и трудами пальчики. – Это я с 14 лет прачкой работала. В детском санатории, куда меня после детдома определили. Что я еще умела? А так белье замочила, выкипятила – и три себе на стиральной доске (знаете, что это такое?!), натирай во всю ивановскую. Пальцы от горячего белья, от доски ребристой в кровь растирались. Но и это еще было ничего.

А в войну в город приходили эшелоны с ранеными и горы окровавленного, заскорузлого солдатского белья. Меня зачислили в банно-прачечный отряд эвакогоспиталя. Сколько я наших солдатиков отмыла, в каком они состоянии прибывали – страшно сказать. Кто без сознания, кто в лихорадке горячечной, бегут, рвутся под танки или от танков… Господи, сколько боли, сколько горя…

А белье, коробившееся от крови, подолгу вымачивали в огромных чанах, кипятили – и опять стирали, стирали, стирали…

Всю жизнь отработала Галина Антоновна в интернатах, детских домах. В разные времена была прачкой, санитаркой, кастеляншей, поваром. В социальном учреждении коротает она старость. И всё-то никак не поймет, ну зачем, зачем она живет на белом свете…

Василий Аксенов, наоборот, себе цену знает. Сорок лет (!) он был машинистом поезда. Водил грузовые, пассажирские составы, управлял паровозом, тепловозом, электровозом. Начал учиться на помощника машиниста во время войны, в эвакуации. А впервые самостоятельно повел поезд уже в 21 год. Не успевал отдыхать после рейса, как снова в путь – то сменщик заболеет, то дополнительный рейс назначат. Так и проморгал жену: первой дочери у них не стало, а вторая… Вторая не твоя, заявила жена. И он ушел…

Перемогался «по чужим дорогам и углам», пока сестра не пригласила его в Липецк. Она боялась одинокой старости, но в 1998-м вернулась из Азербайджана ее дочь с мужем-военнослужащим. И Василия Ивановича попросили...

Ему предложили место в элитном доме для заслуженных ветеранов, расположенном за городом, в санаторной зоне. Там он шесть лет прожил в… новом браке: женился на тамошней нянечке. А когда она завершила свой земной путь, перевелся в обычный дом для престарелых и инвалидов, но в городе: здесь с транспортом легче, и родственников можно чаще навещать.

Молчаливый, серьезный дядька пришел с пакетом наград и трудовой книжкой: в рейсе, объяснил, разговаривать было недосуг, там главное – внимание, сосредоточенность. В трудовой книжке заинтересовала запись 1955 года: «Награжден министерской премией 1566 рублей за безаварийную работу». Василий Иванович долго вспоминал, что можно было купить за эти деньги. Много чего, сказал неопределенно…

А награды в целлофановом пакете обнаружились редкостные. Старая медаль «За доблестный труд в период Великой Отечественной войны» с барельефом Сталина. Медаль «За трудовое отличие», на обратной стороне которой написано: «Труд в СССР – дело чести». Почетный железнодорожный знак «Ударнику сталинского призыва» и так далее. Куда их денут потом?

- Да выбросят на свалку, кому они нужны… – вступает в разговор еще один жилец стардома, Михаил Пушин. – Это еще спасибо надо сказать, что с нами возятся, а то бы тоже смели на свалку – и дело с концом…

Великий скептик, он оказался и большим шутником. Я, говорит, в юности пожилыми людьми считал тридцатилетних. А когда самому стукнуло тридцать, решил «отложить» пожилой возраст лет до сорока пяти. Однако и в пятьдесят, и в шестьдесят чувствовал себя еще достаточно бодро. И, честно говоря, так и не заметил, когда же я стал пожилым? А ведь недавно здесь, в доме престарелых, мне семьдесят пять отметили…

- Я, – признается Михаил Сергеевич, – совершил в жизни две роковые ошибки, которые привели меня сюда. Первая, что я ушел от жены и сына, польстившись на неимоверную и бурную любовь. Будучи инвалидом детства, у меня одна нога короче другой, был очень мнительным. Мне казалось, что жена словно ждет от меня благодарности за то, что вышла за меня замуж. Где-то в глубине души я хотел ей доказать, что стою женской любви и внимания. В другом браке у меня родилась дочь, а ее мать ушла к молодому.

Вторая ошибка, что я согласился продать нашу с дочерью квартиру, когда она строила дом. Считалось, что в доме у меня будет своя часть жилплощади. Но меня лишили независимости. Мне приходилось втихаря – чтобы не раздражать дочь и зятя, – пробираться к холодильнику и, открыв его, гадать, что можно съесть, а что мне не полагается…

Михаил Сергеевич решил вопрос просто: он много лет руководил районным райсобесом – и был вхож не только в дома для престарелых, но и в кабинеты к их руководителям. Дайте мне комнатку, попросил он. Ну как тут не порадеть родному человечку и не поместить его Христа ради в богадельню…

Слава Богу, казенные дома у нас как для детей, так и для стариков очень приличные. Благоустроенные комнаты, тепло и свет, ковры и холодильники – всё есть. Их хорошо кормят, возят в театры и цирк, устраивают им концерты и праздники. И всё же они очень одиноки. Почему?