Эмма МЕНЬШИКОВА
15 октября 2011 г . ГЛАЗА В ГЛАЗА Где и отдохнуть простому человеку, не имеющему собственного транспорта, как не в городском саду. Особенно осенью. Ребятишек тянет на аттракционы, которые вот-вот закроются. Пожилые чинно прогуливаются по аллеям, совершая моцион... А молодежь… Молодежь любит укромные уголки парка, где можно без удержу целоваться… Или посидеть небольшой компанией… Или провести самодеятельную фотосессию «на ковре из желтых листьев», чем обожают заниматься девчонки… А многие любят собирать каштаны. И действительно, есть в этом увлечении что-то похожее на азарт, с которым бродят по лесу заядлые грибники, например. И хотя каштаны в наших широтах всего лишь конские, люди их не едят, однако какую-то пользу можно извлечь и из этих лоснящихся, только что выпавших из своих «родовых гнёзд» коричневых крепышей, буквально просящихся в руки… Впрочем, мало кто собирает каштаны единственно с лечебной целью: плоды растирают в порошок, смешивают с растительным маслом и применяют при радикулитах. Еще каштан хорошо помогает «от суставов», спиртовые и водочные настои благотворно влияют на сердечно-сосудистую систему и так далее. Куда более простой способ – носить несколько плодов каштанов при себе: в кармане или даже в руке. Помогает от всех болезней, порчи и сглаза. Причем серьезно… Но мне кажется, что интерес к каштанам возникает скорее из прагматизма сегодняшней, не склонной к романтизму жизни, чтобы придать смысл самой прогулке. Красота вокруг – да. А тут еще и в руках остается ощутимое ее свидетельство. Приходилось наблюдать, как человек, насобирав целую сумку каштанов, потом высыпает их кучкой под дерево – и уходит… А вот хорошо бы понять, зачем мы с подругой собираем каштаны. Смысл в наших прогулках есть – мы разговариваем, обсуждаем животрепещущие творческие вопросы. Лечиться каштанами пока не пробовали. Хотя полные карманы их носим всю зиму: жалко выбрасывать. Подруга, впрочем, свой резон нашла: медик по образованию, она «принимает роды» у нераскрывшихся плодов, освобождая их от колючей «плюски» (так называется зеленая оболочка каштана). А когда они появляются на свет, она вроде бы уже ответственна за их дальнейшую судьбу. Хочешь-не хочешь, неси домой… Меня же занимают каштаны полураскрытые, карим глазом выглядывающие из-под створки-века, обрамленного колючками-ресницами… И в одинокой моей прогулке по каштановой аллее рождаются такие строки: Каштаны только что прозрели, Набрав с десяток колоритных экземпляров, я решаю сфотографировать их: не пропадать же им зря. Получились почти художественные снимки, которые дочь предлагает распечатать крупным планом, оформить в рамки под стекло – и развесить по стенам. Впечатление – необычное, сказала она… В игольчатых снаружи плюсках, Почти касаясь небосвода, Стихотворение, навеянное этим странным общением, заканчивается так: И лишь внизу, в осенней прели, Может быть, это и ерунда, не стоящая поэзии. Но тогда почему и из чего они складываются, эти строки, и живут самостоятельной жизнью, когда еще и сам не осознаешь, стоят ли они стихов, станут ли стихами, возникнув, по сути, из ничего, из того самого «сора», о котором писала Ахматова. Но потом вдруг тоже прозреваешь: речь-то не о каштанах, собственно, а о том высоком и чистом, обладая которым, мы зачастую пребываем в слепоте и глухоте. У нас было небо, у нас есть душа. А что мы видим? Чем живем? И такая ли это ерунда – когда поднимаешь голову и видишь Божий свет, просвечивающиеся на солнце янтарные, золотистые, охряные листья осенних деревьев, далеко-далеко уходящее ввысь небо, от которого глаз не оторвать…
|
| |||||||
|
10 октября 2011 г . САМА СЕБЕ И МУЗА И ПОЭТ Разлапистые дальневосточные ели с экзотическими «усатыми» шишками устремляются куда-то далеко ввысь. Важно раскинул пышную крону царственный кедр. Скромное пробковое дерево прячет в листве свои липкие «резиновые» ягодки. Что это за местность такая? А самая что ни на есть черноземная глубинка с ее пунцовыми – по осени – кленами, ясенями, золотыми березками… Под одной из таких берёз в селе Урусово бывшей Рязанской губернии вечным сном спит Анна Петровна Бунина. Нет, она не была музой известных русских поэтов и композиторов, как другая Анна Петровна – Керн, ее младшая современница. Кстати, они примерно в одно и то же время могли общаться с Пушкиным и его родителями, Крыловым, Жуковским, хотя Анне Буниной в пору молодости Керн было уже больше 40… Свою известность Бунина приобрела не красотой – хотя все отмечали ее внешнее очарование – и не принадлежностью к знатному роду, давшему России множество известных художников, архитекторов, ученых, литераторов. К последним принадлежали тот же Василий Жуковский – внебрачный сын тульского помещика Бунина; братья Иван и Петр Киреевские – философы, литературные критики, публицисты и одни из лидеров славянофильства; Иван Бунин – потомок воронежских Буниных и др. Бунинскими корнями похвалялась и Ахматова: оказывается, Анна Бунина приходилась тёткой её деду. Ну а прославилась Бунина всё-таки своим литературным даром. Именно она стала, по сути, первой русской поэтессой, «научившей женщин говорить». Правды ради сказать, писали женщины и до нее. Но только Бунина получила такое широкое признание. Более того, она успешно работала и в прозе (книга «Сельские вечера»), занималась теорией стиха и переводами, внесла свой вклад в развитие русского литературного языка, подготовляя «почву» великому Пушкину.
Интересно, что при стремлении к демократизму, к самостоятельному образу жизни и такому неженскому тогда делу как литература, она была истой монархисткой, пользовалась благосклонностью царственных особ, наградами и пенсиями из их рук и роптать не роптала против существующего порядка вещей. Может быть, поэтому ее так надолго забыли последующие власти? Одни – потому что не нашли крамолы в ее строках против ненавистного строя, другие – потому что им вообще плевать на литературу… Анна Бунина – имя достойное для памяти потомков. И судьба у неё удивительная. Родилась она в 1774 году в Урусове. Оставшись рано сиротой – мать умерла, оставив на отца шестерых детей, младшей из которых, Анне, было всего 14 месяцев, – девочка воспитывалась у тетки. А вообще, как следует из ее поэтической исповеди, она сменила девять родственных домов, где «различны принимая нравы, не ведая забавы, взросла в слезах, ведома роком неминучим по терниям колючим…» Детство и молодость Анны Буниной прошли в деревне. Её обучили, как и полагалось девочке, азам грамоты и четырём правилам арифметики. Зато она хорошо вышивала и плела кружева. И в то же время уже в 13 лет писала стихи! Обретя самостоятельный доход только после смерти родителя, когда ей было уже 28 лет, Анна уезжает к старшему брату в Петербург – и не возвращается в деревню. Шокируя родню, селится в столице и, в отсутствие брата, живёт одна в его съемной квартире на Васильевском острове. Чем же занимается немолодая уже, провинциальная барышня, получившая наконец волю и деньги? Вот что об этом пишет она сама: Заместо молодцов и франтов, Мой малый кошелек стал пуст! За полтора года она истратила весь свой капитал – на изучение иностранных языков, физики (!), математики (!) и, в особенности, российской словесности. А ведь ее будущее было совершенно неопределенно. Разве что опять оказаться на иждивении братьев и сестер? Однако старший брат, поразившийся произошедшим в сестре переменам, ее стремлением к самообразованию и открывшемуся литературному дару, ввел её в круг известных петербургских литераторов. Которым она и показала свои стихи. Стихи понравились… В 1806 году состоялась первая публикация Буниной в печати. За ней последовали другие. Её стихи высоко оценила Всероссийская императрица Елизавета Алексеевна, наградившая поэтессу (за публикации!) золотой лирой, осыпанной бриллиантами. Первый сборник стихов «Неопытная муза» Бунина издала в 1809 году. И вскоре уже сам Державин, как и Пушкина, благословил ее на литературный труд. А за «Неопытную музу» поэтессе была пожалована императрицей ежегодная пенсия в 400 рублей: вот оно, отношение властей к литературе и писателям. Замуж Бунина так и не вышла, хотя какие-то романы были и ожидания руки и сердца предполагались. Однако не случилось. Похоронив отца в родном Урусове, Анна Петровна какое-то время живёт там у сестры, Марии Петровны. Пишет стихи и прозу. По возвращении в Санкт-Петербург издаёт новые книги – и тут у неё начинаются проблемы со здоровьем. Царская семья выдаёт ей деньги на лечение и проживание в Англии. Однако всё напрасно – и Бунина возвращается в Россию, живёт в селе Денисовка близ Урусова в доме своей племянницы: так всю жизнь и обреталась по чужим семьям да углам. Тяжёлый недуг не сломил поэтессу, хотя болела она долго, и до последнего своего часа, превозмогая боль и скорби, работала. Любить меня иль нет, жалеть иль не жалеть, Так писала она перед уходом в иные веси. В декабре 1829 года писательницы не стало.
Душа радуется, что такие деревни в России еще есть. На въезде в село вальяжно прогуливаются живописные индюки, почти в каждом дворе – живность и покрупнее птиц. Порядок везде – изумительный: палисадники ухожены, да с выдумкой, с малой «скульптурой» – из дерева и бросовых материалов и вещей – собственного производства. Чувствуется, что благоустройством занимаются не только по указке главы Чаплыгинского района и руководителя сельского поселения, но и по зову души. Могила же Анны Буниной – песня. Раньше здесь был фамильный склеп. Теперь это огороженное чугунной литой оградой священное место. Под стройной, тихо шелестящей тонкой позолотелой листвой берёзкой – простой деревянный крест. Небольшой памятник. И только трава, и только ветер здесь вольны расходиться во всю свою природную мощь… Тишина вокруг удивительная. Но вот мимо проносится паренёк. Зовут его Никитой, учится он во втором классе, где трое учеников… И всё-таки они есть. И есть русское село Урусово. И три девчурки, вереницей, с рюкзачками-горбиками, шагающие из школы, и этот самый Никитка, и другие ребята – это будущее Урусова. Им и их детям, внукам беречь и обихаживать село, сажать деревья в память о его прошлом, о славных земляках, живших здесь сто двести, триста, тысячу лет назад и творивших нашу историю и культуру. А что до кедра с экзотическими елями, то им уже по полтораста-двести лет. Растут они на территории усадьбы Петра Петровича Семёнова Тян-Шанского, внучатого племянника Анны Буниной, в деревне Рязанка близ Урусова, которые он самолично сажал. Сейчас там музей Тян-Шанского с дендрологическим парком в 12 гектаров . Золотая осень там – сказочная пора. Дом, между прочим, натуральный, не какой-нибудь новодел. Всё остальное тоже натуральное: деревья, цветы, речка Ранова – говорят, это единственная в Европе речка, текущая против того направления, куда устремлены все остальные реки материка. Людей бывает в музее много. Но собственно Урусово и могила Анны Буниной остаются в стороне. Хочется верить, что когда-нибудь и туда будет проложена туристическая тропа. И найдутся желающие поклониться могиле первой русской поэтессы. Только бы село не исчезло: а то ведь сейчас оптимизируют школу, молодежь разъедется, старики отживут своё. И молиться в храме станет некому. И за могилами присматривать тоже. Не дай Бог, останется этот уголок только в стихах Анны Буниной: Хоть бедность не порок От пчелок я и в поздни лета
|
||||||||
| ||||||||
Творчество Анны Буниной пронизано высокими духовными устремлениями, национальным духом, истинным патриотизмом, проистекающим из ее глубокой русской души и из дружбы с такими великими патриотами Отечества как Державин, Жуковский, Шаховский и другими преданными сынами России. Она пела "подвиги мужей", погибших на поле Бородина. Ее общественные взгляды формировались под влиянием просветительских идей Новикова и Карамзина. Только человеколюбивое правление монархов, писала Бунина, ведет "к бессмертию их имена", а не оковы и темницы. И еще: "Народа счастие есть лучший гимн царям". 
Прошло чуть ли не двести лет с тех пор. Что представляет сегодня Урусово? Как ни странно, это прекрасное ухоженное село, с восстановленным Никольским храмом недалеко от места последнего упокоения Анны Буниной и ее родителей. Здесь живут настоящие русские люди, не упустившие своей земли, не разрушившие старого барского дома, где по сию пору размещается местная школа, не разгулявшиеся до безобразия в эпоху либерального разгула, бережно хранящие могилы своих предков.