«Дела давно минувших дней,
 Преданья старины глубокой».
Александр Пушкин,
(Поэма «Руслан и Людмила»)

Русская душа не может без чуда - в дыму и огне атаки, на краю смерти, при последнем дыхании…

Когда я размышляю об этом, вспоминаю деда Егора из деревни Берёзки. Рядовым он прошёл Великую Отечественную войну от древнего русского города Торжка до немецкой реки Эльбы. И ни разу не был ранен!

Ну, разве не чудо? «Может, везение, - возразит кто-то, - или - счастливый случай…».

Думаю, всё вместе: и везение, и счастливый случай, да и ещё что-нибудь… И, наверное, умение воевать - не абы как, а с толком, с чувством, с расстановкой. На войне , пожалуй, это - самое главное!

…Увидев Красное знамя над поверженным рейхстагом в Берлине в мае 1945 года, тысячи наших солдат побежали туда - с торжествующими криками, на ходу стреляя вверх…

Победа! Тяжелая, долгожданная, радостная.

Егор Орлов был в числе ликующих. Как и многие, он оставил на стене высшего органа управления фашистской Германии автограф, сделанный очередями из автомата: «г. Калинин - Егор Орлов».

Тогда солдату представлялось, что его надпись на Рейхстаге - навеки, её никто никогда не сотрёт. Что забвение не коснётся фронтовых путей-дорог, по которым прошли миллионы солдат и офицеров.

1

Синий экспресс мчал по Подмосковью, за окошком мелькали машины, дороги, строения, пробуждающаяся природа. Цвела черемуха, набухала сирень. Миниатюрными солнышками рассыпались одуванчики по откосам и взгоркам. Позади Клин, Тверь…

В купе меня будто пригвоздил к сиденью вопрос подростка: «Пап, а война взаправду была или нет?». Молодой папаша стал объяснять: «Да, сынок, была на самом деле война, но когда-то очень-очень давно…». «Потрясающе!» - подумал я.

Мне показалось почему-то диким это именно на тверских просторах, среди которых катил поезд. Мою родную землю жестоко топтали сапоги фашистов. Немецкие войска при наступлениях и отступлениях сожгли дотла около 500 (!) крупных деревень и сёл, разрушили сотни предприятий, угнали в качестве рабов в Германию тысячи работоспосбных моих земляков, нанесли огромный урон демографии области…

После войны большую часть пострадавших населенных пунктов и предприятий так и не смогли поднять, фактически они ушли в небытие с карты Тверской области. Никакой компенсации за разор тверяки от поверженной и «разделённой» Германии не получили. Но Верховный Главнокоманудующий И.В.Сталин, умный и дальновидный стратег, всё же сумел «под занавес» переговоров с союзниками продавить пункт о том, что если Германия в будущем вновь объединится, то она ОБЯЗАНА выплатить контрибуцию Советскому Союзу за нанесённый колоссальный ущерб.

И когда «рухнула» Берлинская стена, то правительство «обновленной» ФРГ готово было исполнить «сталинский пункт», потянувший на несколько годовых бюджетов ФРГ, выплатиить долг в рассрочку. Однако «лучший в мире немец», а по совместительству «благодетель» нашей Родины М. Горбачёв вместе со своим подельником Э. Шеварнадзе, исполнявшим роль министра иностранный дел СССР, тайно от народа-победителя, отказались от репараций. (Подробно об этой ситуации писал в своё время журнал «Воин России»). Оба «лидера» не завоевывали Победу, но торгонули ею в данном случае виртуозно…

…Успокоив эмоции, я понял, что ничего особенного и, тем более, дикого, в любопытстве мальчонки нет.

Мы не властны над временем. И с каждый годом все дальше уходит от нас война со своей страшной правдой, со своими тяжёлыми поражениями яркими победами. Ход времён никто не может остановить. Линии фронта, высотки, залитые когда-то кровью солдат, дзоты и блиндажи заросли кустарником и чернолесьем.

Единственное, чего я боюсь, - забвения цены, которую заплатила страна за Победу в той адской войне посередине ХХ века.

О цене лучше всего знают простые солдаты. Жаль, что они, выдюжившие на плечах невероятную ношу, уходят, уходят в мир иной. И скоро их совсем не останется. Помню, в большом селе Тупиково, что под Торжком, на День Победы собирали в сельском клубе фронтовиков. Бывало, сдвинут столы, задымят самокрутками, да в пляс под гармошку. Любо-дорого посмотреть…

Ныне никого из них уже нет на этом свете. Но в моей памяти они все до одиного живы!

2

Я торопился в деревню застать деда Егора в добром здравии.

Сотни километров позади. Но только увидел знакомый с детства простор, усталость куда-то улетела, ноги зашагали бодро, на душе стало веселее.

Звенела под горой речушка Речайна, порядком заросшая осокой и камышами, нет настоящих хозяев. Наши предки были мудрее - ставили небольшие плотины и мельницы на малых речках. Они подпирали поток, и речки всегда были полноводными, обильно водилась рыба. Чуть в сторону от речного берега шумел еловый бор - верхушки многолетних великанов зелеными островками уходили в небо. Открывался чудесный вид на окрестность. Наверное, солдаты на поле брани, отдавая душу Богу, в последние мгновения обнимали сердечным взором вот эту неповторимую красоту земли русской.

От реки шёл кто-то с удочкой в руке. Я попридержал шаг.

- Ба, никак Егор Иванович?

- Он самый, - протянул руку ветеран с теплой улыбкой. - С приездом, дорогой! Заглядывай на уху. Не больно богато, но есть щука, линь, окуньки ...

В брезентовом плаще, в резиновых сапогах, не согнутый возрастом, а ему тогда перевалило за семьдесят, он, как всегда, не унывал, оставался бодрым и веселым. Сколько помню, ни разу не видел его мрачным или раздраженным. «Тонус жизнелюбия» он распространял и на окружающих.

Такие душевные у нас фронтовики.

Как ни странно, в деревне никто, кроме жены, не знал об уникальном военном прошлом Егора Ивановича. О том, что он без малого шесть лет колесил дорогами войны: дошёл до Берлина, а в 45-м его забросили ещё на Дальний Восток. Немало всякого интересного числилось за солдатом. Ну, вот такой характер - не показной, не хвастливый.

Встретились вечерком у него в избе. Егор Иванович по русскому обычаю собрал кое-что на стол. Покуривая сигаретку, как бы размышляя: стоит ли ворошить огненные годы? Или, может, просто посидеть, поговорить о рыбалке, о последних деревенских новостях.

- С чего начать? - спросил он, наконец.

- С самого начала! - попросил я.

3

- Ну, тогда слушай!

Откинулся на спинку дивана, будто ушёл в далёкое прошлое, глядя в окошко на остывающий закат.

- Я работал в колхозе в деревне Исаково, где и родился, - плугарем. За трактором на плуге сидел, подкручивал винты, как пахать –глубже или мельче. Самоучкой стал трактористом, технику любил с маленьку. Таперича - война, мобилизация. Нас из колхоза послали рыть окопы под Ржев. В самом Ржеве уже шли бои. Там есть деревенька Ельцы, два месяца мы копали противотанковые рвы, окопы. Приехал домой, наступила уборка хлеба, молотьба. И мне повестку принесли.

- Сколько было лет?

- 17 исполнилось в аккурат.

- Почему так рано на фронт?

- А тут, милок, дело такое: досрочный призыв. Немец-то напирал, уже был под Сукромлей - оттуда до нас по прямой 30 километров. Чтобы мы, значит, не подпали под оккупацию, не достались врагу - призывали в Торжок, в группу собрали 42 человека. Выдали одну винтовку на всех. И мы пешком двинулись в Кимры. Шли ночью, днем хоронились в лесу или в пустых сараях. Из Кимр, после ночевки, нас повезли в Горький - в Гороховецкие лагеря…

Он говорил, будто гвозди забивал: слово за слово, жестко, как Юрий Левитан, без особых эмоций. А эмоции-то тогда, конечно, были, море эмоций. Представьте: паренька оторвали от родной деревни и бросили в кипящий, клокочущий мир. Все ли выдерживали? Далеко не все! Некоторых новобранцев психологические перегрузки ломали, как сухие прутья. Дружок Егора, их призывали с одной деревни, сбежал из учебного лагеря в Гороховце. А за такое в то время - трибунал! Нашли беглеца, вернули, наказали - задвинули в штрафной батальон, пришлось ему искупать вину.

А ведь и были-то мальчишки - всего им по 17 лет.

Не знаю, так оно или нет, но Егора хранил в равновесии Божий образ, который надела на шею бабушка Мария перед отправкой на фронт, наказала не снимать - она была глубоко верующей. И, наверное, каждый день молилась за внука.

Вскоре Орлов попал в Сормово, а оттуда отбыл уже на фронт: он был записан первым номером пулеметного взвода отдельного 466-го зенитно-артиллерийского дивизиона, который входил в состав 3-й Ударной армии.

4

Для него война началась с памятного события.

- Под Воронеж, на станцию Мармыжи, мы прибыли на ранней утрине, - продолжал Орлов. - Стали разгружаться. Смотрю, а мне было приказало наблюдать за воздухом, со стороны передовой летят два немецких самолета, я и марку запомнил: «Юнкерс-110», их еще называли «ночные истребители». Один самолет погнался за паровозом. В то время паровоз отцепился от состава, пошёл на стрелку, чтобы потом зайти в хвост поезда. Немец догнал локомотив и начал бомбить, но не попал в сам паровоз. А другой самолет, развернувшись, стал пикировать на эшелон. Смотрю, прямо на меня идет, паразит. Ну, думаю, угощу я тебя. Развернул пулемёт и дал по нему длинную очередь, когда он как раз надо мною пролетал.

- Прямо из пулемета?

- А как же? Сбил! Пулемёт был крупнокалиберный, закреплён на платформе. Ну, я и дал очередь. Смотрю, фашист задымил, пошёл в сторону, летчик-то и другие из экипажа выпрыгнули с парашютами, а самолет в землю ткнулся и взорвался.

Как всё, вроде бы, просто!

Но это, конечно, мнимая простота. На самом-то деле даже трудно представить то огромное напряжение воли, с которым 18-летний Егор Орлов целился в фюзеляж «Юнкерса». Ведь он рисковал: мог на куски разлететься от сброшенной с самолета бомбы, или быть прошитым пулемётной очередью с борта…

Командир выстроил дивизион.

- Кто стрелял? - спросил перед строем.

Все молчали. Молчал и Орлов.

Приказа «стрелять» не было, наоборот, был приказ - «не стрелять».

Повысив голос, командир почти закричал:

- Кто стрелял?

Егор шагнул из строя:

-Я!

Все обернулись в его сторону. Может, и был бы какой-нибудь разнос пулемётчику за то, что он нарушил приказ. Но в это время мимо уже вели пленного немецкого летчика и членов экипажа, они опустились на парашютах на поле, и даже ранили из пистолета одну из крестьянок, находившихся там.

Немецкий офицер через переводчика попросил показать, кто сбил самолёт. Тот указал на пулеметчика: «Вот он!» И фашистский летчик разразился ругательством: мол, «русская свинья». Егор Орлов не остался в долгу: «Сам ты говно, - крикнул он немцу, - мы ещё вам покажем настоящую русскую свинью, будете драпать отсюда на карачках…».

Фашист прекрасно понял Орлова без переводчика.

Прошло немало времени. Орлов воевал уже на территории Белоруссии. Там его и нашла награда за сбитый под Воронежем самолёт - орден «Красного Знамени».

5

Первым боевым крещением приключения Орлова не окончились. Со станции Мармыжи дивизион двинулся в степь, где вступил в бой с фашистами. Огонь был крепкий с двух сторон. Дрались за село Верейки. Тринадцать раз (!) оно переходило из рук в руки. Осколок фашистского снаряда насмерть прошил водителя «Студебеккера».

Командир роты приказал Орлову:

- Садись за руль, Егор! Пулемётчика мне легче заменить, чем водителя, а ты знаешь и трактор, и машину.

Орлов сел за руль, поехали, догнали колонну.

Когда выдался перерыв, шофера похоронили.

За селом Верейки дивизион попал в окружение. Пришлось солдатам вынуть затворы из пулеметов, взорвать машины, чтобы не достались врагу. Да, война - не только удача, как в эпизоде со сбитым самолетом, но и горечь от собственного бессилия, от осознание, что от смерти не уйти...

Отдельная история о том, как бойцы дивизиона выходили из кольца фашистов. Орлов привёл только один эпизод. Пробирались по полю ржи, то и дело справа, слева доносилась немецкая речь. Когда кончилась рожь, бойцы увидели вдалеке горящую скирду и много немцев вокруг. Сразу, по сигналу передних, залегли. А тут вдруг откуда-то взялись шесть фашистов, шли прямо на них. Командир дал команду пока не стрелять, думал, враги не заметят, а они всё же заметили.

Тогда красноармейцы выпустили залп, сразу уложили шестерых. Среди фашистов у скирды начался переполох. Пока они разобрались, что произошло, бойцы дивизиона были уже далеко. Они уже подходили к деревне, где жили староверы. Видимо, те не очень дружелюбно относились к Советской власти, к Красной Армии – на просьбу дать продуктов отказали. Даже воды пожалели - не сняли с колодцев замки. Командир приказал сбить замок на одном из колодцев, и бойцы наполнили фляги, обошлось без драки.

Вот таким образом и пробирались по тылам противника. Шесть суток прорывали кольцо. Наконец, вышли к своим.

- Да, главное - мы сохранили знамя дивизиона, - сказал Егор Иванович. - Это имело большое значение. Если знамя теряли, то подразделение расформировывали. А здесь мы его сохранили. После отдыха и получения новой техники, 466-й дивизион 3-й Ударной армии направили в район Сталинграда.

Егор Иванович порозовел от горячих воспоминаний, закурил очередную сигаретку. Предложил мне пройти из светелки в кухню. На стене возле окошка хозяин показал большую и очень подробную карту сражения под Сталинградом. Я впервые видел такую карту: к примеру, на ней район тракторного завода напоминал целое государство.

6

- Да, такая карта вряд ли ещё у кого найдется, - заметил Орлов. - Это я сберег с фронта.

- В Сталинград мы прибыли, когда там ещё не было взорвано ни одной бомбы, - продолжал он. - Из города эвакуировали людей и предприятия. Мы разгрузились в пригороде, в деревне Бекетовка. Нас переподчинили другой - 62-й армии, ею командовал генерал Василий Иванович Чуйков. Пока наш командир ходил в штаб, над деревней и окрестностями немцы разбросали с самолета листовки, в них говорилось: «Кто желает сохранить жизнь, пусть переходит на сторону немцев, пусть наденет белую рубашку, тогда никто не тронет, также говорилось, что во столько-то часов – называлось время - полетят немецкие самолеты и разобьют весь город».

Никто из наших солдат и офицеров не намеревался переходить к фашистам. Но немецкая точность «сработала» - ровно в указанное в листовке время армада фашистских самолетов показалась в небе, одновременно началась мощная артподготовка противника.

- Батюшки мои, ад кромешный! - вспоминал Егор Иванович. - Город загорелся. Мы старались сбить самолёты. Получили приказ войти в город - по улицам ехали, как по огненным коридорам…

Одно из подразделений дивизиона, где был и Егор Орлов, заняло оборону в районе Сталинградского тракторного завода. Фашисты напирали и напирали. Завязались ожесточенные бои буквально за каждый метр земли. Противник использовал традиционную тактику: мощная артподготовка, вслед за ней - танки и пехота. В живой силе немцы значительно превосходили красноармейцев. Да и в техническом отношении. В дивизионе, к примеру, на исходе было горючее. Хорошо ещё, что работала связь.

Полковник Горохов докладывал в штаб ситуацию и просил подкрепления - дать залп из «Катюш». Такой залп с того берега Волги давали, что на некоторое время охлаждало пыл фашистов.

Из укрытия, где сидел Орлов, хорошо была видна Волга. Он обернулся и вздрогнул от неожиданности. «Смотрю, горела Волга за спиной, - вспоминал ветеран. - Прямо на моих глазах. Немцы подорвали нефтезавод «Красный Октябрь», топливо и мазут потекли в реку, и по ней загуляло пламя. Больно до слез было всё это видеть…».

Орлову приказали переправиться на ту сторону и доложить обстановку в штабе - здесь, в дивизионе, телефонная связь была прервана. Егор снял каску, надел на дуло автомата и выставил из укрытия. В тот же миг снайперская пуля звякнула о каску.

« Ишь, гад, держит на прицеле!» - выругался Егор.

Это была не последняя пуля снайпера. Другая пуля угодила в лежащую на бруствере винтовку и разорвала ложевое кольцо. Только примотал ствол – удар в грудь, стало тяжело дышать, думал - ранен, но пуля, оказалось, срикошетила и попала в бляху ремня. За каких-то двадцать минут до начала новой атаки немцев у Орлова была возможность быть три раза убитым!

Но, видимо, Бог отвел по молитвам любимой бабушки.

Выбрав удобный момент, Орлов выбрался из траншеи и стал пробираться ближе к Волге, на ту сторону реки, выполняя приказ полковника Горохова.

По пути он попал под бомбёжку и поручил контузию. Когда пришёл в себя, собрал силы, опять пошёл. На командный пункт штаба дивизии он всё-таки прибыл с донесением. Когда с него сняли шинель, она оказалась продырявлена пулями в нескольких местах.

Сам же Егор Иванович был жив и невредим, чему подивились даже опытные бойцы.

7

Уже, казалось, немцы вот-вот опрокинут наш дивизион на узкой полоске в районе тракторного завода, скинут в Волгу, уже, казалось, враги будут праздновать успех…

Но тут подошло подкрепление, посланное генералом Василием Ивановичем Чуйковым именно на этот плацдарм. Мощными залпами пушек, поддержкой «Катюш» с того берега - и передовые шеренги фашистов были превращены в кровавое месиво.

С того момента, с контратаки на территории тракторного завода, и началось контрнаступление Красной Армии на Сталинград и с двух флангов. Фашисты в панике отступали.

Бойцы дивизиона, ценой больших потерь сдерживавшие врага, уже не имели сил следовать в общем потоке русской атаки. Им нужна была передышка. И остатки подразделения получили приказ отойти в село Ахтуба, где две недели приходили в себя, ремонтировали технику и получали новые машины.

А дальше - опять фронтовые дороги. И снова колесил по ним солдат Егор Орлов. Бои на Курской дуге, затем освобождение от фашистов Украины и Белоруссии. В Гомеле дивизиону присвоили звание Гвардейского.

- Мы, гвардейцы, расправили грудь - вперед, ребята! - вспомнил ветеран. – И пошли вперёд - Бобруйск, Варшава, и вот - путь на Берлин.

Орлов запомнил, как переезжали немецкую границу. На обочине стоял большой плакат, где советский солдат в полный рост показывал рукой: «Вот она, проклятая Германия!».

Здесь, уже на территории врага, рядовому с Орлову повезло попасть во внимание легендарного полководца Георгия Константиновича Жукова, который по-простому поблагодарил его за устроеную фронтовую баньку из бочек…

- Жуков пожал мне руку и сказал спасибо, - вспоминал Егор Иванович.

И этот момент долго грел сердце старого солдата .

А была ещё «заочная» встреча с полководцем. При форсировании реки Одер в Германии по приказу Г.К. Жукова отрабатывали тактические элементы, которые командующий использовал потом при штурме Берлина. В частности, в ночной атаке применяли прожектора.

- Как сейчас помню - жуткая картина, - делился фронтовик. - Приготовились к форсированию, отдан приказ, и в это время мощные прожектора осветили позиции противника. И по нему, освещенному, наши наносили удары. В этой операции отличился и наш гвардейский дивизион.

Солдату Егору Орлову была вручена письменная благодарность Жукова за участие в операции на Одере.

Говорили мы тогда долго. Я хорошо понимал, что Егор Иванович поведал мне только малую часть из того, что он пережил на войне. Да разве всё расскажешь? Многое уже ушло из памяти, а о многом он, может, умолчал, чтобы не бередить душу…

И всё-таки напоследок я не удержался.

- Егор Иванович, неужели так и не было ни одного ранения за всю войну?

- Ни одного не было! - подтвердил опять. - Понимай, как хочешь, но меня пули облетали! Да, контузии были, одна даже очень тяжёлая. Что ещё сказать? Чего-нибудь сам досочиняешь…

Думаю, солдата берегла от беды втом числе и глубокая вера в Бога бабушки Марии из деревни Исаково, её молитвы.

А насчёт «досочинять» - какое уж!

Рассказ солдата прекраснее любого вымысла!

***

Хотя кое-что необходимо и «досочинять»!

Наш «любезный друг», премьер-министр Англии У.Черчиль, восхищаясь Победой Красной Армии в Сталинградской битве, предлагал Верховному Главнокомандующему И.В.Сталину «сохранить для потомков Сталинград» в том виде, в каком он был в феврале 1943 года - сплошные развалы, чудовищное преступление Гитлера и всего европейского фашизма. Оставить так, как есть НА ПАМЯТЬ ВСЕМ БУДУЩИМ ПОКОЛЕНИЯМ.

А город Сталинград заново отстроить рядом.

Что ж, определённый смысл в данном предложении англичанина был. Жаль, что его не реализовали. Также очень жаль, что не сохранили, не «зарезервировали» хотя бы кусочек, хотя бы два-три кватала Севастополя, освобождённого от безумных фашистов 7-9 мая 1944 года. Севастополя, как и Сталинграда, фактически не было – панорама города представляла собой сплошные развалины.

Варвары – они и есть варвары. Что с них взять?

Так вот, если бы сохранили эти «свидетельства», то можно было бы показать их новоявленным гитлерам начала ХХI – вашингтонскому выжившему из ума Байдену, недобитому советскими воинами во Вьетнаме, киевскому гауляйтору и пособнику американского фашизма Зеленскому, мечтающему «уничтожить Москву и Петербург», и прочим руководителям ещё 50 государств, которые, засучив рукава, в поте лица своего помогают «незалежной» убивать русских, убивать Россию…

… Нынешее 80-летие Победы в Сталинградской битве – ВЕЛИЧАЙШАЯ ДАТА В ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.

Разгром врага на Волге знаменовал не только крах 3-го Рейха, но и его важнейших союзников – Румынии, Италии, Венгрии. Гулким эхом это великое событие пролетело по всей планете Земля, возвещая конец «коричневой чумы», возвещая победу Божественной правды над всемирным сатанизмом.

В связи с датой есть повод «пошевелить мозгами» нынешним домашним либералам, которые уже давно «приватизировали» Победу в Великой Отечественной войне, Победу под Сталинградом, «приватизировали» всю историю ВОВ, склоняя и описывая её на свой «либеральный лад».

Напомню, Сталинград был переименован в Волгоград 10 октября 1961 года – уже после «победы» Хрущева над Сталиным. На каком основании? Якобы, «по просьбе тудящихся». А где те трудящиеся? Хрущёв и его окружение хотели СДЕЛАТЬ БОЛЬНО Сталину, ушедшему в мир иной 8 лет назад. А что получилось? Получилось то, что тогдашние руководители Советского Союза фактически ПЕРЕЧЕРКНУЛИ героическую Победу 2 февраля 1943 года на Волге, предали ЗАБВЕНИЮ тысячи и тысячи солдат и офицеров Красной Армии, которые ценой своих жизней и добыли эту самую Победу в величайшем сражении за всю историю человечества.

Это они погибшие, ни в чём не повинные, стали заложниками политических интриг сидельцев к Кремле.

ЕБН, то есть «первый президент» РФ Б.Н.Ельцин, а также и ныне действующий, в разное время предлагали горожанам высказать мнение по поводу возможного возвращения городу его исторического имени – Сталинград.

Но это вопрос, который касается не только тех, кто живёт здесь. Он касается всего населения России. Об этом руководители помалкивали. Очень странно это! И не совсем понятно!

Всё же горожане нашли «соломоново решение».

Дума Волгограда приняла постановление о том, что 6 дней в году - 2 февраля, 9 мая, 22 июня, 23 августа, 2 сентября и 19 ноября – именовать город Сталинградом.

Ну, маскарад, да и только!

Неужели непонятно, что речь идёт не столько о Верховном Главнокомандующем, хотя именно под его руководством победоносно завершилась Великая Отечественная война, а сколько о наших отцах, дедах, близких и родных, ценой собственной жизни добывших Победу на Волге?

Нельзя же переносить ненависть к Сталину на всех, кто воевал в Сталинграде.

Это же просто абсурд! Это просто какое-то умопомешательство!

Когда же у нас патриотизм будет нормальным, естественным, а не спущенным из кабинетов Кремля с изрядной приправой русофобией? Или этого никогда не будет?

Выросло уже не одно покоение, их представители не знают и не понимают слово СТАЛИНГРАД. Зато слово ОЛИГАРХАТ для них вполне осязаемо.

А вот какое отношение к Сталинграду в иных странах.

В столице Франции, в 19 округе, есть большое место, которое насит название «СТАЛИНГРАДСКАЯ ПЛОЩАДЬ». Она находится на перекрестке улиц, выходящих на набережные двух рек - Лауры и Сены. Так её назвали в 1946 году и до сих пор не переименовывали.

Французы, в отличие от Н.С.Хрущева и нынешнего руководства РФ, понимали и продолжают понимать, что такое Сталинградская битва, какое значение она имела для всего мира.

На трёх линиях парижского метро есть станции «Сталинград».

Если мы попробуем найти подобное название в метро Москвы, Петербурга, Новосибирска или Каазани, то безрезультатно.

Можно обнаружить в городах Бельгии, Великобритании, Чехии, Индии и других государств такие названия - «улица Сталинградская», «Шоссе Сталин», «Проспект героев Сталинграда», «Район Сталинграда» и так далее.

А в Российской Федерации таких названий нет! Сталинград находится у нас под запретом! Когда же придёт настоящий день?

2014 - 2023 гг. Тверская область - Вологда

Вверх

Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев: