Памяти сына Евгения

Вера долго сомневалась: отдавать ли сына, которому семь исполнится только в декабре, в первый класс. Казалось, ну что – читать-считать умеет (её стараниями научился до школы), при мне будет, в библиотеке... Но, всё-таки, до семи-то ещё далеко... Муж её сомнений не разделял:

– Ты в школе был один раз за восемь лет – когда Лизочка в первый класс пошла! А если он по классу будет на уроке ходить?.. Я таких видела...

– Всё это глупости. Издержки творческого воображения... Не гиперболизируй!..

У мужа в этом деле был свой «шкурный» интерес: отводить сына в садик было его обязанностью, а он, подолгу засиживаясь вечером за письменным столом, утром любил поспать – занятия на физфаке всегда были с часу дня. А так, что ж, всё складывалось удобно – утром Вера вместе с Генкой пойдёт в школу, вечером – домой...

Она совсем недавно, в эти последние летние дни, в первый раз хорошенько отстегала шестилетнего сына плетёной авоськой по мягкому месту и считала – за дело... Он, не спросясь, тогда убежал с мальчишками со двора далеко – за кишащий транспортом мост, за речку, в густолиственные овраги, полные, как ей казалось даже в те времена, опасных, недобрых людей... Она долго носилась по огромному микрорайону с криками: «Гена!.. Гена!..», пока, уже вместе с встревоженным мужем, не нашла его там, за речкой... Сын тогда не плакал, не кричал, но она вдруг поймала его недетски-угрюмый взгляд – и дала себе слово : «Больше – никогда...» И сдержала его, хотя у неё были все основания не раз применить «народную педагогику»... А муж, доцент-физик, сын «простых» родителей – крикливой матери-продавщицы и довольно забитого отца, бухгалтера-самоучки, неведомо от каких генов впитав интеллигентность и особенную терпимость ко всему на свете, и вовсе таких методов не одобрял, ограничиваясь укоризненным:

Вера всё-таки сдалась:

– Не паникуй и не преувеличивай!..

Уже первый школьный день оказался в этом смысле знаковым. Отзвучали приветствия праздничной школьной линейки – с букетами, первым звонком и подарками, и первоклассников повели в классы на традиционный урок Знаний.

У Веры в этот день всегда бывало полно дел, дверь в библиотеку буквально не закрывалась:

– Вера! У меня в классе четверо отказались немецкий изучать, родители тоже упёрлись, можешь обменять учебники – дойч на инглиш?..

– Вера Анатольевна! Вам отчёт в районо нести – по обеспеченности учебниками на 1 сентября! Не позже четырёх!

Поэтому она не смогла проводить сына на первый урок и остаться там – в этот день родителям первоклассников разрешалось присутствовать на уроке Знаний. И хотя Елена Алексеевна, нарядная молоденькая, только после педучилища, учительница, похожая на ангела в бледно-голубом шёлковом костюме с летящей юбкой, с подвитыми светлыми кудрями, сама взяла Гену за руку, ведя детей в класс, Вера была не совсем спокойна...

«Раскидав» самое неотложное, она побежала на первый этаж, в начальную школу, благо, и дело у неё там нашлось: нужно было собрать сведения о недостающих учебниках. Птицей пролетев по всем классным комнатам «началки», она, наконец, остановилась у двери первого «Б», в котором учился сын, прислушалась... Из-за двери доносился высокий голос учительницы и ещё, где-то совсем рядом, тихий скребущий звук... «Мышь, что ли?..»– подумала она и, намереваясь войти, приоткрыла дверь – и к её ногам скатился рыжеволосый шарик в синем школьном костюме – её собственный сын Генка!.. Поставленный в угол, он от скуки потихоньку перемещался к дверям, к замочной скважине, да ещё и колупал ногтём дверь, уже «прокопав» на белой эмали довольно заметную царапину … Он был ничуть не расстроен, видно, с детского сада стоять в углу было для него привычным делом.

«Как, уже?..» – Вера, конечно, догадывалась, что поведение сына не будет идеальным, воспитательницы в детском саду достаточно информировали её о «подвигах» подвижного мальчишки, но чтоб на первом же уроке...

Елена Алексеевна, стоя перед заваленным букетами учительским столом, отводя глаза (неудобно перед коллегой), пожимая плечами, тихо произнесла: «Мешает...» – и уже громко вернула ученика на место: «Геночка, садись!..» Оказывается, сын затеял возню с одногруппником детского сада Витей Розиным, сидевшим за партой сзади, а потом и вовсе залез под парту и не хотел оттуда выбираться... Родители, как почётный караул, образовав каре вокруг трёх рядов парт, стояли с укоризненными минами на лицах, всем видом выказывая осуждение и нарушителю и, заодно, Вере... Девочка, с двумя пышными белыми бантами в косичках, соседка Генки по парте, тоже сидела с надутыми губами – сын успел черкануть ей ручкой по крылышку белого фартучка.

Быстро спросив учительницу о нужных данных, Вера направилась к двери, незаметно погрозив сыну пальцем. Вслед ей донёсся нежный, нараспев, голосок учительницы:

Вера вспомнила: после урока Знаний у первоклассников всегда в этот день традиционная экскурсия по школе, с заходом, в том числе, в библиотеку. Соответственно, таким же ненатурально высоким голосом пропела в ответ:

Вскоре первоклассники, парами, держась за руки, во главе с учительницей, зашли познакомиться с библиотекой... Вера произнесла все положенные слова, искоса поглядывая на Генку, смирно стоявшего в паре с Витей Розиным. Дети вышли. Вера вздохнула: таких экскурсий будет сегодня ещё две – и первый «А, и первый «В»...

Но она вовсе не ожидала, что за нею всего через несколько минут прибежит девочка из этого класса, дочка буфетчицы, хорошо знавшая, как и Генка, все закоулки четырёх школьных этажей.:

Вера выскочила в просторную рекреацию второго этажа и увидела ужасное зрелище:

Скульптурная группа из трёх, «одетых в бронзу» бойцов, именовавшаяся «Монументом славы», к которой всегда в День знаний приводили первоклассников, лежала на паркетном полу ничком... Голова одного из бойцов, отлетев, валялась поодаль... Онемевшие дети стояли кто где, нарушив пары... Елена Алексеевна, смахнув с накрашенных ресниц слёзы, молча показала на набыченно стоявшего в стороне ото всех рыжего, веснушчатого в ту пору Генку, похоже, больше всех ужаснувшегося собственному деянию... Как всё произошло, каким образом сын, протиснувшись в угол позади скульптурной группы, толкнул монумент, никто, в том числе и учительница, объяснить не мог... Всё произошло в секунды...

Позвали Дину Михайловну, директрису. Нарядная директриса, оставив в своём кабинете наедине с конфетами и шампанским заводских шефов, выступавших утром на торжественной линейке, осмотрев разрушения, призвала мастеровитого трудовика Фёдора Семёновича. И тот, наконец, успокоил и оторопевшую, заранее готовую к карам Веру, и плачущую учительницу, и возмущённую нарушением праздничного хода событий директрису:

– Ничего страшного... Это же гипс... Головы изначально делались отдельно и были приклеены, но на клей ПВА, а надо бы на эпоксидку, а эта голова, видно, плохо держалась... Главное, ничего не отбилось... Приклеим... Закрасим... Его, этот монумент, давно бы освежить надо...

И, слегка потеребив за рыжие вихры Генку, которого он знал и раньше, ободряюще сказал:

– Ну, что, Генка?.. В первый же день шороху навёл?.. Я смотрю, шустрый ты пацан...

Дина Михайловна тут же распорядилась:

– Так займитесь прямо сейчас, Фёдор Семёнович! Того гляди, придут из районо – а у нас монумент Славы в торжественный день – и в таком виде, без головы!

И, посмотрев в сторону молодой учительницы, негромко обратилась к Вере на «вы», что бывало лишь на педсоветах и официальных мероприятиях:

– Вера Анатольевна! Сегодня уроков нет, а школу ваш сын и так отлично знает... Заберите-ка его в библиотеку... От греха... Да проведите с ним воспитательную работу... Порядок в школе нарушать нельзя!

Это уже было сказано громогласно, в назидание всем потенциальным шалунам.

Уже уходя, обернувшись, тихо добавила:

– Да, это не Лиза...

Лиза, старшая Верина дочь, с первого класса образцово-показательная, «перфектная» девочка, учившаяся в восьмом, отличница и аккуратистка, никогда воды не мутила, уроки всегда делала сама, занималась музыкой и танцами и настолько не обременяла родителей своим существованием, что Вера рано, в двадцать лет, получившая столь лёгкое материнство, не подозревала, как трудно воспитывать мальчишек – своевольных, дерущихся, ленивых, вечно грязных... Знала бы – может, и не решилась...

Зайдя вместе с сыном в библиотеку, Вера сунула ему в руки его любимые «Денискины рассказы» и задумалась: «Ну, конечно, знала ведь, что так будет...»

Она не винила преподавателя – ругала себя. Уже за первые два часа Генкиной школьной жизни поняла: рано! Да, очень рано отдала она сына в школу. Почему не прислушалась к опытным учительницам из «началки», предупреждавших её – читать-считать мало, главное – усидчивость... Вот, думала, старые ретроградки! И нарочно отдала сына в класс к молодой учительнице. А психологической-то готовности к учению действительно нет, только потом она вычитала где-то, что для мальчика чем позже, тем лучше, каждый месяц важен! Вот и пожалуйста, с первого дня крутится-вертится – то за парту, то под парту... Просто мал ещё! А уже ничего не вернёшь... Место в садике потеряно... И, судя по этому дню, он и в «продлёнке» не ко двору будет...Значит, целый день, «хвостиком» со мной...

Но долго задумываться не пришлось – она вдруг вспомнила об отчёте, который надо сдать в районо до четырёх. Сведения были собраны, нужно только свести их в общую таблицу. Тогда, в докомпьютерную эпоху, это требовало довольно значительного времени. К тому же, не хотелось потом тащить с собой сына в районо. «Отошлю-ка я Геночку с Лизкой домой, у неё же сегодня тоже только урок Знаний...», – решила Вера и, на всякий случай закрыв сына в библиотеке на ключ, пошла разыскивать дочь. Но увы! – «образцовая девочка», уже вдоволь хлебнувшая участи няньки, уже успела, как оказалось, улизнуть с классом на набережную – есть мороженое, догадливо не показавшись матери на глаза – об этом Вере сказала коллега, учительница немецкого из соседнего кабинета.

Вера вернулась в библиотеку и занялась отчётом. Сын вскоре заканючил:

– Маам, я пить хочу!..

Вере хотелось быстрее, без помех, доделать отчёт.

Прошло часа полтора. Сына не было. Вере уже надо было ехать в районо – не хотелось выслушивать назидательные крики испекторши. «Ладно, никуда он не денется, а я мигом...», – и попросив вахтёршу Серафимовну, если увидит сына, не выпускать его из школьного здания, она ринулась к автобусной остановке.

Вернулась она ровно через час. Серафимовна сразу закивала ей:

Здесь он, здесь, с приятелем где-то по школе бегают... Я их не выпустила, как ты велела... А ты иди в учительскую – там родительский комитет уже накрывает стол!

Это была обычная первосентябрьская традиция. И Вера всегда в ней участвовала. Но сегодня настроения праздновать не было совсем. Во-первых, не любили учителя чтобы на таких мероприятиях крутились дети, пусть даже давно всем знакомые. Да и сегодняшний случай с мемориалом настроения не прибавлял. Вера колебалась – идти, не идти?..

Но сомнения развеялись минут через десять, когда сын, запыхавшись, с красным лицом, на котором отчётливо проступили коричневые веснушки, и вздыбленными рыжими вихрами, осторожно просунул голову в дверь библиотеки:

– И где же ты был?..

– Лазил...

– Где лазил, с кем?..

– С Витей Розиным, только за ним сейчас мама пришла...

И сын окончательно просунулся в дверь. Вера пришла в ужас, увидев в каком плачевном состоянии новенький школьный костюм Генки. На синей шерсти лоснились пятна от паркетной мастики, воска, которым посыпали пол для «самонатирки» и даже отпечатки чьих-то ботинок.

Генка пожал плечами...

Сын молчал. «Пацанская этика» – друзей не выдавать – была ему знакома ещё с детского сада.

Так и повелось класса до седьмого – один костюм на сыне – другой в стирке и сушке на батарее...
Муж, вернувшийся к ужину с заседания кафедры, на рассказ обо всех превратностях первого школьного дня отреагировал привычно:

– Ну, что же ты, сынище!..

И к Вере – в своей обычной иронической манере:

– Душа моя, ты, как обычно, преувеличиваешь!.. Это всё гиперболизации твоей творческой натуры, художественного воображения!

Вечером умаявшегося сына не пришлось «загонять» в постель, лёг сам, прижимая к себе красного потрёпанного плюшевого зайца:

– Да, но в школу брать нельзя.

– А в школу надо каждый день ходить?..

– Да, дурашка, и так целых десять лет...

Сын вздохнул и закрыл глаза.

Вера тоже вздохнула. Сегодня она словно увидела анонс нового фильма под названием: «БЛИЖАЙШИЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ».

Ирина Анатольевна Сазонова - ростовчанка. Член СП России с 2008 г. Автор восьми поэтических сборников, трёх книг прозы и двух художественно-познавательных изданий. Публиковалась в донской периодике, газете «Российский писатель», журналах «Берега», «Крым», «Венский альманах», «Дрезден-2007», «Литературен свят» (Болгария). Призёр Международного поэтического фестиваля «Дрезден-2007». Участница Международных конференций «Побратимы светове» (Болгария, Плевен,2015, 2017г.). Её книга «Отдашь своим детям» издана в Болгарии (София,2016).С 2015 года занимается переводами стихов болгарских и российских поэтов малых народов на русский язык. Лауреат газеты «Российский писатель» 2017г. Дипломант конкурса им. В.Остена (Калининград,2023).

Вверх

Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев: