|
5 августа 2019 года в городе Борисоглебске Воронежской области в рамках Всероссийского фестиваля русской культуры и словесности «Во славу Бориса и Глеба» состоялся круглый стол «Отцы и дети: настоящее и будущее русской литературы», организованный Советом по критике Союза писателей России. В круглом столе принимали участие: Вячеслав Лютый, Виктор Бараков, Нина Ягодинцева, Андрей Тимофеев, Елизавета Мартынова, Мария Знобищева.
Через три года, 20 августа 2022 года, в рамках Всероссийского фестиваля им. А.Левитова в Липецке состоялся круглый стол на ту же тему. Нам хотелось вернуться к разговору, понять, изменилось ли что-то за последнее время. В круглом столе принимали участие Нина Ягодинцева, Елизавета Мартынова, Мария Знобищева, Юрий Козлов, Геннадий Рязанцев-Седогин, Алла Линёва. Мероприятие транслировалось в социальные сети СМЛ и теперь доступно в записи. В силу важности разговора мы обратились и к другим известным писателям с просьбой высказаться.
В публикуемый материал мы собрали реплики, имеющие непосредственное отношение к текущей работе с молодыми авторами в СПР, чтобы обсудить назревшие изменения.
Андрей ТИМОФЕЕВ
Написав материнско-культурологическое эссе «Отцам и детям» (озвученное на круглом столе в Борисоглебске в 2019 году), затем я уже только косвенно отслеживала проблематику взаимоотношения литературных поколений, погрузившись в практику и помня, что смена поколений – процесс объективный, и субъективно только то количество и качество культурного опыта, который удаётся передать в будущее.
Сегодня мы наблюдаем три варианта разрешения противоречия отцов и детей. Первый – трагический: категорическое неприятие старшими любых проявлений самостоятельности со стороны молодежи, или даже просто неприятие определённого молодого человека, его особенного характера – а кто из талантливых людей типичен и кто ж, тем более, удобен? С горечью констатируем, что усугубление конфликта поколений происходит тут на пустом месте (точнее, преимущественно на эмоциях), и ключевая роль здесь у старших. В прошлом году это была ситуация в Краснодаре, в этом году – в Калининграде.
Второй вариант разрешения противоречия – литературная дедовщина, причём если раньше молодых гоняли за водкой, теперь принято гонять их за грантами либо нагружать поручениями по разного рода проектам и требовать их выполнения в идеальном варианте (идеально – это именно так, как хотят видеть старшие). Право на собственные – тем более, большие – дела признается за молодыми нечасто. И это, конечно, зона всевозможных конфликтов разного масштаба, ключевая роль в которых – безусловно, у старших.
Третий вариант – понимание необходимости присутствия молодежи в писательской организации, привлечение, поощрение её и прекрасное чувство гордости за молодых. Идеальный вариант, довольно редкий, но в силу стратегии руководства Союза писателей России, Совета молодых литераторов и естественного хода событий встречающийся, слава Богу, чаще и чаще.
В результате активной, широкой, воодушевляющей деятельности СМЛ СПР стало понятно, что границы «литературного возраста» возвращаются на своё нормальное, естественное место, и получается, что мы разбираем теперь уже не конфликт отцов и детей, а конфликт отцов (35-45 лет) и дедов (55 и выше). Ведь далеко за тридцать и даже за сорок – уже никак не молодой человек, а очень даже зрелый (должен быть), и потому подробного разговора, на наш взгляд, заслуживает сегодня массовый откровенный инфантилизм молодых – психологический и литературный. Даже, может быть, не инфантилизм, а именно нежелание взрослеть, которое в наши ох какие непростые времена может оказаться роковым для молодой литературы.
Мы ещё помним времена, когда каждое совещание молодых с разбором рукописей было событием. Сегодня литературное пространство страны перенасыщено семинарами, но посмотрите, что при этом происходит!
Первое. Появились кочевые племена молодых (и не очень) авторов, переезжающих с семинара на семинар, зачастую даже с одной и той же подборкой. Многие из них просто приезжают тусоваться и до самих семинаров не доходят, часть обсуждает одни и те же тексты, не изменив ни запятой. Таким образом, несмотря на старания мастеров, стараниями тусовщиков семинары всё больше превращаются в профанацию. Хуже того – собирая таким образом мнения о своём произведении, сами обсуждаемые все меньше прислушиваются к словам мастеров: те хвалят, эти ругают, есть из чего выбрать или просто пренебречь.
В свою очередь и мастера, видя эту ситуацию, всё чаще и чаще говорят: ребята, вы такие талантливые, вы и сами всё знаете, и чуть ли мы не учиться к вам сюда приезжаем... Этакое почти заискивание, после которого профессиональный разговор становится практически невозможен. Особенно опасно огульное захваливание. Почему почти никто из «дедов» в таких случаях не говорит молодым, что из всех стремящихся писать в профессию приходят единицы, а остаются в литературе единицы уже из этих единиц?
И вот свежий разговор с молодым (по статусу) автором (отцом двоих детей, кстати) по поводу итогов конкурса: «А почему вы не дали лауреатство Саше? Ведь произведения, я считаю, были лучше, чем у Жени! Я не за себя переживаю…» Конкурс был не на нобелевку, но диалог типичный, и вывод напрашивается отчётливый: эксперт в восприятии большинства молодых примерно равен сегодня бабушке на лавочке у подъезда: время есть, вот он(а) и сидит (в жюри, в частности).
Второе. Молодые члены профессиональных союзов обсуждаются наравне со всеми, и порой подборки их существенно проигрывают по качеству. Зачастую им приходится так же объяснять азы, расставлять знаки препинания, учить грамоте – в присутствии и при прямом участии непрофессионалов. Это уже какая-то прямо дискредитация Союза писателей. Обретя профессиональный статус, непременно нужно учиться дальше, задачка на всю жизнь, но на семинарах снова и снова повторяются азы: рифма, штампы, мотивация, сюжет… А порой и элементарная логика.
Третье. Возрастная граница молодости уже взлетела к 45 годам. Меня-то лично это радует, я бы и к своим 60-ти подвинула, но будем перед собой честны – если человек максимум к 40 годам так и не обрёл профессионального умения работать со словом (я не говорю – статуса, тут бывает всякое), то ему прямой путь в литературную самодеятельность, которая, кстати, тоже живёт насыщенной жизнью, и вовсе там не скучно и не уныло – вполне душевно, хотя и непрофессионально. И потому сегодня есть смысл обозначать в совещаниях, премиях и иных событиях не только возрастные, но и как можно более отчетливо – профессиональные границы и рамки.
Я сама отдала работе с литературной самодеятельностью более 20 лет. Это в чистом виде просветительская деятельность, а много чаще даже психологическая помощь и поддержка, потому что писать начинают преимущественно не от хорошей жизни, а из желания разобраться, что в этой жизни не так и почему не так. Но профессиональная литературная деятельность – совсем другое. И спрос в среде профессионалов должен быть сугубо профессиональным. А это новые формы работы. И не только с текстами, но и с читательской аудиторией. Это другая организация семинаров и конференций, общения как такового.
И вдруг мы обнаруживаем, что у дедов в этом отношении далеко не все благополучно. Уровень профессионального общения не всегда соответствует запросу времени. Поделиться воспоминаниями – это запросто. Душевно поговорить – всегда за. А вот литературный диалог в форме круглого стола или острой дискуссии провести или хотя бы корректно поучаствовать в нём – это нет, ну или почти нет. Не говоря уже о других, более сложных вещах. Поэтому на первый план у пришедшего в литературу поколения, как мы уже сказали, выходят вопросы профессионализма, решать которые нужно безотлагательно.
Если это будет сделано, ситуация перевернётся – и теперь отцам нужно будет относиться к своим литературным отцам с тем долготерпением любви, с каким относятся повзрослевшие, вошедшие в силу дети к своим родителям. А настоящие дети – уже сегодня это новое поколение, 18-25-летние, шумно и весело идущие в литературу. Как-то они будут решать коллизию отцов и детей?
Внимательно смотрел трансляции с Литературного фестиваля «Левитов Фест» в Липецке. Когда речь зашла о молодых литераторах, стало понятно, что проблема воспитания нового поколения писателей обострилась до предела. Всегда сдержанная Нина Ягодинцева заявила возмущенно и откровенно о том, что происходит сегодня в молодежной литературной среде. Сказала о появлении «кочевых племен молодых» и обозначила нынешнее состояние отношений разных поколений в литературе. Повторятся не стану. И что же нам делать в такой реальности, да ещё и в обстановке конкуренции с другими сообществами, претендующими на души литературной молодежи?
Проще всего решать по принципу: или «с нами», или «мы вас знать не хотим». Но это слишком поверхностно, даже неприемлемо. Ведь человек в 20 – 30 лет еще не разобрался до конца ни в жизни, ни в литературе. Он ищет, что ему ближе по душе и убеждениям. И будет участвовать во всех совещаниях, семинарах, школах для понимания ЧТО? Это ведь не товар купить в лавке по вкусу и внешнему виду. Значит, придется работать: выявлять, убеждать, учить. Здесь и возникают сложности.
Рождение поэта – особая статья. Один может начать с беспомощных сочинений, абсолютно бездарных, на первый взгляд, другой – с явными признаками таланта. Но дальше всё идет непредсказуемо: в первом вдруг пробуждается то, чего не было в начале, а второй так и остается на прежнем уровне. Ну и работа происходит по-разному. Кто-то просто «набивает руку», становится версификатором, то есть до истинной поэзии не восходит, кто-то движется по пути накопления поэтической энергии, поиска себя, своего пути. И находит его. Рождается настоящий поэт. Как это предсказать? Когда-то я преподавал предмет «Основы литературного творчества» в гимназии, и один из учеников задал мне вопрос: что важнее в творчестве – талант или труд? Стал размышлять, и насчитал более 20 составляющих, которые определяют будущее писателя.
Современные молодые – продукт 1990 – 2000-х годов, советское время они практически не застали, отношения к литературе в те годы не знают. Один из моих друзей сказал, что когда ведет совещание, в первую очередь, спрашивает, знаком ли автор с «Поэтическим словарем» А. Квятковского? То же самое спрашиваю и я. Возможно, читал другие пособия по теории литературы, если не читал, уже понятно, что говорить с «молодым литератором» не о чем, поскольку и тексты представленные, как правило, характеризуют его безграмотность. Не освоив теорию, невозможно чего-то добиться на практике, это надо четко усвоить. Вопрос профессионализма требует отдельного разговора, он слишком сложен, поскольку выходит за рамки простого освоения техники стихосложения. Но стоит сказать, что есть, по моим наблюдениям, у нового поколения и некоторые неприятные особенности. Возможно, это связано с агрессивным вмешательством в жизнь интернета, той какофонии, царящей вокруг. Нередко молодые не способны чувствовать ритм, выдерживать размер, определять созвучия в рифмах. И второе. Не мной подмечено, что поэзия разделилась на стихи «для глаз» и стихи «для ушей», то есть те, которые звучат на многочисленных выступлениях, квартирниках, батлах. Стихи «для ушей», в которых присутствуют яркие образы, зачастую не связанные никаким смыслом в единый образ, на слух воспринимаются и приветствуются. Но когда начинаешь читать, видишь все недостатки. Только поэзию не разделить на две составляющих, она едина.
Часто к 40 годам молодой литератор уже испорчен разными влияниями предыдущих наставников, навязываемой моды, тешит большие амбиции, но пока не реализовал их. И печально то, что он, уже имея публикации, молодежные премии, и даже вступив в Союз писателей России, не стал профессионалом. На недавнем совещании молодых были два автора возраста около 40 лет, принятые в СПР много лет назад, а потом по разным причинам выпавшие на время из творческого процесса. Неоправданно больших амбиций у них не наблюдалось, но вот отсутствие устойчивого профессионализма было явным. Ну и что делать, если из возраста «молодых» (до 35 лет) они вышли, а зрелости не достигли?
Мне кажется, в первую очередь нужен строгий фильтр перед вступлением в Союз писателей России. Принимаемый обязан отвечать трем критериям: творческому уровню, желанию работать в организации, а не просто состоять, и необходимым человеческим качествам. И не должен после приёма в СПР участвовать в совещаниях вместе с другими молодыми. Если он состоявшийся писатель, то дальше может расти самостоятельно. Но сейчас десятки членов СПР ездят, куда только возможно. Если не в Химки, то на региональные фестивали, совещания, организованные СЭИП, АСПИ, разные школы. Они отрываются от организации, если не навсегда, то надолго. Здесь оказываются ненужными (что странно, поскольку в большинстве организаций работать некому!), значит, и организация им не нужна.
Но с этими молодыми – только печаль, а беда с другими, которые и в Союз не вступили и профессионализма не достигли, и в своих убеждениях не определились. А возраст уже около 35 или больше. СМЛ позади, количество пройденных совещаний запредельно, а толку никакого. Их целью постепенно стало тусовочное братство, где есть возможность пообщаться вволю. Молодым хочется этого, их можно понять, но причем здесь литература? Они рассылают свои подборки во все доступные места, и путешествуют. Сами не скрывают, когда их спрашиваешь, зачем ездят: побывать в другом городе, встретиться с друзьями, развеяться, в лучшем случае где-то опубликоваться. На последнем месте стоит уже приобретение знаний для творчества, ведь подборки-то обсуждалась и ранее, новых стихов за это время не написано. Это напоминает слёты туристов.
Встает вопрос, а хотят ли они вообще стать писателями или просто желают весело провести время своей молодости, если двигаться в сторону серьезной, иногда мучительной работы в литературе они, по большому счету, не стремятся. В крайнем случае, есть цель получить билет члена СПР. Журналы их печатают, особенно после совещаний, в порядке «компанейщины». Отдают им молодежные номера, в которых делаются скидки на незрелость. А что потом? И еще. Почему именно для молодых литераторов устраиваются это обильные «пиршества», а, например, не для молодых ученых? Вопрос нелепый, ученым надо работать, им некогда ездить по тусовкам. Неужели теперь литература перешла в разряд развлечений, хобби? И это в стране, где всегда считалась уделом немногих одаренных, где она столь значима в виде нашей русской классики. Что изменилось? Теперь писателем может стать любой научившийся писать? Не хотелось бы с этим соглашаться.
Оценивая сложности воспитания литературной смены, считаю, что начинать серьезную работу надо с 20 – 25 лет (можно и раньше), пока юные дарования не оказались в котле совещательно-тусовочного варева, не приняли от старших товарищей дурной опыт окололитературного общения. Именно в раннем возрасте надо объяснить молодым, куда идут, что для этого нужно, и дать необходимые материалы для теоретического, а затем и практического освоения. После 30 можно только за уши вытаскивать из болота тех, кто все-таки понял: приобретает не то, что необходимо писателю. Ну а те, кто раньше осознал, в болото и не попадают. Задал одному члену СПР, поэту, которому нет еще и 30, вопрос: ездит ли он на совещания? Ответил, что ему это ни к чему. Достойный пример: поучился в меру и теперь успешно отдается самостоятельной творческой работе.
Вот здесь и возникает проблема ОТЦОВ, хороших и плохих, заинтересованных и равнодушных.
Если дальше развивать тему, то она коснется напрямую состояния писательских организаций и отношения здесь к молодым. Когда человека приняли в организацию, его нужно считать равным, вовлекать в общие серьезные дела. Но получается не так, за редкими исключениями. Молодые писатели сейчас так и остаются «молодыми», продолжают ходить в этом звании. Помню, когда нас принимали в Союз писателей СССР, сразу этот ярлык отпадал, поскольку в организацию не приходили случайные люди, проверялись годами, десятилетьями. Я в СП СССР принят в 37 лет с четырьмя сборниками стихов, два из которых были изданы в Москве, и публикациями в столичных журналах, даже премией журнала «Молодая гвардия». Через два года избрали в правление организации и загрузили именно потому, что молодой по возрасту, энергии, необходимой для работы. Сейчас ОТЦЫ, а больше ДЕДЫ, часто смотрят на молодежь с некоторым пренебрежением, особенно если те рекомендованы в Союз на молодежных совещаниях.
В целом ряде организаций всё решает кучка старожилов, не подпускающая к себе новобранцев. Опять вернусь к своему опыту, как общему примеру. Когда я стал полноправным членом СП СССР, за водкой меня уже не гоняли. На областных семинарах молодых авторов я был уже среди руководителей вместе со старшими, в том числе приезжающими известными московскими писателями. Так вот и надо: принять молодого писателя не как «молодого», а как «писателя». Тогда он сам потянется к работе, проникнется естественным уважением к старшим, а не навязанным преклонением перед авторитетами. Да и авторитеты-то иногда в творчестве не слишком преуспели. Если «молодого» держат за писателя «второго сорта», он уходит в сторону, возвращается в те же тусовки, где остались друзья и наставники. Организация его теряет.
А почему в организациях зачастую даже не знают местных молодых, «открывают» их только тогда, когда те уже рекомендуется в Союз писателей России по результатам совещаний? Возникает недоумение и по поводу самих молодых, которые не прибились к организациям, и по поводу тех руководителей организаций, которые не работают с молодыми. Виноваты и одни, и другие. Хорошо, если активен в регионе СМЛ и тесно сотрудничает с организациями. И совместно они направляют на разные фестивали талантливых ребят. Но это случается далеко не везде.
Наставники на совещаниях тоже часто формально относятся к рекомендациям. Оценят подборки в 150 – 200 строк и на этом работа заканчивается. Да, в общем, с них и не требуют большего при существующей системе. А что же дальше происходит с молодыми, что было до этого, интересуется ли кто? На Ошанинском фестивале в Рыбинске мы сделали иначе. Не только разбирали подборку, но и старались понять в целом, на каком уровне находится автор, смотрели его прошлые публикации, творческую биографию. Это более продуктивно. Подборки могут быть и неудачно составленными. Да и что после с талантливым писателем происходит, надо бы проследить. Найти квалифицированных наставников трудно, это тоже профессия. Мастер должен быть и настоящим профессионалом, и психологом, и человеком, которому доверится молодой автор. Предыдущий литературный период уничтожил многое, в том числе и школу литературного мастерства. Вот и блуждают молодые авторы, где попало, иногда получая совершенно противоположные мнения и наставления.
И опять я возвращаюсь к профессионализму – с чего начал свой разговор, общей проблемы ДЕТЕЙ, ОТЦОВ и ДЕДОВ.
Многие молодые отрицают опыт старшего поколения. Они почему-то считают, что литература начинается с них. В силу своей недостаточной или однобокой грамотности часто не понимают, что всё преподносимое ими как новое, это давно отброшенное старое. Непримиримость по отношению к ОТЦАМ и ДЕДАМ, как представителям устаревшей (по их мнению) советской школы, не дает возможности для диалога. Но ОТЦЫ и ДЕДЫ тоже способны перестраиваться, принимать веяния времени. Ведь моему поколению, уже ДЕДОВ, досталось испытать «возвращение Бога» в жизнь и в литературу, присутствие которого исключалось в годы атеизма. А уж всё разнообразие поэзии Серебряного века и первых дней Советского времени мы хорошо изучили. Там было обилие течений и индивидуальностей. Осталось то, что состоятельно, остальное забыто, и возвращать забытое, представляя это за новизну, можно только по причине безграмотности.
Признаюсь, что поначалу я не принял СМЛ, считал, что писатели должны вариться в одном котле, и делить их на молодых и старых неправильно. В советское время не разделяли, просто воспитывали в рамках писательских организаций. Но потом стало понятно, что советский опыт работы с молодыми сейчас просто невозможен. Поэтому появление Совета молодых литераторов при СПР с отделениями в регионах было необходимым шагом, который позволил объединить и мотивировать талантливую молодежь на творческую работу, создать нужную для этого среду. Но, как уже сказал выше, есть проблемы, которые надо совместно решать. И, прежде всего, это касается более тщательного отбора кандидатур для рекомендации в Союз писателей России на итоговом Совещании в Химках.
Разговор, который начат не сейчас, но переходит, наконец, в реальные действия (причем они должны быть достаточно жесткими), и дальше стоит продолжать, чтобы находить разумные пути развития молодой литературы. Точнее – не молодой, а литературы в целом, поскольку она едина. И связка ДЕТИ-ОТЦЫ-ДЕДЫ – родство, без которого невозможно ни настоящее, ни будущее.
Размышляя о соприкосновении литературных поколений, представляется целесообразным говорить уже не об отцах и детях, а поколениях, как минимум, дедов, отцов и детей.
Думается, что одной из главных задач нашего поколения (30-40-летних) становится налаживание связей между самыми старшими и самыми младшими участниками литературного процесса. Сегодня важно быть трансляторами универсальных ценностей культуры, способных объединить, а не разделить поколения, разрыв между которыми растёт с каждым годом.
В меняющейся реальности на поверхность выходят смыслы и ценности, вступающие в прямое противопоставление с социально-политическими ориентирами прошлого. Поверхностная, неталантливая работа некоторых представителей официальной литературы с идеологическими штампами приводит молодёжь к отторжению однозначных поведенческих подходов, навязанных отцами. Здесь трудно, но необходимо сохранить любовь к подлинным ценностям культуры, акцентировав ту их часть, которая отвечает запросам сегодняшнего времени и может быть востребована молодыми.
Для русской культуры это, к примеру, могут быть:
– традиция сострадания, милосердия и человечности (Ф.М. Достоевский);
– традиция открытости другим культурам («всемирная отзывчивость»);
– традиция правдолюбия, добротолюбия и мужества в отстаивании правды («жития святых», «Слово о Законе и Благодати» митрополита Иллариона).
Обращаясь к началу начал нашей поэзии, мы вспоминаем пушкинский «Памятник» и ещё раз останавливаем внимание на трёх векторах, которые представлялись Пушкину важными для развития поэзии будущего и подведения итогов собственного пути:
– «чувства добрые я лирой пробуждал»;
– «в мой жестокий век восславил я свободу»;
– «милость к падшим призывал».
Доброта, свобода и милосердие – вневременные понятия, которые, как видится, отзываются в сердцах совсем молодых людей, делающих первые шаги в жизни и литературе. Именно само-строение, интенсивная внутренняя работа – вместо стремления спасти мир и доказать свою уникальность человечеству – может и должна стать единственным способом выхода из мировоззренческого кризиса как на уровне отдельной поэтической личности, так и на уровне диалога поколений.
У молодости есть очевидные недостатки: отсутствие опыта, максимализм. Но есть и неоспоримое достоинство. Молодость организма определяется его способностью к росту, а рост и стремление к нему – это основа духовной жизни, без которой нельзя представить писателя. Хочется пожелать каждому из поколений и любому из нас неостановимого и не замедляющегося творческого роста, желания жить и творить, а также умения выходить из монолога в диалог – диалог с миром и каждым отдельно взятым человеком.
Проблема «отцов и детей» в литературе, с моей точки зрения, не может быть проблемой только «разрыва», иначе бы и конфликтов не возникало. Связь поколений – это всегда диалог. Если бы его, этого диалога, в той или иной форме не было, пусть даже в форме полемики, то не было бы и традиции – как продолжения и развития созданного в литературе.
На предыдущем круглом столе в Борисоглебске его участники говорили о разных вещах: о проблеме профессионализма и идеологической составляющей, об уникальной исторической ситуации, сложившейся в современной литературе при передаче опыта поколениями; о конфликтной ситуации в литературном процессе и возможности её разрешения путём объективной литературной критики; о психологическом и педагогическом аспекте передачи опыта от поколения к поколению.
Прозвучало и такое мнение, что глубинного конфликта на самом деле нет, а есть единство, которое стоит осознать.
Все участники говорили о различных аспектах проблемы, но никто не говорил о «разрыве». Все признавали необходимость и реальность диалога. И его трудность, конечно. Необходимость душевного труда, который нужен и с той, и с другой стороны.
Для меня была важна тема развития традиции (на примере современной поэзии), и проблема отцов и детей представлялась мне не только проблемой передачи профессионального опыта, но и проблемой понимания, сочувствия, знания друг о друге.
Для меня теперь, как я понимаю поставленную проблему – она заключается в необходимости передачи нравственного опыта между поколениями. Потому что без него профессионально написанные вещи останутся холодными, не согретыми душевным теплом.
Но как вызвать доверие – и как принять его, как научиться доверять?
Нельзя научить молодое поколение работать на примере схемы, голословно. Но можно научить своим примером, рассказывая о себя.
…Наверное, я говорю слишком простые вещи. Но почему-то о них периодически в писательской среде приходиться напоминать. В том числе и себе, когда кто-нибудь пытается внушить необходимость воплощения в литературе той или иной схемы.
В своё время, когда я сама посещала литературные студии, мне были интересны не только произведения писателей старшего поколения, но и их литературная жизнь, их ценности, их отношение к творчеству современников. И мне с радостью об этом рассказывали, и не с целью меня чему-то специально научить, а просто в разговоре.
И во многих случаях разговоры эти были полезнее даже работы в литературных студиях, потому что не были специальными какими-то, а просто человеческими.
Как книги выбирают нас, так и учитель или ученик тоже выбирают друг друга. Интерес, взаимопомощь могут быть только взаимными. «Нарочного», искусственного понимания не бывает. Только лишь формальный подход, даже очень подробный анализ текстов – не проходит здесь, его явно недостаточно. Важен ценностный подход к литературному произведению.
Ценностный подход важен именно во взгляде авторов старшего поколения. Текст «отдельно» от автора – мне кажется, чаще встречается у начинающих. Как способ самозащиты. Или же у тех, кто отделяет себя от текста сознательно и себя, как человека, в этот текст не пропускает.
Я не говорю о том, что каждое стихотворение – это такая вот «душа нараспашку», или публицистика зарифмованная (в юности меня в разное время старательно пытались научить именно схематичной публицистике, хотя к гражданской поэзии она не имела никакого отношения, или стихам, освобождённым от всякой ответственности – не перед внешним миром, а перед собой). Но художественность и нравственность – понятия неделимые, в истинном литературном произведении они едины. И научиться этому единству можно не только на примере классической литературы, но и читая произведения современных авторов старшего поколения.
Писатель передает опыт прежде всего в творчестве. И, читая друг друга, слушая друг друга, важно не отторгать бездумно чужой опыт, а пытаться его переосмыслить. И перечувствовать настолько, насколько это доступно нам («Нам не дано предугадать, как наше слово наше отзовётся, / И нам сочувствие даётся, / Как нам даётся благодать»).
Молодой автор растёт, превращается в писателя зрелого во многом благодаря прочитанной классике, самостоятельно выбранным современным книгам. Если этой базы нет, то не будет и тяги писать душой, а не просто выплёскивать эмоции (что вполне можно делать и без написания стихов и прозы).
Не думаю, что за эти три года (со времени проведения круглого стола в Борисоглебске) что-то изменилось капитально.
Но всё же.
Количество диалогов (на литературных семинарах) нарастает; очень надеюсь, что они со временем перейдут и в качество: нельзя ожидать слишком быстрого усвоения передаваемого опыта, необходимо его осмысление младшим поколением. И тому, что постепенно это происходит, свидетельством становится появление новых молодых авторов, продолжающих традицию – продолжающих тот самый диалог.
Среди молодых авторов есть те, кто выстроил свою иерархию, кто выбрал для себя путь и цель. Как редактору журнала, мне не раз приходилось убеждаться в том, что за последние 10-15 лет в литературном процессе постоянно появляются интересные молодые поэты. Они усваивают, впитывают многообразие русской поэтической традиции, руководствуясь своим вкусом.
Пусть их немного, но талантливых писателей и не может быть много. Появляется новое имя, и если оно встраивается в традицию русской литературы, традицию человечности, – очень надеешься на то, что имя это со временем будет принято и в читательском, и в писательском круге.
Мысли эти, взъерошенные и полемически запальчивые, давно уже не давали мне покоя. Я их всё одёргивал, смирял. Увещевал: главное – дело, а не словеса «по поводу». Но суждения «отцов» и «детей» всё чаще сходились в публичном пространстве как грозовые тучи; и не раз уже между ними проскакивали молнии крайнего непонимания.
Для меня с самого начала это явление было странным, непонятным: ну что произошло-то, в конце концов? Сами же мы, «старики», столько лет тревогу били: наш писательский Союз становится всё более возрастным, поколенческий разрыв просто зияющ, нужна молодая кровь. И когда в 2017 году был создан Совет молодых литераторов, большого шума это событие не вызвало: ещё одним советом больше, ничего страшного, пусть будет. Просто многие из нас, «стариков», восприняли тогда СМЛ как некую песочницу, в которой розовощёкие литературные детсадовцы станут лепить свои безобидные куличики: хоть и пустое, но занятие, безобразничать не будут. И когда через год-другой в «песочнице» самонадеянные молодые люди (и откуда взялись? – явно же не детсадовского возраста!) стали вдруг размечать контуры будущих проспектов, дворцов и фонтанов нового Города Солнца (а может, Царского Села), это вызвало у некоторых уважаемых членов нашего писательского сообщества недоумение, непонимание, раздражение. Дескать, зачем все эти колышки и траншеи, экскаваторы и башенные краны в нашем тихом дворике? Кто позволил, куда смотрят воспитатели?
Тут-то и выяснилось, что воспитателей, в их классическом виде, умеющих лишь вытирать сопельки да ставить шалунов в угол, попросту нет. То ли забыли назначить, то ли замысел был такой. Это почувствовали и сами «дети» – и удивились, но не испугались. Вот как говорит об этом в своём очередном «будирующем» тексте «Совет молодых литераторов: зачем мы?» Андрей Тимофеев: «Несколько странным было то, что развивать молодых авторов доверили таким же молодым. В результате через два-три года мы получили не столько рабочий орган, занимающийся организацией совещаний для кандидатов в СПР, сколько место самоопределения поколения «тридцатилетних».
И хоть тут же следует необходимое уточнение – «Это не было революцией, скорее, курсом, поддерживаемым руководством СПР» – с этим и сейчас, при, казалось бы, очевидных успехах СМЛ, согласятся не все. Какое, дескать, самоопределение – в давно определившемся и организационно и идеологически творческом союзе? Для чего? Не для того ли, чтобы со временем союз этот разрушить изнутри?
Тогда, несколько лет назад, эти вопросы сходились над нашими «молодыми да ранними» грозовым фронтом. И что характерно: не успеет отгреметь очередная анти-СМЛовская гроза, как всё тот же неугомонный Тимофеев начинает снова публично «будить ветер». В народе о таком поведении говорят просто: «Как чёрт его подштрыкивает». Среди озвученных идей были и, мягко говоря, спорные. Например, «отбор» мастеров – и даже их «обсуждение» участниками совещаний молодых литераторов. Я сам порой досадовал: ну зачем, жар вороша, ещё и сырые щепки в него бросать? Теперь думаю чуток по-другому: на то и самоопределение, чтобы шишки себе набивать. Без этого себя найдёшь разве? – в темноте неведенья, на ощупь.
К тому же и в спорных идеях порой есть рациональное зерно, нужно только его разглядеть. Так, в сомнительном «праве на отбор мастеров», вызвавшем едва ли не бурю возмущенных откликов моих ровесников, увиделось мне таких зёрнышек целых два. Во-первых, необходимость более тщательного, с учётом мнения молодых наших коллег, определения круга руководителей творческих семинаров. Во-вторых, учёт мнения ребят относительно того, в какой семинар они хотят попасть, суждения какого мастера им важно услышать. Говорят, роль личности очень значима для истории; а для литературы, для извечного нашего «безнадёжного» дела разве нет? Особенно это касается воспитания литературной смены. Ведь воспитание здесь – не только квалифицированный, в профессиональном смысле безупречный разбор рукописей, но и речь, манера держаться, особенности характера, взгляды, поступки мастера, его судьба – не только творческая. К сожалению, состоявшийся литератор может оказаться мелок как человек, и неизвестно, чего больше принесёт общение юного дарования с таким мастером, пользы или вреда. Ведь вынь ты из русской литературы её совестливость, милосердие, сострадание, поиски Бога и справедливости, что останется? – тара, нагромождение пустых строк, вторсырьё…
Сегодня Совет молодых литераторов затевает новый важный для себя разговор, надеясь, что он поможет определить векторы и смыслы дальнейшего развития. Этот разговор важен и для нас, старших. Я рад, что в нём приняла участие и Нина Ягодинцева, чей вклад в работу с молодыми трудно переоценить. Нина Александровна очень чётко расставила акценты, определила полюса: трагическое неприятие старшими любых проявлений самостоятельности со стороны молодёжи – и понимание, поддержка молодых, чувство гордости за них. Указанный ею в качестве промежуточного вариант взаимоотношений – «литературная дедовщина» – мне не кажется типическим, но я вполне допускаю, что это – от недостатка информации о повседневной «городской» литературной жизни. Мне близко, что Нина Александровна не только защищает и хвалит своих (наших) питомцев, но и честно говорит о негативе. О «кочевых племенах» семинаристов-тусовщиков, о слишком уж «толерантных» мастерах, о не всегда уважительном отношении молодых к старшим…
Всё это есть, к сожалению. Могу добавить, что и отбор в Химки порой не отличается взыскательностью. Всякий раз (сужу по своему трёхлетнему опыту) обнаруживается в семинаре как минимум одна рукопись, которой место в ЛИТО для начинающих авторов. Случается это и потому, что отбирают участников на целом ряде региональных совещаний и фестивалей, требования которых к творческому уровню подборок значительно разнятся. О каком профессионализме можно говорить, если обсуждение таких рукописей в Химках всякий раз превращается в одну сплошную неловкость для присутствующих, не исключая и автора (если он в состоянии понять суть разговора).
А знаки препинания многострадальные? «Стихи без знаков препинания» нынче не просто повседневная реальность, но и своего рода мода; и приложили к этому руку именно мы, «отцы». Мнение своё никому не навязываю, но сдаётся мне, что эта творческая «манера» – от манерности, которой любой ценой нужно продемонстрировать свою неординарность. А цена здесь – пренебрежительное отношение к русскому языку, тому самому, «великому, могучему, правдивому и свободному», который классику был поддержкой и опорой, а нам, таким продвинутым, стал обузой. И – неуважение к читателю, которого автор буквально принуждает выполнять за него работу: не расставив «в уме» знаки препинания, стихи не прочтёшь. Следствием этой странной моды стал очередной «творческий выверт», с которым на совещаниях молодых мне приходится сталкиваться всё чаще: знаки препинания расставляются, но – произвольно, «как схочу». То есть, какие-то знаки на работу вышли, другие прогуливают; и никто с них за это не спрашивает, потому что – такова воля автора. Да не воля это, а самый настоящий произвол, прикрывающий – и возводящий в ранг художественного достоинства! – элементарную языковую неграмотность. Может такой автор считаться профессионалом? На мой взгляд – нет. И не нужно нам, старшим, такие вещи замалчивать, стыдливо опустив очи долу.
Но заусенцы и шероховатости, которых хватает в любом живом, горячем и неотложном деле, вовсе не повод для нас, старших, полёживать в теньке, дожидаясь создания неких идеальных условий. Среди тех, кто становится участником совещаний, немало ребят ершистых, резких; встречаются и такие, с творческими исканиями которых трудно согласиться не только с точки зрения эстетики, но и элементарной этики. Однако если не идти к ним, не говорить с ними, то разве есть надежда, что они нас когда-нибудь услышат, поймут, примут наши ценности?
«Зияют в их стихотвореньях
с категоричной прямотой
непониманье, и прозренье,
и правота, и звук пустой.
Мне б отвернуться отчужденно,
но я нисколько не таюсь,
что с добротою раздраженной
сам к этим мальчикам тянусь.
Я сделал сам не так уж мало,
и мне, как дядьке иль отцу,
и ублажать их не пристало,
и унижать их не к лицу.
Мне непременно только надо —
точнее не могу сказать —
сквозь их смущенность и браваду
сердца и душу увидать».
Эти строки написаны Ярославом Смеляковым более полувека назад. Казалось бы – другая эпоха, другие люди. А я читаю строки эти, как свои. И ничего к ним не хочется добавить…
Как точно заметила Нина Александровна, нам с Машей Знобищевой и Лизой Мартыновой уже неловко относить себя к «детям». Действительно был этап, когда молодому поколению внутри Союза необходимо было обрести «субъектность» («набить шишки» в одних ситуациях и заронить «рациональные зернышки» в других, говоря словами Александра Гавриловича Нестругина). Этот этап, на мой взгляд, вполне закончен.
Мне кажется симптоматичным, что круглый стол продемонстрировал единодушие по большинству важных вопросов. У Союза сейчас есть система работы с молодыми, ключевым мероприятием которого является Совещание «в Химках». Крупнейший молодёжный литературный форум в России, объединяющий каждый год более 300 участников и экспертов со всей страны. По его итогам за пять лет в Союз писателей России было рекомендовано 130 человек. Активация работы с молодыми произошла и во многих писательских организациях. Но теперь наша задача – оглядеться и понять, какие проблемы имеются в существующей системе. Чтобы аккуратно, но последовательно их решать.
Ключевое слово несколько раз уже прозвучало на круглом столе – профессионализм. Я согласен с Ниной Александровной в том, что нам необходимо требовательнее относиться к профессионализму: и в том, что касается приёма в Союз, и в отношении самих себя (а значит – развиваться в тех направлениях, где наш уровень не удовлетворяет самым взыскательным требованиям). Профессионализм – комплексное понятие, включающее в себе и набор знаний и навыков, и наличие художественных произведений достаточного уровня (имеется в виду, конечно, не только технический, но уровень личностной и нравственной зрелости текста). Тот способ рекомендации по подборке, который сейчас применяется в Химках, на мой взгляд, необходимо изменить – проанализирован должен быть весь корпус произведений автора. Кроме того, надо поставить задачу создать полноценный онлайн-курс для писателей, не имеющих возможности получать специальное образование (потому что в рамках нескольких фестивальных дней нельзя дать даже минимальное представление о литературе последних 30-50 лет, теоретической и практической стилистике, русской критике, психологии творчества – то есть передать тот набор знаний, который профессионалу жизненно необходим). И ещё одна задача – увеличение и расширение площадок, где о литературе можно говорить всерьёз и на высоком уровне, без ограничения на возраст.
Второй момент – привлечение молодых писателей к работе региональных организаций. Тут целый комплекс проблем, озвученных Сергеем Адольфовичем Хомутовым. Но главное, что это – обоюдный процесс, в котором должны быть заинтересованы и организации, и молодые писатели. С одной стороны важно не потерять ни одного талантливого автора (особенно досадно, если это происходит из-за причин, не имеющих никакого отношения к литературе). С другой стороны важно помнить, что единый Союз и вообще единое культурное пространство страны – огромная ценность для нас. Не просто совокупность региональных ячеек, а большой Союз – наша общая ответственность и наше общее дело. Этот вопрос выходит за рамки моей ответственности, поэтому не буду на нём останавливаться. Мне близка идея Сергея Адольфовича об использовании работы с молодыми как одного из критериев состоятельности писательской организации. И близка идея «проверки лидерских качеств» (в которые, безусловно, входит умение находить общий язык со всеми людьми и «удерживать» их делом) молодых организаторов по их способности вливаться в работу организаций и играть в их деятельности существенную роль.
И, наконец, третий момент – фестивальная «тусовка» (одни и те же авторы, разъезжающие по разным фестивалям, без мотивации к творческому росту). Здесь есть и большая проблема, и потенциальная возможность. Проблему можно решать ограничением участия в совещаниях (тут есть разные варианты: нельзя участвовать с одной и той же подборкой; нельзя участвовать членам Союза; нельзя участвовать в Химках больше двух раз и т.д.). Но можно иначе. Например, если бы наши фестивали были переориентированы с исключительно «внутренней» (подготовка молодых авторов) на «внешнюю» задачу (привлечение молодых читателей в национальное культурное поле), мы могли бы придать «кочующим» молодым авторам новый статус, заразить их принципиально иной идеей – стать своеобразными «проводниками культуры» для своих сверстников. Фестивальная «среда» это не только «тусовка», но и чувство единения, и творческое общение, и живой процесс. Её можно превратить из «рудимента» системы подготовки молодых писателей в хороший социо-культурный инструмент. Здесь есть много тонкостей, но не буду в них углубляться, потому что они касаются в основном организаторов фестивалей.
Что мне кажется важным сделать уже сейчас? Создать Комиссию по работе с молодыми при СПР, куда вошли бы мастера из регионов, обладающие большим авторитетом и опытом. На мой взгляд, это могли быть и участники сегодняшнего круглого стола. А возглавить такую Комиссию, по моему мнению, мог бы Николай Иванович Дорошенко.
Эта Комиссия должна будет не просто знакомиться с подборкой рекомендуемого в Союз автора, но всецело изучать его творчество – и именно за Комиссией тогда будет последнее слово при рекомендации. Более того, обязанностью Комиссии станет и отслеживать дальнейшую судьбу рекомендованного в Союз автора. А творческий авторитет и обширные связи в регионах помогут членам Комиссии облегчить процесс адаптации в писательских организациях (в тех случаях, когда это необходимо). Также в обязанности членов Комиссии может входить – отслеживать литературный процесс и отмечать тех авторов, которые обладают высоким профессиональным уровнем, но по каким-то причинам ещё не вступили в Союз, и рекомендовать их на Совещание в Химках. А педагогический опыт членов Комиссии мы также сможем использовать при создании будущего образовательного онлайн-курса.
Независимая творческая экспертиза и авторитет нужны нам сейчас, чтобы «удерживать профессионализм». Такой «заслон» поможет быть уверенными, что через совещания в Союз не попадут люди, не дотягивающие до нужного уровня. И повысит сам уровень обсуждений в творческих семинарах. Мы сможем больше не брать на творческую программу Химок членов Союза писателей России (оставив для них более «продвинутую» программу – Конференцию СПР). Кроме того, обсуждение подборок я бы вообще оставил только на региональных совещаниях. А на Химках должны, на мой взгляд, обсуждаться уже рукописи книг (которые, скорее всего, будут у участников творческой программы – первыми книгами).
Эти меры позволят поднять уровень Совещания и рекомендованных в Союз авторов. И кроме того снимут существующие сомнения в «неполноценности» рекомендаций по итогам Совещаний в Химках и у писательских организаций.
|
|
