|
* * *
Утомилась в пути,
Но поклажу не брошу,
Хоть и трудно нести
Непосильную ношу.
В ней – жемчужины встреч,
Расставаний гагаты,
С придыханием речь
И стенанья утраты.
А под грузом, на дне,
Притаилась обнова:
Не послушное мне,
Сокровенное слово.
Я его берегла
И не молвила всуе.
Прошептать не могла,
Перед явью пасуя.
А теперь достаю,
Полнозвучное ныне:
Буква «эль», буква «ю»,
Буква «бэ» в середине.
* * *
Жду и верю. А ты
Кружишь возле да около.
И летят с высоты
Перья вольного сокола.
Разукрасив мечту
Ярким бисером, шёлком я
Ухвачу на лету
Ещё тёплые, колкие.
Только перья в руках…
Что в них толку – безделица.
Сокол мой – в облаках.
На кусочки не делится.
* * *
Молодое вино в хрустале золотится,
И рябина в меду лучше всяких сластей…
Кто-то стукнул в окно – человек или птица?
Я сегодня не жду ни гостей, ни вестей.
Я хочу одного: тишины близорукой
И покоя, чтоб был напрочь глухонемым.
Ты бессильна теперь, интриганка-разлука,
Все уловки твои разлетаются в дым.
Уж ты гнула меня, словно ивовый прутик,
Уж катала меня, словно кошка – клубки,
И топила в слезах, и на белые груди
Всё пыталась взвалить чёрный камень тоски.
Безответно любить я смертельно устала.
Оглушённость души принимаю как дар.
Так бывает порой – устают и металлы,
Опадают цветы, рвутся струны гитар...
Я чуть-чуть отдышусь от былых потрясений,
Как лисица в норе – от погони волков.
А когда по весне задурманят сирени,
Всё же выйду на свет, не пугаясь силков.
* * *
Я к тебе прилепилась,
Словно лодка к воде,
Словно злая немилость
К лихоманке-нужде.
Мчится век окаянный,
Беспросвет впереди.
Я же листиком банным –
У тебя на груди.
Не страшат безнадёга,
Бесприют, беспредел…
Мне ведь надо немного:
Чтоб любил и жалел,
Чтобы чувствовал, слышал:
Отлепиться нельзя.
Предначертана свыше
Мне такая стезя.
|
* * *
Твоя душа как океан:
Там волны вдребезги – о скалы.
А мне судьбою жребий дан –
Пугаться рокота устало.
Лишь иногда заветный штиль
Мне – передышка и награда.
О, вечный странник мой, не ты ль
Так обещал всегда быть рядом?
Мой крест – тебя перекрестить
И отпустить опять в дорогу,
И всё понять, и всё простить,
И попросить совет у Бога.
В проёме тёмного окна –
Моя невольная прописка.
И долог день, и ночь длинна,
И ты – в заложниках у риска.
* * *
Я не смогу потрогать небо,
Рассветный луч поцеловать.
Но мне дано – краюшку хлеба,
Посыпав солью, смаковать.
Есть у меня земное благо –
К устам любимого припасть,
Отведать чувственную влагу,
Вкусить немыслимую страсть.
Не из шелков мои наряды,
Но по шелко́вой по траве
Бежать к единственному рада
С венком из трав на голове.
Свинцова чаша небосвода,
Но льются светлые стихи…
Да, мы живём в лихие годы,
А было ль время не лихим?
* * *
За прозрачной занавеской
Мрак и тишина,
Да струится холод дерзко
В щёлочку окна.
Мёрзну даже в тёплой шали,
Пальцы – в рукава.
Вроде окна утепляли
К свету Покрова.
Вроде пышут батареи
Преданно огнём…
Приходи ко мне скорее
Ночью или днём.
Будет тихо шаль на кресле
Время коротать…
Ты меня согреешь, если
Не устану ждать.
* * *
Ветра, ветра…
И Бог бы с ними.
Но только каждый из ветров
Одно немеркнущее имя
Поёт на тысячи ладов.
Дожди, дожди…
Сырое лето.
Но ни один упавший дождь
Мне не ответит – с кем ты, где ты,
Какой дорогой ты идёшь?
Восточный мак
В тугих бутонах.
Ещё денёк – и полыхнёт.
Я вопрошаю монотонно:
Забыл? Совсем не позовёт?
Но все молчат:
И дождь, и ветер,
И мак, готовый расцвести…
Так и живу на мокром свете
У неизвестности в горсти. |