Эмма МЕНЬШИКОВА (Липецк)

ПИСАТЕЛЬСКИЙ ДНЕВНИК
<<< Предыдущие записи          Следующие записи>>>

6 июля 2017 г.

МАСТЕРОВЫЕ ЛЮДИ РОССИИ: НЕАКТУАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
Очерки из цикла «Провинция Отечества»

Уже, казалось бы, всё: русская деревня сошла на нет. Никакой перспективы ей не оставили – ни школы, ни медпункта, ни клуба. Колхозы распустили, фермы закрыли, подались мужики за работой куда подальше, и семьи свои повывезли. А кто не подался, тот спился, руки опустил, поник да и помер.

Пустела, пустела деревня, одни погосты еще к праздникам наезжающими к могилам родственниками прибирались. И вдруг раз: одна избёнка от глухих «объятий» вколоченных в неё досок освободилась, другая окошками засверкала, у третьей плетень из цепких лап бурьяна восстал. Возвращаются к истокам пенсионеры. И возвращают деревню к жизни.

Засыпают дороги, по которым бодренько снуют видавшие виды, а то и иномарочные авто. Роют колодцы и пробивают скважины, если нет водопровода. Монтируют отопительные системы. Реставрируют старые и строят новые дома. Восстанавливают ближайшие церквушки. Дым Отечества? И это тоже. А еще тяга к покою и природе, к здоровому физическому труду, свободе от городских коммуникационных пут и умопомрачительных тарифов, от оцифровки и роботизации всей жизни, к душевному умиротворению наконец, откуда и к вере предков, к воцерковлению рукой подать.

Кстати, пенсионеры среднего достатка уезжают из городов еще и затем, чтобы оставить квартиры детям: тем работать, семьи содержать, а на жильё — копить и копить. Или в кабалу к банкам на тридцать лет подаваться.

Так что не было бы счастья, да несчастье помогло. Навязывают нам электронные услуги, чипизировать собираются, комфорт и бытовые удобства провозгласили национальной идеей, но непредсказуемый русский человек выбирает волю! Похоронили деревню, уже на малые города замахнулись, мегаполисные резервации создают — а люди тянутся к землице, к лесу, к реке  поближе, которые и прокормят, и согреют, и душу ублажат.

Глядишь, уже и нувориши в глубинку забираются. Рановато крест на ней поставили. Поторопились. Даже в худшие времена деревню держали и хранили ее истинные дети, не уехали, умудряясь в полной забытости и отверженности хозяйствовать на своей земле и даже обустраивать по-новому свое житьё и жильё.

Более того: именно там, на воле люди продолжали и продолжают традиционные для села ремёсла, занимались и занимаются самодеятельным творчеством, создавая порою, в тиши своих скромных усадеб и в полной безвестности, такие шедевры, которые и рядом не стояли с хвалеными произведениями так называемого актуального искусства.

Зато сколько шума и славы вокруг сомнительных инсталляций из мусора, рыбьих глаз и чешуи, омерзительных перфомансов околоунитазного содержания, унижающих нашу православную веру и историю пошлых произведений, скандальных постановок скабрезного характера и так далее.

Пришпилил срамные места к брусчатке Красной площади — и  уже «художник» на все времена. Изобразили фаллос в людном месте — и сто тысяч просмотров в Интернете, аплодисменты и восторг. Представил Бунина, Достоевского, Толстого и их произведения в собственной порочной интерпретации — и уже свободный выразитель своих сексуальных фантазий.

Народное творчество мало кому известно. В последние годы зеленую улицу дали разве что инвалидам и людям, нуждающимся в социальном сопровождении — сиротам, обитателям домов призрения, детям из неблагополучных, приемных, многодетных семей. А давайте заглянем в домашние мастерские, музеи, выставки обычных, не сломавшихся, талантливых, чистосердечных, чаще всего деревенских наших сограждан, творящих для души. Честное слово, там бывает очень интересно...

ГАРАЖ ПОД ВЕРНИСАЖ

Не так давно в данковском селе Берёзовка доброхоты из бывших местных начали реставрировать уникальную церковь Димитрия Солунского, построенную в самом конце 19 века в память о воинах, павших в одном из главных в нашей истории сражений за христианскую Русь. Речь идет о Куликовской битве, и храм стоит как раз у дороги, ведущей на Куликово поле.
Строительство храма, в проектировании которого «подозревают» одного из Бенуа, а в росписи — Васнецова, совершенно доподлинно велось на средства местного помещика Юрия Степановича Нечаева-Мальцева. Есть также сведения, что проект принадлежит Александру Померанцеву (среди его работ верхние торговые ряды в Москве, ныне более известные как ГУМ). Конструкцию кровли, лестницы и хоры разрабатывал гениальный инженер, архитектор, создатель первой в мире гиперболической конструкции Владимир Шухов.

С храма Димитрия Солунского началось и творчество нашего современника, самодеятельного мастера  крестьянского происхождения Евгения Александровича Ляднова. Всю жизнь — а сейчас ему 72 — он прожил на самом въезде в Берёзовку, где когда-то стоял и отчий, «коренной» дом, в котором он вырос и рядом с которым потом построился.
Оттуда до храма рукой подать. Помнит Евгений Александрович и лучшие времена этого уникального собора. Потому что хотя и был он разграблен  в 20-ые годы, а закрыт в 1933-м, но уникальные колокольня, мозаика и мраморный иконостас разрушали и разбивали уже в 60-ые.

Но и в полуразрушенном состоянии храм впечатляет. Евгений Ляднов часто ходил вокруг, рассматривал, мечтал создать хотя бы макет собора со всеми деталями и элементами в его первозданном, так сказать, виде. Но не было ни опыта такой работы, ни фотографий, ни эскизов, ни описаний. Слишком сложно, понимал он.

Но руки Ляднова, привыкшие с детства к резьбе по дереву, знавшие дерево и умевшие с ним «ладить», просили стоящего дела, а душа тянулась к высокому. И он, обычный мужичок, прежде занимавшийся выпиливанием лобзиком (эти изделия Евгений Александрович тоже хранит среди своих работ), увлекся новым для себя видом творчества. И был он к тому времени уже на пенсии.

 

С чего вообще Евгений Александрович взялся за лобзик и дерево? В память о деде, рассказывает он. Отца он своего не помнит. Родился 7 ноября 45-го, и именно дед по материнской линии вырастил его хозяйственным, домовитым, «рукастым» парнем, да еще и с талантом.

 

Оказывается, дед, Николай Никанорович, был богомазом: так его все называли, говорит Ляднов. И не просто самодеятельным, а учился в свое время аж в Москве, в академии художеств. Как произошло, что оказался он или вернулся в данковскую Берёзовку, в глушь похлеще Саратова, уже никогда не узнать. Но факт остается фактом: основали деревню в 17 веке монастырские  (Тульского Предтечева монастыря) крестьяне. И могло так статься, что не случайно и дед Ляднова был  иконописцем, и сам Евгений Александрович потянулся мини-соборы «возводить».

Когда дед садился писать, маленький внук устраивался рядом и смотрел. И на этюды они вместе ходили. Дед вообще был мастер на все руки, вспоминает Ляднов: строил, плотничал, малярничал, портреты рисовал для культурных учреждений. После икон ему доверяли писать даже... вождей! Специальный допуск для этого давался.

Кстати, в корпусе старинных часов за стеклянной дверцей бережно хранится у Евгения Александровича портрет Сталина: вполне возможно, дед использовал его в своей работе над образом вождя. Увлекался дед и резьбой по дереву, и изготовлением макетов. Однажды смастерил и их домик, тот самый, коренной, где жила семья Лядновых. И даже представить себе не мог, что эту модель его внук будет хранить как самую дорогую реликвию.

Сначала просто так, в память о деде и собственном детстве, когда его научили честно жить, много трудиться, не предавать Отечество, быть ответственным за близких и родное село. Еще при жизни деда Евгений   поступил в училище, получил специальность слесаря-инструментальщика. Потом отслужил в Армии — в Германии, механиком-водителем танка. Вернулся домой и женился — на медсестре Анне. Работал в колхозе, в том числе и комбайнером. Лет пятнадцать назад ушел на пенсию. Прожили с женой почти полвека, вырастили двоих детей — сына и дочь, у них четверо внуков.

Анна Михайловна интереснейшая женщина: сорок лет отработала в местной больнице, пока ту не закрыли, и к искусству, ремеслам отношения никакого не имеет. Но к увлечению мужа относится уважительно — ему ведь нравится. А значит, надо помогать.

И каждый этап изготовления очередного произведения проживает она вместе с супругом — подыскивает нужное железо для крыш и куполов, подходящие материалы для окон, ворот, изгородей, покупает и таскает на себе лаки, краски, клей, лобзики и пилочки, терпит грязь и пыль, шум от пиления и сверления в доме, где муж работает в холодное время года, тесноту в комнатах, где модели всегда и размещаются, загораживая подход и свет в окнах, собирая пыль, с которой приходится постоянно бороться.

Декабристка, одно слово. Мой завхоз, шутит Евгений Александрович. Она улыбается. Хотя кто знает, поддержала бы она его в желании отреставрировать дедову модель домика, если бы представляла, что муж так увлечется, и в их жизни начнется целая эпопея моделирования, причем таких сложных и объемных сооружений, как храмы. Ведь в гараж работы выносят они только для показа редким гостям, и то лишь летом: зимой хранить такие ценные поделки в неотапливаемом помещении Лядновы не рискуют.

А началось всё с того самого домика, который теперь он хранит еще и как  первую модель, к которой приложил свою руку — латал, красил, изгородь «приставил». Почувствовав вкус к такой работе, остановиться уже не мог. Но и сразу взяться за храм Димитрия Солунского не решился. Походил-походил вокруг, повздыхал — и отступился: понял, что не справится.

Домик мы сфотографировали, поставив его в траву. Фотограф  по этому случаю снимал его лежа на земле. Думали потом уменьшить фото мастера, Евгения Ляднова, и «пристроить» его у оградки собственного «коренного» дома. Пока не сподобились, но от идеи не отказались.

 

Первая работа в «храмовой» коллекции мастера — модель Христорождественского собора, что стоит на главной площади Липецка. Трудно сказать, почему он начал с него. Может быть, потому что это главный храм Епархии. Или потому что показался проще в исполнении. Или было больше информации об его архитектуре. Ляднов и сам ездил, рисовал его, делал эскизы, и на снимках разглядывал, и в книгах описания читал. Ну и дело пошло. 
Но ту первую свою модель он подарил местному священнику. А для себя всё-таки повторил эту работу: слишком дорогой его сердцу она стала.

И не заметил, как втянулся в деревянное свое зодчество, стал изучать литературу, приобретать инструменты. Сын подарил ему токарный станок по дереву. А фрезерную пилу приспособил он к основанию... старой ножной швейной машинки Зингер. 
Их у него два: оба каркаса обнаружил в металлоломе местного сборщика утиль-сырья. И выменял их на другой металл по весу. А зингеровские конструкции почистил, покрасил — и теперь это ценные экспонаты его гаражного вернисажа, где фон для моделей создают старые вещи: керосиновая лампа, часы с кукушкой, шкафы, телевизор, примус, календарь, популярные когда-то репродукции в рамках.

Над каждой моделью работает он по полгода и больше. Вдохновляют его храмы не только своего Данковского района. К примеру, Свято-Никольский храм «высмотрел» он в селе Верхний Студенец Задонского района, где всё освящено именем и памятью Тихона Задонского.

И модель берёзовского собора Димитрия Солунского, к  которому он так долго боялся подступаться, тоже сделал. Уже когда набрался опыта и мастерства, когда появилась дополнительная информация о храме, новые материалы о его архитектуре, истории создания. Работал над ним больше года.

Между прочим, на крыше мини-храма то же самое кровельное железо, которым при реставрации покрыли крышу настоящего храма в Берёзовке. Лядновы нашли там отходы железа и не мудрствуя лукаво использовали его по тому же назначению. С эскизами деталей, снимками храма с разных ракурсов помогали-таки добрые люди и книги.

Колоритные, яркие, со всеми подобающими и соответствующими оригинальным сооружениям деталями и архитектурными элементами, модели притягивают взгляд и долго не отпускают от себя. Хочется открывать миниатюрные дверцы, оконца, воротца, звонить в колокольцы, обходить кругом и разглядывать, разглядывать...

 

Евгений Ляднов человек скромный. Встречает с какой-то даже робостью: мол, чем и заслужил внимание. Приглашает в аккуратный дворик, где важно выгуливают свое куриное семейство два живописных петуха.
Сарай, гараж, построенные из старых кирпичей, которым Евгений Александрович и его жена Анна Михайловна дали вторую жизнь, собирая их в разрушенных усадьбах округи и тщательно вычищая, шлифуя для дальнейшего употребления, выглядят добротно — но и прозаично. Но вот двери гаража распахиваются — и открывается чудо.

Это вам не красные человечки без голов, установленные скандальным галеристом по всей Перми. И не арт-объекты из чего похуже, невесть для чего предназначенные. Кстати, музей современного искусства в самом центре Москвы называется... «Гараж». Правда, там всё же проходят более или менее приличные мероприятия и выставки. Однако гараж Евгения Ляднова гораздо ближе и роднее русскому человеку: в нем собраны работы народного мастера, создающего модели храмов.
Между тем это всего лишь гараж, и в нем практически никто не бывает. Обидно, что такое богатство сокрыто от глаз людских и никак не востребовано культурными учреждениями. А ведь Ляднов такой не один. Сколько мастеров-умельцев в России, особенно деревенской, изготавливают настоящие произведения искусства, которые пылятся потом в сумраке гаражей, подвалов, сараев вместо того, чтобы быть представленными на выставках, в музеях, домах культуры и библиотеках.
Несколько лет назад с достижениями липецкой социальной службы приезжали знакомиться австрийские коллеги. Когда они увидели, какие шедевры выходят из-под рук пожилых людей — а это и гончарные изделия, и вязаные, и вышитые, и лоскутное шитье, и самобытные куклы, и панно с икебанами, и разного рода современные декоративные украшения, живопись, иконопись, роспись, вышивка бисером, гладью, крестиком, макеты и модели, скульптура и лепнина — то восторгам не было конца. Но главное: это же всё баснословно дорого! да на этом можно столько зарабатывать! Да у нас они бы разбогатели!  
А у нас не знают, кому подарить, куда даром пристроить свои работы, чтобы сохранить и другим показывать, на что способен человек. Евгений Ляднов тоже озабочен тем же: модели сложные, красивые, познавательные — клад для краеведов, музейщиков, учителей, священнослужителей. А деть его некуда.

Хотя и в этой ситуации есть свои плюсы — не надо расставаться с работами, в которые душу вложил. Они ведь как живые, говорит мастер: дерево долго хранит память о тех, кто к нему прикасался. Откуда он это знает? На то он и мастер, что знает и слышит больше, чем другие. Ему даже дедов домик что-то шепчет, и маленькие храмики рядом тоже внимают этим шорохам и звукам из былого. Что-то они сами нашепчут когда-нибудь потом тем, кто сумеет их услышать...

Липецкая область, Данковский район, село Берёзовка

Фото Геннадия Логунова

Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"
Комментариев:

Вернуться на главную