Александр БОБРОВ, секретарь Союза писателей России
О САМОМ СУЩЕСТВЕННОМ

«Писать дневник, или, по крайней мере, делать от времени до времени заметки о самом существенном, надо всем нам»
Александр БЛОК

<<< предыдущее    следующее>>>

8.12.2017 г.

СЛАБАКАМ - НЕ ПО ПЛЕЧУ!
К дискуссии о гражданской поэзии

Слава Богу, успехи в салонах и в кружках я не ставил выше того, что считал истинным благом своего отечества.
Петр Чаадаев

Честный философ Чаадаев -  знаток Европы и западной мысли, бравший в 1814 году Париж,  часто задумывался о загадке русской мысли и духовности: «Сколько великих и прекрасных мыслей, откуда-то явившихся, охватили бесчисленные массы и поколения…». И он, и даже мы, сегодняшние, прекрасно понимаем, что в это «откуда-то» входит прежде всего поэзия! Но тот же Чаадаев повторял глубокую мысль: «Слово звучит лишь в отзывчивой среде». Это в полной мере относится к поэзии гражданственной, ибо она призвана задевать самые возвышенные и бескорыстные струны в душе читающего и слышащего. Но какова среда нынешнего общества чистогана и потребления, что слышит человек не с высоких трибун, а в эфире и в обыденной жизни?

Принять участие в нескончаемой, но ускользающей дискуссии о гражданской поэзии меня подвигли две вещи: неубиваемое желание вести откровенный разговор о подлинной поэзии с моими студентами группы литературного творчества в Московском государственном институте культуры, которые читают недопустимо мало, а ещё – сам ход завязавшегося диспута, где звучат правильные мысли, но приведено очень  мало стихов. Как показать тем же молодым – что же есть пьянящее вино гражданской поэзии, а что – лишь жалкий суррогат и пародия на неё?

Помню, как в ЦДЛ отмечали мы юбилей телепрограммы "Русский дом", и в комнате президиума, за рюмкой, о. Тихон (Шавкунов) вдруг признался Станиславу Куняеву, что со студенческих лет любит жёсткое стихотворение:

Реставрировать церкви не надо –
пусть стоят как свидетели дней,
как вместилища тары и смрада
в наготе и в разрухе своей.
Пусть ветшают...

Батюшка уже реставрировал Сретенский монастырь, стал архимандритом, но понимал силу поэзии, ценил напряжённую мысль, пусть на практике её парадоксальность - не разделял.

Непосредственным толчком послужила точная реплика прозаика Николая Дорошенко: «Гражданская поэзия сегодня - самая востребованная читателем. Например, опубликованное нами в "Живом слове" стихотворение Андрея Лукина из села Шушенское Красноярского края "Я ватник, я потомственный совок" мы выставили в Яндекс-Дзен, где у "Российского писателя" есть своя страница. (https://clck.ru/CG4VQ) За короткий период стихотворение набрало 4, 5 тыс. лайков и 41 тыс. просмотров. Это во много раз больше, чем у самых острых статей на актуальнейшие темы». 

Я ватник. Пусть меня не признают
Все те, кто рушит наши монументы.
Я праздник!
Я торжественный салют!
Я почести, что павшим отдают.
Я трепет на ветру гвардейской ленты.
Я в День Победы плакать не стыжусь.
Я не забыл!
Я помню!
Я горжусь!

Песню на эти призывные стихи написал Василий Родин и она тоже пошла в народ!

Но чаще-то звучат другие песни – не только разрушительные и очерняющие, но порой такие бездарные и «патриотические», что уж лучше матерные частушки слушать или наивные куплеты. Помню, Николай Старшинов восхищался невольной иронией одного графомана из так редакционного самотёка:

Наша Родина – прекрасна,
Вся цветёт, как маков цвет.
Окромя явлений счастья,
Никаких явлений нет!

Но нынешние-то – ещё хуже, только с оркестровкой, с дорогой телесъёмкой.

 

КУВЫЧКИНЫ СТРАДАНИЯ

Николай Гоголь высказывал горячую надежду, что песня «вызовет нам нашу Россию, – нашу русскую Россию, не ту, которую показывают нам грубо какие-нибудь квасные патриоты, и не ту, которую вызывают к нам из-за моря очужеземившиеся русские, но ту, которую извлечёт она из нас же….». Но есть ведь совсем другие песни – якобы гражданские, но не квасные даже, а бормотушные!

Из героического Волгограда попали в интернет, а потом и в СМИ патриотические припевки, которые можно назвать кувычкиными страданиями. Набирает обороты скандал вокруг дебюта на поприще эстрадной певицы депутата Государственной думы от многострадальной земли, члена фракции «Единая Россия» 38-летней Анны Кувычко. Вместе с учениками кадетских классов волгоградской школы №44 она записала музыкальный ролик «Дядя Вова, мы с тобой!». Боевой депутат Кувычко - всегда при партии власти, хотя конкретных руководителей меняла: начинала свою политическую деятельность она в команде единоросса Евгения Ищенко, мэра Волгограда. Но потом, когда из-за раскола среди волгоградских единороссов Ищенко упрятали в тюрьму, оказалась на стороне «победителей». И сложила песню верности:

Не достанется гряда
самураям никогда
Грудью встанем
за столицу янтаря!
Севастополь наш и Крым,
для потомков сохраним!
В гавань Родины
Аляску возвратим!

Последние строчки напрягли многих (тут бы МИДу и правоохранительным органам вмешаться – это ж политическая провокация и разжигание политического экстремизма). В США могут, кстати, подать в суд. Не все ж так добродушно откликнутся, как один юзер в сети: «Аляску мы вам не отдадим, а вот Калифорнию забирайте – только не просите взять её обратно». Ведь дурость же прямая – сегодня, когда главное обвинение России - «аннексия Крыма», нести детскими устами такую чушь! Ну и дурацких клятв не надо детишкам в кадетской форме навязывать, нависая над ними могучей грудью.

ПРИПЕВ:
На земле сей (Бр-р – А.Б.) был бы мир,
но если главный командир
Позовет в последний бой,
дядя Вова, мы с тобой!

Видно, не утруждавшему себя графоману Антонову не даёт покоя замечательная гражданская песня Михаила Ножкина «Последний бой, он трудный самый» - вот где слова: и мужественные, и задушевные! Недаром певец природы и человечности Михаил Пришвин убежденно писал: «Наука кормит людей, поэзия – сватает». А вот подобное политиканство  да ещё в детских устах – разделяет, разводит во всех смыслах этого слова. Кстати, один комментатор задал хороший вопрос: почему Ленин в 53 – дедушка, а Путин в 63 – дядя Вова?

Помню, прозаик Сергей Михеенков написал в своей страничке Фейсбука: «Вот стихотворение, создав которое, можно и умереть. Ибо для литературы достаточно. Автор его поэт Михаил Анищенко (Шелехметский) (1950-2012):

День Победы. Смертная тоска.
Как вагон, Россию отцепили…
Подменили даты и войска,
И героев павших подменили.

Мир спасён. Америке – виват!
Для России – водка и корыто.
Что ты плачешь, маленький солдат,
За проклятым Одером зарытый?


На этот плач, расслышанный поэтом, Россия откликнулась Бессмертным полком. Его тоже стремятся и оболгать, и забюрократизировать, и приспособить  для погибших «детей Арбата», но героев павших подменить – не удалось, слышишь, Михаил? А вообще-то краеугольным камнем для укрепления гражданственности поэзии остаются слова Виссариона Белинского, которого я, открыв в дерзкой молодости Аполлона Григорьева и других столпов русской мысли, помню, тоже сбрасывал с корабля современности:  «Сила гениального таланта основана на живом, неразрывном единстве человека с поэтом. Тут замечательность таланта происходит от замечательности человека как личности, как натуры; тогда как обыкновенный талант отнюдь не условливает собою необыкновенного человека…  Самобытность поэтических произведений есть отражение самобытности создавшей их личности». Неистовый Виссарион пишет о силе гениального таланта, но хоть частицей этой силы обладает, уверен, всякий самобытный талант. Это завещано нам классиками и порой настоящие стихи обретают высоту, опираясь даже на отзвук и отсвет великого. Для меня равноценны и равно гражданственны и стихи эмигранта Георгия Иванова:

Туман… Тамань… Пустыня внемлет Богу.
— Как далеко до завтрашнего дня!..
И Лермонтов один выходит на дорогу,
Серебряными шпорами звеня.


И строки нашего современника  Анатолия Аврутина, живущего во всё более нерусской среде братской Белоруссии:

Ни ветерка… Молчит кукушка…
Простор безмолвствует, крича:
«Отчизна – это Русь и Пушкин…
Да белый ангел у плеча».

И чудится, что ангел белый
Перо над крышей обронил.
Пушинки кружатся несмело…
Пу-шин-ки… Пушкин подарил…

У нас, у тех, кто постарше,  есть и свои подарки - классики-современники. О них с болью,  справедливо, хотя и с понятным креном,  Олеся Николаева написала в эссе «Холодная зима»:  «Кое о чем я вспоминаю с ностальгической тоской. Например, о том, что принято называть «литературным бытом»: весь этот котел писательских взаимоотношений, дружб, битв, дуэлей, амбициозных столкновений. Встречи, выступления, вечера поэзии, обсуждения, застолья, чтения стихов «по кругу», кухни, мастерские художников, подвалы истопников, «ты гений, брат!», «твои стихи – говно!», цедеэльские посиделки, писательские поездки по всему пространству одной шестой суши…  Молодому поэту можно было подойти к мэтру после его творческого вечера и запросто протянуть ему рукопись со стихами или напроситься в гости, чтобы там почитать своё и узнать мнение эксперта… И так подходили, и просили, и знакомились, и бывали в гостях, и получали напутствие, а то и «врезку» для публикации в солидном журнале, а то и рекомендацию в Союз писателей, а то и просто крепкую дружбу. Можно было обратиться к Давиду Самойлову, а можно – к Арсению Тарковскому; можно – к Юрию Левитанскому, а можно – к Александру Межирову; можно – к Александру Кушнеру, а можно – к Инне Лиснянской; можно – к Евтушенко, а можно – к Вознесенскому (можно и дальше «умножать сущности», но зачем?)».

 Ну, затем хотя бы, что существовал другой круг поэтов, в который никак не входил ленинградец Кушнер, но к которому, например, всегда подходил я, был награждён их вниманием и дружбой: Виктор Боков, Станислав Куняев, Михаил Луконин, Николай Старшинов, Егор Исаев, Николай Тряпкин, Лев Ошанин. Песни последнего, если вернуться к словам Гоголя, ценили собратья из разных списков. Кстати, в Центральном доме работников искусств 14 декабря будет проходить вечер, посвящённый 105-летию Льва Ивановича, моего наставника по Литинституту.

Очень часто, конечно, я подходил и приходил в гости к моему учителю и человеку двух лагерей Владимиру Соколову. Невольно вспомнил о нём, прочитав стихи Лидии Григорьевой из Англии - «Тоска по снегу». Оно начинается так:

Как много красоты в заброшенной аллее:
и снежные цветы, и вьюжные лилеи,
молочные стога, вся в белых перьях липа –
глубокие снега, любимые – до всхлипа...


Откликнулся: «Да… «Весь в перьях сад. Весь в белых перьях сад... Бери перо любое наугад...», - писал Владимир Николаевич Соколов. Стихотворение с липой "в белых перьях" я сбросил в профессорскую папку, для очередного разговора со студентами о Поэзии. Мастерское стихотворение, формально безупречное, с ассоциациями, аллитерациями (нугу-тугу)  и приёмами - до изысканной рифмы: Арзрума-погрома... А холодное, как Альбион, и чувство живое - не пробивается, не овевает. Может, потому, что, утопая в русских стихах, вижу, как мало тут Поэзии... Не знаю – загадка». Лида, наверное, обиделась, но точно ответила: «Саша, стихи Соколова всегда звучат во мне - вошли в состав крови. Его СНЕГА волшебны и неповторимы. Остальное - читательский взыскательный взгляд. Кого-то "пробивает", кого-то нет. И виноват тут не поэт...». Да, не виноват - повторим слова Чаадаева: «Слово звучит лишь в отзывчивой среде».

Среда! Волшебное, утраченное понятие. Дико было читать на сайте слова Бориса Агеева: «Удивительные дела творились в советскую эпоху! Представим: в трудовой книжке написано "поэт". Ездил в командировки на Крайний Север, в горячие цеха на Горьковском автозаводе, познавал жизнь, отображал её в произведениях. Не знаю, встречали ли его на Олимпе цветами, или били дубьём, но книжки издавали в порядке очередей. Ему же полагался отпуск, больничные, а кому и декретные. Отдыхал от трудов в Пицунде, или под боком у Волошина, Максимилиан который. Был же Богом помечен, но часто не выдерживал требований народных, потихоньку спивался. И вот на могильной плите надпись: NN такой-то, "поэт"...». Просто бред какой-то! – ответил: «У кого было написано в трудовой книжке "поэт"? Что за антисоветская  дурость? Ну, ездили, выступали. И сегодня, пусть и меньше, и порой на свои - ездим, встречаемся с людьми, познаём Россию. И стихи публикуем. Только раньше Юру Кузнецова, Колю Рубцова, Борю Примерова, Толю Передреева и других выдающихся русских поэтов брали на Дни литературы или выступать посылали за скромный гонорар, а сегодня раскрученный Дмитрий Быков ездит на все зарубежные салоны, выступает в ЦДЛ за огромные деньги, а у Веры Полозковой даже есть свой коммерческий директор! Она сама - горячий цех по производству бабок. И что, поэзия ярче стала, стихи знает и любит Россия?».

Зато теперь вырождение гражданской и даже бытовой поэзии, если так можно выразиться, демонстрируют нескончаемые верлибры журнала «Воздух»:

Думаешь купить еды на двадцатку,
покупаешь на сороковник.
Супруг комментирует философски:
«Всё течёт, деньги жидкость».
Думаешь, будет дождь, уже осень.
Теплынь на улице, солнце шпарит, в меду листья.
(Марина Тёмкина)

Это не просто наводит скуку и отвращает от строчек в столбик, но и вызывает вопрос: что сегодня можно купить на двадцатник и даже – на сороковник? Ну, выковыряла откуда-то нафталинные строки с фразеологизмом из Маяковского  «солнце шпарит» - так хоть реальными детальками  дополни!

Юрий Кублановский – любимый автор нынешней ЛГ даёт менторское, «столичное» интервью:

– Патриотическая поэзия – какой она должна быть?
– Я не думаю, что поэзию надо классифицировать и делить на патриотическую, религиозную или любовную. Нет таких разделений. Поэзия должна быть органичной, и органично в неё входят самые разные элементы… Тот, кто в каждом стихотворении пишет про берёзки и про любовь к родине, как правило, пишет в целом глубоко провинциальную лирику, которая не переживёт наше время (?! - А.Б.). Настоящие шедевры тут создаются нечасто: например, отдельные («отдельные», а у Кублановского, выходит,  все?- А.Б.) стихи Есенина, Рубцова. Они прекрасны, и прекрасны не столько потому, что они патриотичны, но потому, что они высоко талантливы.
– Где тут погост? Вы не видели? 
Сам я найти не могу. 
Тихо ответили жители: 
– Это на том берегу.

Строфа Николая Рубцова – на века. Казалось бы, ну что тут патриотичного? А ведь здесь вся наша родина».

Кстати, Рубцов очень много писал и про берёзы, если Кублановский не читал… Но одну фразу произнёс знаменательную: «Мы все думали, что коммунистическая цензура вредит литературе, а нашёлся зверь пострашнее…» Не расшифровал, но и так ясно.  Конечно, нужна цензура, потому что можно обгадить не только берёзки, но и яблони. Любимец тусовки  некто Радионов написал стихи про московские яблони:

стоят они, красавицы писаные 
в мае они как белые подопытные мыши 
под яблонями севера города много писают 
зато никто про них ничего не напишет


Он просто написал, а кто-то «под яблони» - на его книги! – во время презентации с пьянкой и впрямь насс… написал. 
Александр Чистяков, директор фестиваля «Мцыри», председатель Русского литературного общества, который широко печатается, написал скучную портянку «Чиновник и поэт», где сетует в той же «Литературке»:

Мы зачем-то совсем разучились писать между строк. 
Вроде время пришло, чтобы снова припрятать мыслишки 
И, как прежде, копить дневниковые записи впрок, 
А для хлеба насущного делать попсовые книжки. 


Да пиши ты хоть между строк, хоть в лоб, но – с душой, с болью за Родину. Вологодский гражданственный лирик Виктор Коротаев посвятил мне стихи:

Ну что же ты молчишь,
Мой самый чуткий друг?
Меня пугает тишь
И ранит
Каждый звук.
Всё это не теперь,
Конечно, началось…
Прикрой-ка лучше дверь,
И так слыхать
Насквозь…

И вот теперь лежу,
Судьбой почти отпет.
О чём-нибудь тужу?
Да нет, мой милый,
Нет.
А плачу потому,
Что на исходе дней

Кто жил
Ещё больней.


Он подтвердил в горьком послании незадолго до смерти истину, которую высказал Александр Блок: «Искусство, как и жизнь, слабым не по плечу!». Гражданская поэзия – тем более слабакам не по плечу!

ПОСЛЕСЛОВИЕ В ФОРМЕ ПАРОДИИ
вся молодёжная поэзия унылое говно
говорят пожилые поэты
которые читают в камерных аудиториях
и литературных клубах
у них есть своя публика
которая не платит деньги за вход…

они конечно слышали про верочку полозкову и диму воденникова
у них есть правильные убеждения и академический склад ума
у них есть снобизм и амикошонство
у них есть все кроме самого главного
но они об этом никогда не узнают

Андрей Коровин

КОРОТКО - КОРОВИНУ
раньше я любил знаменитую фамилию коровин
за картину каменный мост и его мемуары
а теперь понимаю что сегодня и эта фамилия говно
коль под нею печатают эти унылые опусы
в которых есть всё кроме самого главного
но ни верочка полозкова, ни димон воденников,
ни тем более андрон коровин никогда об этом не узнают…

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"
Комментариев:

Вернуться на главную