Из "Курской поэтической антологии" Сергея Малютина

ИВАН ЗИБОРОВ

Нашему замечательному земляку, поэту, прозаику и журналисту Ивану Федотовичу Зиборову – человеку простому и скромному и, на первый взгляд, ничем не примечательному – Бог отмерил столько талантов, что с одного какого-нибудь бока подступиться к его жизни и творческой биографии невозможно.

Четырежды лауреат областной журналистской премии им. В. Овечкина, отмеченный «Серебряным пером» Союза журналистов России,  ставший в прошлом году одним из обладателей премии Губернатора Курской области имени Е.И. Носова в области литературы, автор двадцати одной книги прозы и  стихотворений – он ведь и учителем в сельской школе успел поработать после окончания биофака Курского пединститута, и познал нелёгкий журналистский труд в районной газете, и по праву двадцать лет  был одним из ведущих собкоров  «Курской правды». А ещё  организовал при курчатовской городской библиотеке в 1986 году литературный кружок, ставший в 2001-м  литературной студией «Курчатовские самоцветы», которой и руководил десяток лет. Так что вполне закономерно, что такое понятие, как «литературный Курчатов»,  связывают прежде всего с именем Ивана Зиборова. Да и вообще Курчатов, ставший давным-давно для него родным,  определил одну из ведущих его поэтических тем, посвящённую  атомной станции  и людям труда. И не случайно город атомщиков назвал его своим Почетным гражданином.

Но и это ещё не всё! Иван Федотович ведь и в … Бородинском сражении принимал участие, будучи гренадёром русской армии! Правда, было  это на  съёмочной площадке, где довелось ему бить французов  под руководством знаменитого Сергея Бондарчука в массовке фильма «Война и мир»…

Наверняка не все грани таланта Ивана Зиборова я упомянул. Но нельзя не сказать о его крестьянской закваске (он родился в далёком предвоенном 1939-м году в Нижнем Гурово Советского района), сформировавшей его мировоззрение, поэтическую натуру, трудолюбие и добросердечность, а в творчестве  – особую близость к земле и природе, умение искренне и образно передать любовь к родному краю, отыскивать  нетривиальные  поэтические интонации, горячо переживать за судьбы отечества своего и - не забывать о корнях своих:

Не у стен кремлевских
Древних,
Ни с морских причалов,
А с околицы деревни
Русь берёт начало.

Если вы хотите получше узнать цветущий, благоухающий, богатейший красками, запахами, звуками мир родной курской стороны во всем её многообразии и красоте – с её неспешными речками и живительными родниками, ароматами трав и многоцветьем лугов, неповторимыми закатами и рассветами, пением птиц и гудением шмелей, - то лучше и полнее путеводителя, чем поэтические высказывания Ивана Зиборова вы вряд ли найдёте.

И ещё одну дорогую и важную особенность его творчества хочется отметить. Это пронизывающее многие его строки душевное неспокойствие, непоказно явленная врождённая совестливость. То, что всегда выделяло русское искусство на фоне мирового, являясь, пожалуй, главной, родовой его особенностью. Вспоминая, например, в одном из своих стихотворений о старом фильме, в котором мать провожает сына на войну, поэт завершает его неожиданными, но абсолютно органичными по своему душевному посылу строчками о чувстве своей невольной вины перед ней. Те же чувства возникают у него, когда повествует он о хлебе и детях 43-го года, о сверстниках своих, пухнувших от голода, которым не довелось дожить до Победы… Помните, у Твардовского это звучало так же напряжённо и драматично: «Я знаю, никакой моей вины / В том, что другие не пришли с войны…». Вот это-то созвучие интонации и темы, ярко запечатлённой Зиборовым в лучших  своих стихотворениях, закономерно включает его творчество в круг избранной отечественной поэзии… 

Мне кажется, такого человека и художника невозможно не любить. Я очень дорожу его добрым расположением ко мне, как, думаю, и многие другие из его многолюдного и  притягательного дружеского общения. Вот и Евгений Иванович Носов любовно называл его Ваней, другом своим. Да и лучше Носова, как мне кажется, никто так точно не описал, не охарактеризовал  человеческую и творческую суть Ивана Зиборова. С удовольствием процитирую эти строки из рассказа «Нос», имеющего, между прочим, такой характерный подзаголовок: «Из опыта художественной рецензии на стихи поэта и друга Ивана Зиборова»:

«Сухой, как стручок, поджарый, дочерна загорелый, с распахнутой, сахарно  сверкающей улыбкой, лёгкий на ногу, готовый куда-то сбегать, принести, пособить, Ваня всегда весел, приветлив, ровен со всеми и счастлив самым обыденным, простым и бескорыстным: сиянием солнышка, ветряным шумом ракит и ощущением под собой родной тверди, исхоженной им вдоль и поперёк».

Этими  строчками и хочется завершить короткие заметки о нашем земляке. Об остальном расскажут его талантливые стихи.

Стихи Ивана Зиборова публикуются по сборнику: «Горизонты земной  поэзии» (Курск, Издательский дом «Славянка», 2014).

Сергей МАЛЮТИН

Иван ЗИБОРОВ

ХАТА С КРАЮ
Я не хочу молчать стыдливо,
Во всём поддакивать хуле,
Хула крива, несправедлива,
На хаты крайние в селе.
Они ничем не знамениты,
Получше есть, вон –
Погляди,
Зато любым ветрам открыты
И всем проезжим:
Заходи!
Бывал не раз я в этих хатах.
Там рожь толпится у крыльца,
Там к хлебу отношенье свято,
Как к боезапасу у бойца.
Его частенько не хватало,
Не то, чтоб в снах, а наяву.
Здесь у крыльца дорог начало
На Курск, на Киев, на Москву.
Стоят они, статны, опрятны,
Совсем не на краю судьбы…
Была и наша  крайней хата
В селе когда-то  до войны.
Дымила печка на рассвете,
На лавке стыли пироги…
Её фашисты в сорок третьем
В деревне первой подожгли…
Мать убивалась:
«Ну и гады…»,
А брёвна корчились в золе,
Чтобы другие с краю хаты
Стояли прочно на земле.

* * *
До боли всматриваясь
В лица,
И рад тому я,
И не рад,
Как провожает в бой
Столица
Чуть оперившихся орлят.
А в кадрах пулемёт грохочет,
А в кадрах лязгает
Броня,
И чья-то мать в слезах:
«Сыночек,
Да сохранит Господь
Тебя».
Она бежит,
Сутуля спину,
К плечу его в печали
Льнёт…
Ей очень боязно
За сына,
А мне тревожно –
За неё.
От горя сгорбившись, ослабла.
Не оступись, там скользко,
Мать.
Мне в ту годину,
Мне туда бы –
Её за плечи
Поддержать.
Руки коснуться осторожно
И не расплакаться
Навзрыд.
Она на мать мою
Похожа,
Такая ж
Хрупкая на вид.
А что скажу ей
В час невзгоды,
Чтоб материнский взгляд не мерк?
Ей сына ждать
Четыре года,
А может, больше –
Целый век.
Мелькают кинокадры
Снова,
И тонет даль
В седом дыму.
…Я в чём-то перед ней
Виновен,
А в чём виновен –
Не пойму.

* * *
Теперь под Курском сенокос,
И пахнет мятой сено,
Теперь луга звенят от рос,
От кос звенят наверно.
Вскипает кровь у косарей,
Гудит, пружиня вены.
А кто же матери моей
Теперь накосит сена?
Она горюет по ночам,
Счёт потеряла числам,
Родная, не горюй,
Не плачь –
Косить не разучился.
Я скоро в отпуск прилечу
К тебе в село на крыльях,
Как бритву косу
Наточу,
Луга б лишь не скосили.
И обожжёт меня роса –
Медвяная, хмельная,
И пеной изойдёт коса,
И скрипнет ось
Земная.

* * *
Опять у  Марфы
Провожанье,
И я расстроенный хожу.
Сын, из деревни  уезжая,
Не оглянулся на межу.
Мне скажут:
Мол, закономерен
Необратимый тот процесс,
Что никаких не надо прений:
Куда тут денешься –
Прогресс.
А я сужу по-деревенски.
Задумываюсь иногда:
Что будет с лесом
Без подлеска –
Через года,
Через года?

ДОЖДЬ
Сначала тихо,
Как разведчик,
Потом ещё прибавил сил,
И на своём родном наречье
С полями дождь
Заговорил.
А гром гремел с такою
Силой
По всей небесной мостовой,
Что даже молния
Крестилась
Дрожащей огненной
Рукой.

СУНДУЧОК
В их горнице
Уютно и свободно,
И дышит печь утрами
Горячо.
И по соседству
С шифоньером модным
Прабабушкин
Хранится сундучок.
И сторожит он бабкины
Секреты,
Её простой
Крестьянский гардероб:
И пенсию в платочке,
И монеты,
И покрывало белое
На гроб.

* * *
           Николаю Неженцу
Сердце в клетке не унять,
Кончились мытарства.
В степь приехал –
Благодать!
Травяное царство
Милых Васей-васильков,
Раскрасавиц – кашек
И под свадебным венком
Солнечных ромашек.
Птичий гвалт и тут, и там,
Шмель вздыхает глубже,
Напевает гимн цветам,
Растревожив душу.
Ну, а мне
                 сам Бог велел
Песню спеть негромко.
Дух струится по земле
Ароматный, тонкий.
Петь не в праве кое-как
На родном наречье.
Будет фальшь –
Подаст мне знак
Музыкант-кузнечик.
Красота! Вздыхаю: «Ох,
Господи Исусе!».
Сапоги снимаю с ног,
Наследить боюсь я.

СНАГОСТЬ
Рюкзак и удочка
Не в тягость,
Иду вдоль берега реки
И вижу, как магнитом
Снагость
В себя вбирает родники.
Под птичий гам,
Под перещёлки,
Настоем медуниц
Дыша,
Перебирает, словно чётки,
На дне песчинки, не спеша.
Летят по небу клином
Гуси,
И ветер свищет под крылом,
И пахнет Пушкинскою
Русью,
И на душе опять светло.
Пусть не всегда –
Есть в сердце льдинки…
Но всем прогнозам вопреки,
Под Рыльском,
В Банищах
В глубинке
Ещё журкотят родники.

* * *
Волком вою от бессилья.
Кажется, впервые
Оккупируют Россию
Наши, не чужие.
1999 г.

* * *
Проститься с Москвой
Я не чаял,
В толпе затерявшись людской.
Колёса вагонов стучали
По рельсам – скорее домой!

В такт сердце вагонам,
Не дремля,
Кровь гнало по жилам
Вразнос:
В деревню,
               в деревню,
                              в деревню!
В луга, где кипит сенокос!

Где столько в садах
Незабудок!
В толоку подставят плечо,
Где пашут земельку покуда,
И сеют пшеницу ещё…

* * *
Как увижу,
Шаг невольно
Придержу у проходной:
Разгружают из фургона
Духовитый хлеб ржаной.

Сразу вспомню сорок третий,
Визг несмазанных колёс,
С голодухи пухнут дети,
Как несут их на погост.

Снег намётан выше крыши –
Намела его пурга.
Непонятно, как я выжил,
Я ведь тоже опухал.

Вроде честно поработал –
Над собою суд нелеп,
Да вот кажется мне что-то,
А не их ли ем я хлеб?

Продолжение следует
Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную